— Дедушка! Мама звонила?
Ваня заскочил во двор всего на минуту. Он, как молодой жеребёнок, нетерпеливо перебирал тонкими загорелыми ногами, готовясь мчаться дальше.
— Звонила. А, ну-ка, иди сюда! Где это видано, чтобы целый день носиться без еды? Быстро за стол, Иван!
— Ну, деда! Мы с Сёмой на рыбалку хотели. Он меня ждёт!
— Подождёт ваша рыбалка! И Сёмка подождёт. Его Капитолина поди с утра пирогами обкормила. А с меня твоя мама спросит. Гляди, какой худющий. Чистый Кощей.
— Ну, дед!
— Не нукай, Иван! Разговор окончен. Или ты ешь, или я завтра же звоню матери, чтобы забирала тебя.
Ванька хмуро плюхнулся за стол и с досадой принялся вливать в себя ложку за ложкой зелёные щи.
— С хлебом давай! — Прикрикнул дед. — Насупился он, смотри ты. Тебя сюда зачем отправили? Чтоб воздухом дышал, молоко пил, поправлялся. А ты что творишь? Домой тебя не загнать, ешь из-под палки. Носишься неизвестно где.
Ваня ел и слушал. Что поделать, если лето такое короткое, а надо столько успеть. Как объяснить дедушке, что дня на всё не хватает. И есть совсем не хочется. А худой он, потому что растёт быстро. Мама говорит, что просто ужас какой-то, всю одежду надо покупать заново.
— Деда, я всё. Спасибо.
— На здоровье. Чай вот ещё с пряниками.
— Я не хочу чай! Дедушка, я пряник с собой возьму.
— Ладно. Стой!
— Ну, что ещё?
— Два возьми. Семёну тоже. Что ж, один есть будешь что ли?
Ваня схватил два пряника, удочку и бросился со всех ног бежать к реке. А то Сёме надоест ждать, и он, пожалуй, уйдёт.
Но Семён был на месте. Увидев приятеля, приложил палец к губам и жестом показал, чтобы Ваня пригнулся. Ванька послушно присел и на четвереньках пробрался к кустам.
— Что там?
— Мужик какой-то. — Сообщил Сёма шепотом. — Вроде, городской. Прячет что-то в воде. Ванька, а если он преступник? Что тогда делать?
— С чего ты взял, что прячет? — Так же шёпотом спросил Ваня.
— У него мешок был. Видишь, в каком он месте, где не купается никто. Там и к воде подойти сложно. Что ему там делать?
— Не знаю.
Человек ещё немного повозился у берега. Раздался всплеск. И всё стихло. Тут же зашумел мотор, и машина отъехала.
— Идём посмотрим. — Сёма нетерпеливо бросил на землю снасти.
— А если он вернётся?
— Да не вернётся. Там не развернуться. Ему придётся до поля ехать.
Они побежали по берегу. Обдирая ноги, спустились к воде.
— Смотри, вон, мешок. Где коряга. Я нырну.
Ваня примерился.
— Не ударься. — Заволновался Семён. — Давай палкой подцепим.
— Глубоко. Я нырну.
И не слушая больше друга, Ваня бросился в воду.
Мешок не поддавался. Но мальчик видел, что верёвка, которой он был привязан к чему-то тяжёлому, ослабла. Ваня вынырнул, схватил ртом воздух и тут же опустился обратно. Недаром же они с мальчишками всё прошлое лето соревновались, кто дольше пробудет под водой без воздуха.
— Сёма! Помоги!
Он протянул мешок другу. Помогая друг другу, выбрались на берег.
— Не такой он тяжёлый. — Семён принялся торопливо разматывать узел.
Увидев содержимое, мальчики испуганно и недоуменно переглянулись.
— Это щенки, Вань! — Сёма боялся притронуться к их находке. — Они умерли, да?
Два малыша, казалось, не подавали признаков жизни.
— Не знаю. — Ваня растерянно покачал головой. — Вот гад!
