— Не бывать этому! Не будет Прошки Рябина в моей семье!
Тяжёлый кулак Мирона Силантьева со всей силы опустился на стол.
Анисья, жена Мирона, сразу сжалась и постаралась стать незаметной.
Нрав мужа она хорошо знала. Если тот сердился, то под горячую руку ему попадать не стоило, а уж спорить с ним было себе дороже.
А Мирон, тем временем, распалялся всё больше.
— Не для того я дочь ростил, чтобы она в нужде, да нищете жила! Любовь! Ишь что выдумала! Всё! Хватит потакать её капризам! Сейчас же пойду к Савелию. Пусть сватов засылает!
С этими словами, Мирон вышел из дома.
Как только его шаги затихли, из-за печки показалась заплаканная, растрёпанная Настя, дочь Мирона и Анисьи.
— Матушка, да как же так?
Анисья подошла к дочери, обняла её.
— Ничего ты тут не сделаешь, доченька. Судьба у нас женщин такая, как сказал отец, так оно и будет.
— Мама, да как же? Савелий Степанович мне в отцы годится! Какой же из него муж? Да и не люблю я его вовсе! Я Прохора люблю! И с ним только быть хочу!
Анисья вздохнула.
Она не знала как объяснить дочери, что всё уже решено и отца отговаривать бесполезно, тем более, что с Савелием у Мирона был давний уговор.
Что Мирон, что Савелий были людьми богатыми, но если у Мирона было кому наследовать его добро, то у Савелия наследников не было.
Жена его померл@ в родах. С ней вместе погиб их новорождённый сын. Так что остался Савелий бездетным вдовцом.
Он конечно мог жениться ещё раз, но брать в жёны кого попало, было себе дороже. Поэтому Савелий искал себе жену по статусу.
Настя на эту роль подходила как нельзя лучше.
У отца она была любимой дочкой и наследство Мирон за неё давал богатое, плюс заиметь таких родственников как Силантьевы было очень умным ходом.
Савелия такие условия устраивали как нельзя лучше.
Во-первых, к его, и без того богатому хозяйству, добавлялся приличный кусок Силантьевских угодий во-вторых, Настя была девушка красивая и здоровая, так что наследник не должен был заставить себя долго ждать, а в- третьих объединение двух столь солидных семейств было более чем выгодно обеим сторонам…
Всё это Анисье предстояло объяснить дочери и она, как могла, попыталась это сделать, но Настя ничего понимать не хотела.
Она плакала, падала перед матерью на колени и умоляла её хоть как-то повлиять на отца, но что могла сделать Анисья против Мирона?
Ничего!
Она сама, как и дочь сейчас, когда-то вышла замуж по велению родителей, а не по любви.
Благо, что Мирон хоть и был мужиком строгим, но к молодой жене относился по-божески.
Руку ни поднимал, ни гнобил.
В общем-то жизнь Анисьи сложилась не плохо, на зависть многим, но было между ней и дочерью одно различие.
Мирон был старше жены ненамного, а вот у Савелия и Насти разница в годах была очень и очень ощутимая.
Анисье было очень жалко дочку, но пойти наперекор мужу она не могла, поэтому оставалось бедной женщине только переживать и сочувствовать дочери.
В отличие от матери Настя бороться с несправедливостью не собиралась.
Савелия был ей противен и рядом с ним Настя жизни не представляла.
Помощи просить ей было не у кого. Мать была ей явно не помощницей, а братья подавно, поэтому решила Настя, что помочь в её беде сможет только один человек. Её Прохор.
Человек которого она любила больше жизни и который, как она полагала, любил её…
Вечером пришёл домой Мирон и сообщил, что на днях в дом придут сваты от Савелия.
Услышав эту новость Настя решилась на побег.
На следующий день, улучив момент когда мать была занята, а отец с братьями отлучились на дальние луга, Настя украдкой убежала из дома.
Бежала она с одной мыслью, что больше никогда не вернётся в отчий дом. Ей было очень жаль мать, но поступить по другому она не могла.
Пришла Настя к их с Прохором заветному месту. Там они тайком встречались и строили планы на будущую жизнь. Там мечтали о том как будут счастливы, после того как Настя уговорит отца с матерью на брак с Прохором.
Почему-то Настя думала, что это ей удастся и отец пойдёт на попятный, но получилось то, что получилось.
Теперь вся надежда Насти была только на любимого. С ним она собиралась убежать на край земли, жить до конца дней своих в любви и понимании, а наследство?
Наследство им было не нужно. Ведь главное это любовь, так считала Настя…
Прохор был уже на их месте.
Настя со слезами кинулась к любимому и рассказала ему всё.
Прохор пытался утешить Настю и как-то незаметно для обоих между ними произошло то, что происходит между любящими друг друга мужчиной и женщиной.
После этого, уткнувшись любимому в плечо, Настя заговорила о побеге и тут Прохор повёл себя совершенно не так как ожидала Настя.
Любимый стал убеждать её, что этого делать не нужно, а нужно любыми способами уговорить Мирона на то, чтобы молодые поженились.
