В довольно дружном, по нынешнем временам, большом многоквартирном двухэтажном старом доме провожали в последний путь Веру Степановну Ильину. Провожали хорошего человека…
Наталья Алексеевна переживала за похороны соседки очень. Родственников у бабы Веры не было. Занималась похоронами, в основном, Аля – одинокая молодая соседка. Ну, как молодая… молодая по меркам Наталья Алексеевны – Але было чуть за сорок.
В последнее время, хоть и ходили к Вере Степановне работники соцслужбы, но больше присматривала за старой уже бабой Верой именно Аля – добрейшей души человечек. Работала она посменно, жила с Верой Степановной дверь в дверь, была одинока, вот и привязались они друг к другу.
Дом их был старый, дореволюционной постройки, с толстыми каменными стенами, с лепниной. Тянулся он буквой «Г», образуя уютный двор за толстым кирпичным забором с башенками, крытыми железом. И место очень хорошее – дорога рядом тихая, проулочная. Напротив дома, через дорогу, старый парк, а чуть ниже небольшое озеро, которое все звали Озером любви. За проулком – вся инфраструктура. Тут и магазины, и школы, и детсады.
Стены в комнатах – четырехметровой высоты. Во многих квартирах сохранилась лепнина на высоких потолках. А вот размеры жилой площади – самые разные: от тесных клетушек с длинной узкой кухней — не развернуться, до огромных трехкомнатных с тридцатиметровой гостиной. Эти, большие, уже активно и дорого покупались, ремонтировались новыми жильцами.
Аля жила здесь всего-то семь лет. Продали они с сестрой на двоих родительскую квартиру, и Аля приобрела в этом доме как раз маленькую однушку-клетушку.
А вот квартира Веры Степановны была лучшей квартирой в доме. Единственная огромная лоджия на три выходящих на нее окна, практически терраса, находилась на втором этаже их дома, как раз в ее квартире. Летом, когда ветви могучего тополя под окном, закрывали лоджию от солнца, соседки часто там вечеряли. Двери квартиры бабы Веры не закрывались.
Порой они сидели там, когда она уж давно спала. Баба Вера любила дремать в своей спаленке и слышать голоса соседок на своей лоджии. Если просыпалась, она выходила к ним, выпивала с ними чашку чая, немного сидела с ними вместе, и опять уходила спать. Возраст ей уж не позволял сидеть долго.
А утром вставала раненько – лоджия убрана, а на кухне все помыто, и печенюшки на столе – ей к завтраку.
– И что ж теперь с квартирой-то, Аль? – спрашивала Наталья, когда после поминок присели они устало на лоджии у бабы Веры.
Завтра Але нужно было на смену, а потом они договорились навести тут, у бабы Веры, порядок. Хоть особого беспорядка тут никогда и не было, баба Вера была аккуратной, да и в помощниках у нее были пожилые соседки-подруги. Умерла она неожиданно – в ванной с полотенцем в руках – собиралась умываться. Тут её и обнаружила Аля. Было бабе Вере под девяносто лет.
– Не знаю, тёть Наташ. Двоюродные лишь у нее… Брат был двоюродный. Так он старше. Уж, помер, наверняка. Фото она мне показывала, где они маленькие. Но ведь они и не узнают о ее смерти, в права не вступят. Не общались совсем. Квартира государству, наверное, отойдет, муниципалитету. Как бы не опечатали уж завтра ее, квартиру-то.
– Аль! Ну вот как так? А? Ты ведь ей помогала в последнее время очень. Как дочь, ну, или, скорее, внучка. Как вы не догадались, чтоб тебе квартира-то… Ведь такая квартира! И собственность у нее оформлена …
– Даже мысли не было, тёть Наташ.