И вдруг один из щенков шевельнулся.
— Сёмка! Они живые!
Ваня принялся гладить и тормошить второго щенка, и вскоре убедился, что он тоже еле уловимо, но дышит.
— Бабушка говорит: собаки и кошки живучие. — Со знанием дела заявил Сёма.
— Смотри, маленькие какие. — Ваня продолжал растирать щенков снятой старенькой футболкой. — В деревне точно ни у кого таких нет.
— Я ж тебе сразу сказал: городской это мужик! — Сёма встал и посмотрел туда, где скрылась машина. — Ой, что это?
Он наклонился и поднялся, держа в руке какую-то блестящую штучку.
— Вань, смотри, что нашёл!
На ладони Семёна лежало серебристое крылышко с разогнувшимся колечком и надписью «вместе».
— Наверное, от ключей отцепилось. — Ваня полюбовался находкой. — Я видел такие штучки. Только не крылышки, а сердечки разные. Здесь ещё одно должно быть. Видишь, вот тут они сцепляются.
Крылышко было красивое, и Сёма довольно сунул находку в карман старых шорт. Но Ване было не до игрушек.
— Что нам теперь с ними делать? — Он показал на копошащихся в траве щенков. Они уже окончательно ожили и теперь неловко пытались ходить, пошатываясь на разъезжающихся лапах и жалобно пища.
— Мне бабушка точно не разрешит. — Покачал головой Сёма.
Капитолина Михайловна была крута нравом и всякую живность рассматривала только с точки зрения её полезности в хозяйстве. Старый Полкан в будке вполне её устраивал, и о том, чтобы завести лишний рот на подворье, не могло быть и речи.
— Знаю. — Ваня вздохнул. — Придётся упрашивать дедушку. Сёма, удочку мою возьми.
Он завернул щенков в футболку. Семён собрал удочки, и ребята направились в сторону Ваниного дома. Около калитки остановились нерешительно.
— Я лучше домой. — Пробормотал Сёма. — Если твой дедушка начнёт ругаться, мне тоже влетит.
— Ну, что вы топчетесь там? — Раздался суровый голос.
Мальчишки переглянулись.
— Здравствуйте, Фёдор Иванович! — Поздоровался Сёма.
— И тебе не хворать, Семён. Что не заходишь, спрашиваю.
— Да мне домой надо. — Заторопился Ванин приятель. — Бабушка ругаться будет. Вань, я твою удочку здесь положу. До свидания, Фёдор Иванович!
Сёма подхватил свои снасти и побежал по тропинке.
— Ишь, шустрый какой! Что-то скоро закончилась ваша рыбалка. — Дедушка вышел из сарая, вытирая руки. — Ты что там стоишь, Иван?
— Деда, вот…
Фёдор Иванович смотрел на внука. Влажные, ещё не просохшие волосы, виноватый взгляд исподлобья, к груди прижимает свёрток из мятой испачканной футболки.
— Что там?
— Деда, их утопить хотели. Я достал, а они живые. Они маленькие совсем. Я…
Ваня замолчал, умоляюще глядя на дедушку.
— Показывай.
Внук опустил свёрток на землю. Из-под мятой ткани показались два маленьких носа. Лишившись уютного гнезда, малыши немедленно запищали.
— Дед?
Фёдор Иванович сгрёб малышей своей большой ладонью.
— Идём в дом.
В доме он достал старое одеяло, постелил его в угол за сундуком, выпустил туда щенков.
— Последи.
Сам ушёл в кухню, загремел посудой, спустя некоторое время вернулся с двумя блюдцами с чем-то белым.
— Держи одного, я второго. Посмотрим, смогут ли они есть сами.
— Что это, дедушка?
— Молоко. С водой и сахаром. Слабые они. Им силы нужны, чтобы жить. Не разговаривай. Подноси блюдце, а другой рукой придерживай щенка. Смотри, чтобы не захлебнулся, когда будет пить.