— Нам, Настенька, сейчас бежать никак нельзя! Отец твой смириться! Отдаст на кусок, вот и будем мы жить припеваючи! Я мужик рукастый! Твоё наследство только множить буду, а ты барыней на хозяйстве станешь! Будем жить не тужить.
Настя слушала Прохора и понимала, что ничего этого не будет и счастья, по всей видимости, ей в этой жизни не видать.
Она встала, поправила платье и косу, потом повернулась к Прохору и сказала только одно слово.
— Прощай!
После этого она медленно побрела в сторону дома.
Прохор Настю держать не пытался. В его голове стучала лишь одна мысль, что если узнает Мирон кто лишил его дочь девичьей чести, то тогда не сносить ему головы, поэтому Прохор решил бежать из деревни…
Настя вернулась домой.
Она не знала, что ждёт её в будущем, но прекрасно понимала, что теперь ничего хорошего в её жизни не будет.
Всё остальные дни прошли словно в тумане.
Сваты, подготовка к торжеству и наконец сама свадьба.
Невеста, на том празднике, была красавица! Разве, что сильно бледна, но это списали на волнение…
На следующий день, после свадьбы, в дом к Силантьевым явился новоиспечённый зять.
Прохора, в то время, дома не было, а Анисья хлопотала по кухне.
Наступил второй день торжества и забот было не меньше чем в первый.
Савелий по-хозяйски уселся за стол и начал разговор.
— Ну здравствуй, хозяйка.
Анисья насторожилась. Уж кого, а Савелия она в гости не ждала.
— И тебе не хворать, Савелий. Какими судьбами? Если к Мирону, так нет его, но скоро будет.
Савелий усмехнулся.
— Я Анисья по такому делу, что и не знаю к кому из вас идти.
Теперь Анисья напугалась по- настоящему.
— Что случилось, Савелий? Али с Настей, что не так?
— Вот-вот, Анисья. Именно с Настей. Девка-то порченая оказалась. Вот и думаю. Толи с позором её назад гнать, толи договориться как.
Анисью как будто бы разом покинули все силы. Она опустилась на стул и посмотрела на Савелия.
— Не знали мы, Савелий. Видит Бог, не знали.
Савелий теперь ухмылялся во всю.
— Ну знали, не знали то теперь не важно. Что делать-то то будем, Анисья? Али Мирона дождёмся?
Анисья не на шутку испугалась.
Было понятно, что Мирон, за такое, дочь не простит и что будет дальше даже представить страшно.
Мысли, в голове у Анисьи, заметались бешеным вихрем.
Упасть Савелию в ноги? Молить, чтобы не говорил ничего Мирону? Нет, это был совсем не вариант и вдруг Анисья поняла, что делать.
Она метнулась в большую комнату и из сундука достала большую шкатулку.
То были драгоценности, которые достались ей от матери.
Мирон на них никогда не претендовал, поэтому они так и так должны были достаться Насте.
Анисья поставила шкатулку перед Савелием и сказала.
— Вот, что, Савелий. Возьми это и никому не говори того, что сказал сейчас мне. Здесь драгоценности, многие из них очень дорогие. Да, что я говорю! Ты и сам знаешь, что мои родители были совсем не из бедных. Так вот, возьми и делай с ними, что хочешь.
Савелий лениво открыл шкатулку. Глаза его тут же загорелись алчным огнём, потому как драгоценности действительно были очень дорогие. Он закрыл шкатулку и посмотрел на Анисью.
— Это как же ты, Анисья, за дочерью то не углядела? Вот как теперь? Ну да ладно, я человек сердобольный. Настю из дома не выгоню… А шкатулку твою возьму, потому как всё одно они в семье останутся. Только вот, что, Анисья. Ты поговори с Мироном, чтобы он мне дальний выпас отписал.
Анисья опешила.
— Да как же, Савелий? Ведь и так хорошее приданное он за дочь положил. Как же ещё и луг?
— А вот так, Анисья. Он мне приданное за чистую девку давал, а твоя порченая. Так что думай! Да не затягивай! До завтра всё решай! А то я напрямую к Мирону пойду, а там не знаю… Бывать ли твоей девки после этого живой!
Савелий ушёл, а Анисья стала думать, что предпринять дальше.
В общем, известными только ей путями, ей удалось уговорить мужа отписать дочери с зятем дальний выпас.
Жизнь пошла своим чередом.
Настя вскоре родила Савелию сына, только родился мальчик немного раньше срока и лицом на Савелия совсем не походил.
Походил он скорее на свою мать. Такой же голубоглазый, да русинький.
Савелий сына любил, а вот над Настей измывался как мог, но она не жаловалась.
Принимала всё как должное и терпела все издеватель.ства мужа терпеливо и безропотно.
Лишь иногда плакала она матери в жилетку, да так горько, что у Анисьи сердце сжималось от боли.
Прошло три года.