– И мы не подсказали! – Наталья хлопала себя по коленям, – Старшие советницы, называется, ети твою… Нет, Катерина разок как-то предположила – уж не за квартиру ль ты стараешься. А потом уж поняли – нет. Мы все Вере Степановне готовы помочь были. Хороший человек. Царство небесное… Да и ты – добрая душа.
– Да как можно-то? Я б, наверное, и не смогла… вот так – из-за квартиры.
Наталья вздохнула:
– Потому и нет у нас ни хоромов, ни сбережений, как у других, кто похитрее. Другие б на твоём месте, урвали б. Ну, да Бог им судья! А вот что с квартирой будет, интересно. Так жаль террасу нашу любимую, считай – общую. Ушли наши теплые вечера вместе с уходом бабы Веры. Ушли…
На следующий день во время рабочего дежурства Аля только и размышляла о квартире бабы Веры. Хлопоты похорон были окончены, и теперь было время вспомнить и об этом. Вчера вечером Аля вдруг вспомнила, что двоюродного брата бабы Веры звали Миша.
Но была ль баба Вера Ильиной по мужу, который умер ещё в восьмидесятые, или это девичья ее фамилия? Хоть и говорила о своем прошлом баба Вера много, но вот этот факт история умалчивала. Да и каковы родственные связи у них с Михаилом? В общем, Ильин он или нет, Аля знать не могла. Но все равно пальцы по клавишам компьютера настучали в интернет-поиск – «Михаил Ильин».
Компьютер выдал многотысячный ответ. Замелькали лица. Пожилой учёный, комик, режиссер, блогер… Но все были молоды, моложе чуть ли не девяностолетней Веры Степановны.
Нет, ее брат навряд ли мог оказаться на страницах интернета. Здесь, скорее, уже его правнуки. Аля еще долго мучила компьютер, выбилась из сил, но так ничего подходящего и не нашла.
Странно так. Родня есть, но они даже и не подозревают, что стали наследниками очень хорошей квартиры. Такие дома, как у них, в последнее время начали особо цениться. Просторные квартиры с высокими потолками покупают за большие деньги. А тут ещё и двадцатиметровая лоджия! Мечта!
Эээх! Найти бы родственников бабы Веры! Найти бы! Сообщить. И тогда у них было б время, чтоб доказать родство и заявить о желании вступить в наследство.
Вот только – как найти их?
***
Дождь за окном лил, как из ведра, надувая пузыри в лужах. Лето это было дождливым. Зонт Али исчез без следа. Она обыскала каждый уголок своей квартиры, выдвигала ящики, открывала шкафы, даже заглянула на антресоли. И когда уж выскочила на улицу без зонта, прикрываясь капюшоном куртки – вспомнила: ее зонт остался в опечатанной теперь квартире Веры Степановны.
Да-да! Она недели две назад шла вот так из магазина домой под дождем, несла продукты себе и соседке. Зашла, выложила в холодильник бабы Веры купленное, заболталась с ней и благополучно оставила зонт у нее на крючке.
Когда знаешь, что в любой момент можешь сделать шаг назад и вернуться, не больно-то думаешь головой. Но теперь шаг назад сделать было нельзя – квартиру опечатали. Нет, конечно, можно обратиться в ЖЭК, или в нотариальную контору, поднять вопрос, но делать этого не хотелось. Хоть зонт был новый и очень Але нравился.
Вот определятся новые хозяева квартиры, тогда, – подумала она … Впрочем, это будет не скоро. Проще – купить новый.
Но вот сейчас никакого настроя к покупкам не было. Летом на Алю часто наваливалась хандра. В этот период особенно остро чувствовала она свое одиночество. Не везло ей в личной жизни.
Старшая сестра жила на другом конце города. Она, да племянница Юлька, почти Алина ровесница – вот и вся ее семья. Ну, ещё соседки, в основном, возрастные. Аля любила это сообщество. Ехала с работы домой и знала, что ждёт ее баба Вера, точно знает, когда будет идти она с автобуса, будет махать рукой, приоткроет дверь своей квартиры, пообещает следить за тишиной подъезда, пока Аля спит после смены. И правда – будет следить.