Щенок неловко ткнулся носом, почувствовал запах еды, заспешил, стараясь втянуть ртом белую жидкость, но у него ничего не получалось. По поверхности пошли пузыри, щенок зафыркал. Молоко попало ему в нос. Ваня испугался.
— Не бойся, Иван. — Подбодрил дедушка. — Сейчас он поймёт, что едят ртом, а не носом, да и научится помаленьку.
Второй щенок, которого держал Фёдор Иванович, уже неловко лакал, но вскоре и Ванин подопечный понял, что надо делать.
— А теперь сам за стол и излагай мне всё по порядку. — Скомандовал дедушка, когда наевшиеся щенки спали, дружно сопя в своём углу. Ваня вздохнул и принялся рассказывать.
— И что за люди бывают. — Покачал головой Федор Иванович. — Упустил собаку, так раздай щенков хорошим людям. Что ж они, крохи такие, объедят тебя что ли. И мать щенков лишили. Они ж сосали её ещё… Ох, племя человеческое. Ни за что ответственности нести не желаем.
— Деда, а куда их теперь? — Удивлённый, что дедушка совсем не ругается на него, осмелел Ваня.
— У себя оставим, куда же. На лето загончик в сарае сделаем, а к зиме в дом заберу. Не для будки они, малы слишком.
— Что, так двоих и оставим?
— Двоих и оставим. Куда их, горемык? В городе взяли бы, а в деревне никто не возьмёт, толку нет: ни защиты, ни охраны.
— Деда, а тебе какой толк?
— Мне толк тот, чтобы внук у меня человеком вырос. И знал, что поступать всегда надо по совести. Усёк?
Ваня кивнул, теперь уже весело.
— Деда, а назовём мы их как?
— А ты как хочешь?
— Не знаю. — Ваня пожал плечами. — Не Полкан же… И не Барбос.
— Они ж у нас братья, верно? Так, может, Чук и Гек?
— Как? — Мальчик вытаращил глаза. — Это что это за имена?
— А тебе мама книжку такую не читала? И сам не читал?
— Нет.
— Ох, поколение. Найду я тебе, есть у меня, почитаешь.
— Ну, дед… Пусть Чук и Гек. Я потом почитаю, в школе.
— А до сентября и буквы забудешь. Иван, Иван.
Но Ваня чувствовал, что дедушка совсем не сердится.
* * * * *
Время шло. Малыши росли и уже во всю веселились во дворе. Они так и норовили выбраться из загончика, который соорудили Ваня с дедушкой.
— Следи, Ваня. Если на улицу удерут, псы чужие разорвать могут. — Предупреждал Фёдор Иванович.
И Ваня старался. Даже с мальчишками теперь виделся реже.
— Вань, давай с нами на речку!
— Я не знаю…
— Иди, Ваня, иди. — Теперь уже дедушка подталкивал Ваню к калитке. — Я присмотрю.
И они мчались на речку. Фёдор Иванович ни разу не упрекнул внука за то, что тот притащил в дом неожиданную заботу.
— Ваня, мама звонила. Приезжает завтра.
— Мама? Ура! Дедушка, она прямо с утра приедет?
— Обещала к обеду быть. Ох, Иван, попадёт нам с тобой за то, что ты худющий такой…
Но мама, казалось, не заметила Ванькиной худобы. Она приехала необычайно весёлая, обнимала и тормошила сына, попутно расспрашивая отца о здоровье, об урожае. Даже Чук и Гек ей очень понравились.
— Малявочки славные! — Восклицала она. — Крохи! Каким же бездушным надо быть, чтобы на таких малышей руку поднять!
Щенки толкались, норовя лизнуть её пальцы и вызывали очередную порцию ласковых слов.
После обеда Ваня отпросился гулять.
— Мама, дашь денег на мороженое? — Попросил он. У деда просить стеснялся. — Мне и Сёме.
— Конечно, дам. Принеси мою сумку.
Она неловко вытащила кошелёк. Связка ключей упала на пол.