За это время в жизни Насти ничего не изменилось. Разве, что стало ещё хуже. Теперь Савелий стал прилаживать к ней руку, да так, что она по нескольку дней не могла встать с постели.
Глядя на это Анисья корила себя за то, что тогда не спасла дочь. Ведь могла она отдать те драгоценности ей. Пусть бы они с Прохором сбежали и глядишь жили бы в любви и согласии, а теперь её дочь мучается с нелюбимым мужем, который к тому же относится к ней словно к бездушной кукле.
Вскоре положение Насти немного улучшилось, а всё из-за того, что она снова понесла.
Савелий, в это время, просто-напросто перестал обращать на жену внимание. Для Насти это было спасением, но она с ужасом ждала того времени когда родится ребёнок.
Однако, через месяц после рождения дочери, Савелий пропал в лесу.
Пошёл проверять дальние деляны и сгинул. Толи зверь его подрал, толи в болото Савелий угодил то было людям не ведомо.
Сгинул и сгинул.
Вот тут смогла Настя вдохнуть полной грудью.
Осталась она богатой вдовой с двумя малыми детьми, но это её нисколько не волновало.
Наконец-то она могла жить спокойно. Без побоев и унижений…
В хозяйстве ей помогали отец, братья да старый помощник Савелия, дед Матвей.
Через два года, после исчезновения мужа, Настю было не узнать.
Она словно расцвела, но на все ухаживания мужчин отвечала категорическим отказом. Ей было хорошо с детьми и менять что-то она не собиралась.
Вот тут то и появился Прохор.
Всё это время его в деревне не было, он сбежал ещё тогда, после последнего разговора с Настей.
Обо всех произошедших событиях Прохор узнал от матери и решил, что вот наконец и настало его время.
К Насте он явился с самого утра.
Та, как раз, только позавтракала и вышла во двор, чтобы дать кое-какие указания деду Матвею.
Дети выскочили вместе с ней и теперь играли во дворе с маленькими, потешными щенками, которые недавно народились у дворовой собаки.
Прохор, как увидел Настю, обомлел.
Кинулся к ней в колени и стал умолять бывшую возлюбленную о прощении, но Настя стояла перед ним словно скала.
— Настенька, — говорил Прохор,- Ты прости меня дур@ка несусветного! Люблю я тебя и всегда любил. Готов я ради тебя на всё, что попросишь! Буду тебе я во всём помогать и любить тебя буду без меры. Только прости меня, люба моя!
Настя свысока посмотрела на Прохора.
— Ну здравствуй, Прохор. О какой такой любви ты мне говоришь? Любовь была тогда, да и то, по всей видимости, не любовь, а холодный расчёт.
Прохор заискивающе посмотрел на Настю.
— Не права ты, Настя! Я тебя всегда любил! Да и сын твой? Что-то на Савелия он нисколько не похож? А, Настя? Я ведь всё помню!
Настя тут же поменялась в лице.
— Что ты мне этим хочешь сказать, Прохор? Сына я родила замужней. Савелий его отец! — она зло прищурила глаза,- Или ты хочешь мне что-то сказать, Прохор? Так смотри! Я братьям скажу, так они тебе мигом воспоминания подправят. Ну как, Прохор? Хочешь с братьями моими увидеться?
Прохор осёкся. Он прекрасно понимал, что связываться с этим семейством не стоит.
— Ладно, Настя. Успокойся. Разреши мне хотя бы помочь тебе.
— О какой помощи ты всё твердишь, Прохор?
Прохор замялся.
— Ну можа управляющий тебе нужен. Так я зараз!
Настя зло рассмеялась.
— Управляющий? Какой из тебя управляющий, Прохор. Разве, что на конюшню тебя?
Она огляделась и громко крикнула.
— Дед Матвей! Поди-ка сюда, сердешный.
Дед Матвей тут же подошёл к Насте.
— Вот, дед Матвей. Работник наниматься пришёл. Определи-ка ты его на конюшню. Там ведь кажется работник нужен?
— Нужен, как не нужен,- дед Матвей закивал головой,- Нонче новых жеребят привезли, так работы вдвое больше стало!
— Ну вот туда его и определи.
С этими словами Настя, забрав детей, зашла в дом.
Прохор посмотрел ей вслед и тихо сказал так, чтобы Настя не услышала.
— Ледышка!
Но Настя услышала. Она обернулась и неожиданно для Прохора улыбнулась.
— Я такой не родилась, Прохор. Меня такой жизнь сделала!
После этого, с лёгкой руки Прохора, Настю стали, за глаза, называть Ледышкой.
Она об этом знала, но не злилась. Ей было всё равно.
Лишь иногда, оставшись наедине сама с собой, она горько плакала.
Плакала о своей судьбе.
Она прекрасно понимала, что ей больше не видать простого, женского счастья
Ей было больно, но она быстро успокаивалась.
Шла к детям, играла с ними, обнимала и думала о том, что пусть она для всех ледышка, но для своих детей она всегда будет самой лучшей матерью.
Матерью которая сможет понять, простить и помочь.
Видимо в этом и было её женское счастье.