– Тихо вы! Тут люди спят после работы, а вы раскричались! – зашепчет в подъезде на шумных соседей.
Мама Али умерла довольно рано. А до этого долго болела. Алька была рядом, вся растворилась в лечении и поддержании мамы, хоть та и переживала за Алькино неустройство.
А Аля все надеялась – вот мама поправится, и тогда… Тогда она и наладит жизнь лучшую, тогда и найдет работу поинтереснее, тогда…
Тем не менее она закончила техникум, получила заочно и высшее техническое образование. Правда, столкнулась с тем, что по специальности работы в их городе нет. А уехать от больной матери она не могла.
Она успела поработать и в магазине, и на заправке, и даже курьером. Когда не стало мамы, она пыталась что-то изменить. За свой счёт проходила курсы повышения квалификации, изучала инвестиции, пыталась заработать онлайн, устраивалась на всевозможные, по обещаниям, высокооплачиваемые удаленные работы.
Но все это было мимо …мимо заработка. Тогда она устроилась на завод лаборанткой. Проработала там три года, уходя с головой в обустройство запущенной лаборатории, обрастая задачами, которые сама же на себя и взваливала. Работала, пока не поняла – она везёт на себе чужую работу, получая за это гроши. А ещё ей казалось, что именно ее занятость мешает личной жизни.
И тогда она вернулась на автозаправочную станцию, которая к тому времени перестроилась, превратившись в современный комплекс с небольшой гостиницей. Да и зарплата там была выше, чем в лаборатории.
Но личную жизнь это не изменило. Алька считала, что время ее упущено. Уводить мужчину из семьи ей не позволит совесть, а порядочных холостых или разведенных мужчин на ее пути почему-то не встречалось. Был один разведённый сокурсник, с которым пожила она гостевым браком полгода, но и он уехал в другой регион. С собой не позвал.
В чем дело? Аля часто думала об этом. Да, она боролась с лишним весом всегда. Была она крупна, широка в кости, немного размашиста в движениях. Не хватало какой-то милоты и женственности. Но ведь подобные черты не мешали выходить замуж сверстницам.
Тем более, что была она ухожена, не так, чтоб толста, хорошо одевалась. Сейчас она получала около сорока тысяч, и этих денег вполне хватало. Она ездила летом на море, сначала с подружкой, а в последнее время – одна. Однажды завела курортный роман, но конец его был плачевным – ее кавалер оказался аферистом. И Аля, поняв это, вовремя успела спохватиться.
Теперь та история вспоминалась с тоской и оплакиванием себя – казалось, вот только таким аферистам она и нужна.
Аля вернулась домой из магазина. Уже никто не ждал ее у окна, никому не несла она продукты. Она стряхнула воду с куртки, заглянула в зеркало прихожей. Лицо ее напоминало форму сердечка. Острый маленький подбородок, большие глаза, высокие брови. Губы узкие, и какие-то озабоченные.
Может они отталкивают мужчин? Или что-то другое?
– Уж очень ты добрая, Алечка! Такая, что и не верится, – говорила бабушка Вера.
Может она чрезмерно правильная, слишком преданная и самоотверженная? Но разве это не лучшие качества?
Аля отогнала от себя хандру. Нужно было чем-то отвлечь себя. Она полезла на страницы сайтов, начала беспорядочно листать их. И тут наткнулась на описание семьи из какой-то казачьей станицы!
Стоп! Какая-то идея метнулась молнией в голове! Да! Аля вспомнила!
Она не может найти двоюродного брата Веры Степановны, но она знает – откуда они родом. Вера Степановна, как все старики, часто вспоминала свою родину – родную станицу Шумилинскую. Там же рос и ее брат. Значит именно там могут остаться их родственники. Ну, а если нет – можно хотя бы выяснить их фамилии. Ведь остались же там старожилы. Да и в администрации должны быть данные о семье.