— Мам, ты уронила! — Ваня поднял ключи и замер. Рядом с привычным брелоком красовался ещё один. Маленькое серебристое крылышко. «Лететь» прочитал на нём мальчик.
— Нравится? — Мама перехватила его взгляд.
Мальчик кивнул.
— Это мне один человек подарил. Очень хороший. Я как раз хотела вам рассказать. Мы встречаемся. Видишь, половинка у меня, а половинка у него. И завтра он приедет за мной. Вот я вас и познакомлю.
— Хорошим людям мы всегда рады. — Кивнул Фёдор Иванович. — Так, Иван?
Ваня торопливо кивнул.
— Деда, я пойду?
— Беги, Ваня. Сёмка поди заждался.
Мальчик сорвался с места.
— Сынок, подожди, а деньги? — Мама открыла кошелёк.
— Не надо!
Он, запыхавшись, прибежал на поляну, где ждал его Семён.
— Ванька, за тобой что, волки гонятся?
— Не волки! Сём, помнишь ту штуку, что ты нашёл на берегу?
— Ну.
— Отдай её мне.
— Вот ещё. Зачем тебе?
— Надо.
— Мне самому надо.
— Давай на обмен! Что хочешь?
— А что у тебя есть? Фонарик отдашь?
Маленький, но яркий фонарик Ване подарил дедушка. Мальчик очень дорожил этой вещью.
— Ладно.
— Тогда идём ко мне, отдам. А фонарик завтра. Забились?
— Забились.
Вечером Ваня осторожно достал из маминой сумки ключи. Так и есть. Крылышки послушно сложились в блестящую птицу.
— Лететь вместе… — Прошептал мальчик, возвращая на место связку.
* * * * *
— Мама, а этот твой знакомый он точно приедет?
— Точно. Он всегда выполняет свои обещания.
— Мама, а он тебе нравится?
— Да, Ванюшка, очень. Он и тебе понравится обязательно. Может быть, и у нас с тобой будет настоящая семья.
— А сейчас? Игрушечная что ли?
— Нет, я имею ввиду, полная: мама, папа и ребёнок.
Ваня вздохнул.
Большая красивая машина остановилась у забора. Мужчина, закрыв водительскую дверь, с удовольствием размял затёкшие мышцы.
— Георгий!
— Здравствуй, Аннушка! Ну вот, приехал, как обещал. Всё же воздух здесь — это что-то необыкновенное.
— Идём, я познакомлю тебя со своими. Папа!
Фёдор Иванович вышел из дома, остановился на крыльце.
— Папа, это Георгий. Георгий, знакомься, мой отец Фёдор Иванович.
— Я рад знакомству. — Приехавший пожал руку мужчине. Тот ответил на рукопожатие.
— Папа, а Ванька где?
— Так со щенками возится в сарае.
Ни Фёдор Иванович, ни Анна не заметили, как едва заметно поморщился гость.
— Георгий, хочешь посмотреть щенков? Они чудо! Идём к Ване.
— Скажите, — обратился мужчина к Фёдору Ивановичу — а можно мне водички попить. Душно очень в машине.
— А молочка хотите? Холодного. — Радушно предложил хозяин.
— Хочу! — Весело согласился Георгий. — Очень хочу.
— Так проходите в дом! Что же ты, Аня? Человек с дороги!
— И правда! Георгий, ты проходи с папой, я Ваню позову. Ваня! Ванюша!
Ванька сидел в сарае, обнимая щенков.
— Мама, мне не хочется идти!
— Вань, но это нехорошо!
— А щенков топить хорошо?
— Ты о чём, сынок?
— Это он топил Чука и Гека!
— Ваня, я понимаю, что ты ревнуешь, не хочешь знакомиться с моим другом, но зачем ты выдумываешь?
— Я не выдумываю, мама! Смотри! Мы это с Сёмой на берегу нашли, когда его машина уехала.
Он протянул Анне второе крылышко.
— Может быть, это просто такое же, Ванюш. Таких ведь много продают.
— Это его, мама! — Мальчик чуть не плакал. — Его! И машина там такая была.