Аля ухватилась за эту ниточку, как за спасение. Если б кто-то сейчас спросил, зачем ей лично это нужно, она б ответить не смогла. Но всей душой чувствовала – нужно. Как только пришла эта мысль, ушла депрессия, жалость к себе, появилось желание действовать.
Квартира бабы Веры должна достаться ее семье, а не чужим людям. Пусть даже и не роднились они… Эта квартира несла в себе ауру добра, семейственности и невероятного душевного тепла. И Але казалось, что родственники бабы Веры точно такие же – простые, открытые и душевные люди.
Через две недели, оформив короткий отпуск, Аля уже ехала в автобусе, удивляясь сама своему авантюризму. Около двадцати часов езды.
Сестре она ничего не сказала, а вот соседкам доложила.
– Да ты с ума сошла! У тебя же там нет никого! Где ты там искать будешь? – беспокоилась тетя Наташа.
– А я комнату себе забронировала. Там же шолоховские места, полно гостиниц, но дорого мне. Нашла комнату подешевле.
– Зачем тебе это, Аль? – удивлялась тетя Катя.
Аля пожимала плечами.
– Решено уж, еду.
За окном проплывали ещё не тронутые позолотой нивы. По синеющему вдали взгорью рассыпались глиняные мазанки, а между ними современные дома из красного кирпича, окружённые пирамидальными тополями. В голубоватой дымке маячил террикон. Степи казались необъятными. Именно о них с любовью и тоской рассказывала баба Вера. Але, выросшей в зоне лесной, эти края казались унылыми. Но она мысленно разговаривала с Верой Степановной.
«Вот и я побывала в Ваших краях, дорогая моя баба Вера!»
Уверенности в том, что родственников она найдет, у Али не было. Сейчас она воспринимала это путешествие, как хороший повод уехать, отвлечься от повседневности, от режима «дом-работа». Она собиралась побывать и в Вёшенской, раз уж едет в Шолоховские края. Так что поездка обещала быть насыщенной.
А ещё она «вооружилась». Попросила сделать племянника запрос от поисковой организации, в которой он состоял, в несколько местных администраций. Аля ехала, как поисковик. Будто бы ищет пропавших людей и их связи. О квартире решила не говорить, чтоб не привлекать к себе людей нечистых на руку. Родственные свои связи с Верой Степановной Ильиной наследники должны будут доказать потом нотариусу. Но это уже будут не ее проблемы.
С пересадкой до Шумилинской она добралась без четверти семь, вечером. Хозяйка комнаты на звонки не отвечала. Аля поискала транспорт. Сначала думала, что по адресу придется ехать автобусом. Спросила парней на площади. Оказалось, дом, комнату в котором она сняла через интернет, совсем рядом.
Она прошла по асфальтированной улице, а потом свернула в проулок, посыпанный гравием. Чемодан ехал плохо, пришлось его нести. Аля задыхалась, несмотря на вечер, тут было душно. Проулок был темным, здесь совсем не было фонарей. И Аля вспомнила, что здесь, на юге, темнеет гораздо раньше.
Дом, в котором сняла она комнату находился глубоко во дворе. Огромная собака бегала по двору. Звонка не было. Аля постучала, собака зашлась лаем, из дома выглянула девочка лет двенадцати, крикнула на дворняжку.
– Вы квартирантка что ли? – звонко прокричала она, не отпуская ручку двери.
– Да…
– А бабки дома нету. Но она скоро вернётся. Вы подождите, – девочка так и висела на двери.
– А ты можешь ей позвонить?
– Нет, она телефон дома оставила, – девочка безразлично захлопнула дверь, а собака опять зашлась лаем.
Пришлось Але отойти от калитки подальше. Кроме железных заборов и кустов, здесь ничего не было. Так и стояла она с чемоданом в ожидании хозяйки, ругая себя за то, что не оформила бронь в гостинице Вешенской. Могла б просто ездить сюда на поиски.
Сейчас, в темном переулке, ее затея с поисками казалась ей совсем бредовой. Поселок был довольно большим – площадь, несколько улиц, масса новостроек. Наверняка, найти тех, кто может знать Веру Степановну, уехавшую отсюда в юном возрасте, будет крайне трудно. Не ходить же по домам.
Тем более, что вот даже в один дом по предварительной договоренности попасть – и то так нелегко…
Аля, уставшая от долгой поездки, вытерла салфеткой пот со лба и присела на чемодан… Может тетя Катя и права – зачем ей это?
***
Наконец, Аля услышала хруст гравия. Немного переваливаясь, по темному проулку шла пожилая женщина.
– Здравствуйте! Вы – Ирина Павловна?
– Ох! А чего это … чего это Вы сегодня-то? Завтра ж, вроде говорили, приедете – двенадцатого…
– Сегодня. Сегодня и есть двенадцатое.
– Какое двенадцатое, если одиннадцатое! … – женщина разводила руками, готова была спорить.
Аля молчала. Что тут скажешь? Ну, не спорить же …
– Неужто двенадцатое? Ох! Ох! Как же это я…
Комната была не готова. На постели, предназначенной квартирантке, валялась внучка с телефоном в руках. Хозяйка согнала ее, заохала – исправляла ситуацию, меняла белье. Аля махнула рукой, разрешила пол сегодня не мыть. Сейчас она хотела сполоснуться от дорожной пыли, выпить чаю и лечь в постель.
Хозяйка, чувствуя за собой вину, предложила ужин. Но Аля лишь выпила чаю. Девочка оглядывала ее с любопытством.
– А Вы чего тут? В музей Шолохова что ли?
– Галька, не приставай! Видишь, человек с дороги.
– Да нет, отвечу. Я – поисковик. Людей ищу. И вот сейчас мне нужно найти родственников Веры Степановны, предположительно – Ильиной.
– Ой! А у меня в классе Любка Ильина учится.
– Правда? А где живёт, знаешь? – Аля заинтересовалась.
– Конечно. Только они на море уехали, нет их.
– Но у них же есть родня.
– Это я не знаю. Я только маму и папку её знаю. Но они на море. А она что, эта Вера – герой войны?
– Ну, типа того… , – открываться Але не хотелось.
Она лежала на крепко пахнущей стиральным порошком постели, обдумывала – с чего начать. А ведь это хорошая мысль – школа, детсад. Педагоги знают семьи. Хотя… Правильнее все же будет завтра пойти в администрацию. Там уж точно списки проживающих ранее есть.
Позвонила Лене – сменщице и подруге.
– Добралась, Лен! Комната… Ох! Ну, потерплю. Буду искать родственников бабы Веры.
Перед рассветом Алю разбудил непонятный шум. Ощущение, что попали они под бомбёжку. Глухие раскаты гремели за окном. Очередной удар грома застиг ее врасплох, залп раздался чуть ли не у самого уха, инстинкт самосохранения заставил залезть под одеяло. Паузы между вспышкой молнии и ударом почти не было.
Небо здесь что ли ближе?
Хозяйка загремела в кухне посудой, будто соревнуясь с грозой. Аля вышла из своей комнатки.
– Чего? Разбудил гром-то, да? – обернулась хозяйка.
– А он мог не разбудить?
– Галька спит. Хоть бы хны…
– И часто у вас тут такие раскаты?
– Бывает… Жара же стояла, вот после такой жары и накатывает. Теперь на несколько дней зарядит. Не повезло Вам с погодой-то.
– Да я привычная. Вот только зонта не взяла. Не одолжите?
– Дам! Старый подойдёт, не складной?
– Любой подойдёт, лишь бы не худой.