— Хорошо.
Аня поднялась и вошла в дом.
— Как вы тут?
— Да вот рассказываю твоему папе, как мы познакомились с тобой, как планируем дальше совместную жизнь. Он волнуется. — Улыбнулся Георгий.
— Георгий, скажи, помнишь ты подарил мне брелок? Давай покажем папе, что написано на наших крыльях. Он бывший лётчик. Ему эта надпись скажет о многом.
— Но, Аннушка, это такая ерунда. Игрушка. К тому же, я свою часть потерял где-то.
— Где же?
— Да откуда я знаю! Я ведь где только не бываю.
— Не здесь случайно?
— О чём ты?
Анна положила серебристое крылышко на стол.
— Мальчики нашли на берегу, когда ты топил щенков. Ваня сейчас отдал его мне.
— Ты бредишь, Аня? Я наверняка обронил его только что. Твой сын наврал. Нашёл и решил поссорить нас. Маленький эгоист!
Брови Фёдора Ивановича сошлись у переносицы.
— Вот что, мил человек, мой внук не врун. Это раз. И из сарая он после твоего приезда не выходил. Это два. И ехал бы ты отсюда, Георгий. Это три.
— Аня? Ты так и будешь молчать?
Анна растерянно смотрела на отца.
— Что смотришь, дочь? Если тебе он так люб и дорог, поезжайте вместе. А Ивана, не обессудьте, я этому гражданину калечить не дам. Сегодня ему щенки не угодили, а завтра ребёнок помешает?
— Да что же вы, Фёдор Иванович, из-за каких-то дворняг такую бучу подняли. — Взорвался Георгий. — У матери собака обгулялась, дорогая, элитная. Куда было этих полукровок? Тратить на них время и деньги? Их не продать даже! Она плакала, говорила, что пристроит. Знаю я, кому бы возиться с этим пришлось. Тайком и вывез. Сюда, потому что место заметил, когда однажды Анну к вам подвозил. Только тогда она знакомить нас не захотела.
— Тьфу ты. — Фёдор Иванович сплюнул. — Вот ты, как проще, дело и решил. Молодец!
— А вы мне этим не тычьте. Внука бы своего научили во взрослые дела не лезть!
— Ты моего внука не воспитывай. Он без тебя порядок знает! Уезжайте от греха! Оба!
— Уезжай, Георгий. — Аня развернулась и вышла из дома. — Не получится у нас ничего. Не лететь нам вместе!
— Аня! Но это глупо! Из-за каких-то собак…
— Да не из-за собак, Георгий. Ты моего сына ни разу не видел, не общался с ним, а уже сразу обвинил во всех грехах. Не хочу я такого для Вани!
— Ну и сиди со своим отпрыском, как клуша. Другая бы…
— Вот другую и найди. — Фёдор Иванович сделал шаг к гостю. — Калитку помочь открыть или сам справишься?
* * * * *
— Мама, ты очень на меня сердишься?
Они сидели на крыльце втроём. У ног весело возились два собачьих малыша.
— Нет, сынок, не сержусь. Лучше сразу человека увидеть, чем потом маяться. Ты здесь ни в чём не виноват. Хочешь, щенков в город заберём?
— Ну уж нет. — Строго хмыкнул Фёдор Иванович. — Удумали тоже. Вы весь день на работах, да на кружках с продлёнками. Что ж они одни сутками сидеть будут? Со мной останутся. А Ваню на все каникулы привозить будешь. А то ведь, никакими пряниками не заманишь.
— Заманишь, деда, заманишь. — Ваня прижался к плечу дедушки. — Я к тебе всегда приезжать буду.
— Знаю, Иван. Правильным человеком мой внук растёт. А ты, Аня, не печалься. Встретишь ещё свою судьбу, дочь.
— Да я и не печалюсь, папа. Вы с Ванькой мне дороже всего.
Они ещё долго сидели, глядя на закатное солнце, три самых близких и родных человека, которым не страшно вместе и жить, и лететь…