Зонт оказался великолепным. Большой, бордовый, с потертой костяной ручкой. С ним, в лёгких босоножках по воде, и отправилась в администрацию Алевтина. Дождь не прекращался.
– Запрос? Какой запрос? А …На почту. Сейчас проверю.
Приятная женщина в синем костюме, наверняка Алина ровесница, проверяла интернетпочту. Искала долго.
– Может – ну его, этот запрос. Мне просто нужно найти семью Веры Степановны Ильиной. Возможно, Ильиной – по мужу. Или ее брата двоюродного Михаила. Возможно, у вас есть старые архивы, списки жильцов. Я сама бы все полистала, не стала б Вас отвлекать от дел. Уехала она отсюда примерно в пятидесятых.
– Ооо! Нет. Вот этого у нас точно нет. Не найдете, – она широко развела руками, – Мы семидесятые-то восстановить не можем. И то, только для дел юридических. Старые документы все утеряны безвозвратно. Дохлый номер.
– Вот те и на… – Аля расстроилась очень, – А я ехала специально.
– Вам просто найти семью и всё? Как Звать-то Вас? Где остановились.
– Аля! Да, просто найти… А комнату я сняла на Чапаевой, у Ледянкиной Ирины Павловны.
– Погодьте-ка, – она явно хотела помочь, набрала номер телефона.
– Ба… Это Люба. Привет. слушай, тут человека ищут, родственников Веры …как ее? Веры Степановны Ильиной. Да. К кому? А она где живёт? Лежит уж… А телефон где взять?
Она ещё кому-то звонила, выясняла номера телефонов.
– Старушка есть. Венедиктова Ольга Павловна. Уж старая, но многих помнит. Она председателем колхоза тут была в послевоенные годы, ну, или позже. Не знаю. Вот телефон дочери, Зои Васильевны, звоните. Звоните-звоните! Договаривайтесь, когда можно к ней пожаловать.
Аля позвонила тут же, договорились о встрече через полчаса. Люба провожала, рассказывала дорогу, засомневалась дойдет ли Аля пешком.
– Далековато. Да ещё и дождь. Может …
И тут на площадь вырулила серая пятнашка. Люба, прикрываясь воротом пиджака, побежала к ней, нырнула в машину и через минуту махнула Але рукой.
– Довезёт, садитесь.
– Я по полю не поеду! Размыло же…, – бурчал водитель.
На нем была клетчатая расстегнутая рубаха, под ней синяя футболка. Вид усталый. Але было неловко. Человек, наверняка, домой собрался, к семье, а тут — она…
– Если сможете, довезите хоть чуток, а дальше я сама, – она села сзади, с зонта лилась вода, ей было стыдно, что измочила она ему машину.
– Неместная что ли?
– Да! Я ищу семью одну, вот и еду к вашей старо жительнице.
– То-то и видно. В босоножках – по нашей глине…
Водителю явно не хотелось ее везти, и Аля решила, что в конце пути предложит ему оплату.
Они проехали всё село. Привыкшая к избам деревянным с коньками или петухами на крышах, к огородам, густо заросших пышной зеленью, к старым колодцам из бревен, к выезженным, но все равно поросшим травой дорогам, Аля удивлялась саманным постройкам, густо закрытым многочисленными крышами дворам, оплетенным виноградником беседкам. Это село не было похоже на те села, к которым привыкла она – с просторными дворами, палисадниками, буйной растительностью у деревянных заборов.
Они выехали на ухабистую дорогу в поле. Водитель, слегка поругиваясь на ямах, продолжал путь.
– Может…может не стоит дальше ехать? Вы же сказали – до поля…
– Да сидите уж! Куда Вы в своих босоножечках, – он ловко выруливал из ухабов, машина скользила. Аля видела вдали строения. Да, лучше, конечно, ехать, чем брести по голой степи туда под дождем.
– Вы что? Будете меня ждать? Я хотела оплатить Вам дорогу.
Он посмотрел на нее устало-осуждающе.
– Стучите…
В калитку она постучала железным кольцом.
Полная приятная хозяйка, с короткой стрижкой под мальчика, открыла калитку.
– Здрасьте, Зоя Васильевна, – выкрикнул из открытой двери водитель.
Хозяйка присмотрелась, наморщив лоб, сощурившись, узнала:
– А! Куприянов! Здравствуй, здравствуй! Как поживаешь?
– Потихоньку! Вот гостью вам привез.
– Заходите! Чаю попьем!
Зоя Васильевна была учителем. Водитель – бывший ее ученик. Они вспоминали кого-то из его одноклассников, разговорились, сидя на кухне. Але предложили сначала выпить чаю, но она попросила сразу о беседе с бабулей.
– Пошли, пошли. Только больно многого-то от матери не ждите, уж забывать все начала. Может, и не поможет ничем.
В светлой горнице, на диване сидела старушка. Видно было, что дочь принарядила ее к приезду гостей – свежий халат, голубой платочек повязан назад, ноги прикрыты пледом. Глаза покрыты мутной пленкой. Только сейчас Аля поняла, что старушка слепа.
– Мам, вот девушка. Ищет кого-то из станицы нашей. Может подскажешь…,– А потом к Але, – Говорите громче, мама слышит плохо.
– Здравствуйте! Меня Алевтиной зовут. Я ищу Веру Степановну Ильину. Не знали такую? Веру Степановну…
Старушка погладила сухонькими руками по пледу, опустила голову. И заговорила неожиданно спокойно и внятно.
– Дай припомнить… Степановну, говоришь? Был Степан… был … и Вера была, дочка,– сказала она с ударением на «а», – Токма ведь уехала она давно. Нету ее тут.
– Я знаю. Она умерла недавно. Вот я и ищу её родственников, понимаете.
– А на кой оне тебе?
– Чтоб знали, что Веры нет, чтоб имели в виду…, – Аля ещё сомневалась, говорить ли правду, пойдет слух….
– Ууу! Ну разе так…. Только как фамилия-то говоришь? … Нет, не Ильина она, точно не Ильина. А вот не припомню, как ейная фамилия. Они ж постарше нас уж были. На танцульки бегали, а мы следом – на церквушку залезем, там забор был каменный, глядим… А Веру хорошо помню, красивая была.
– У нее двоюродный брат был, Михаил. Он тоже тут у вас родился и жил.
– Да. Михаил тут долго жил. Вера-то уехала, не то учиться, не то замуж, а Михаил… Не помню. Вроде тут остался. И сестра его тут…
Больше старушка вспомнить ничего не смогла. Пользы от её воспоминаний практически не было. Ничего не прояснилось. Аля уехала, лишь узнав, что баба Вера – не Ильина с рождения. И это лишь осложняло поиски.
На следующий день Аля направилась в школу. Потом ее направили в краеведческий музей, где дотошная работница рассказала ей много интересного. Но о Вере Степановне или ее брате – ничего. Зато дала несколько адресов стариков, живущих здесь давно.
Аля направилась по адресам. Эти прогулки осложнял дождь, а ещё то, что местность была незнакомая. Немного помогла хозяйка комнаты, подсказывала как лучше и проще построить маршрут.
Старики никак не понимали, что от них хотят, напрягались, принимая гостью за аферистку. В два дома так ее и не пустили. Просто объявили, что «бабка таких не знала».
Но встречались и доброжелательные семьи, добрые дома, которые встречали, как родную, пытаясь накормить, надарить подарков.
В одной такой семье вдруг вспомнили, что была у них родственница – Вера Степановна. Аля обрадовалась, вот бы… Но оказалось, что родилась их Вера не здесь, да и возраст совсем не совпадал.
У Али опустились руки. Она уже собиралась в обратный путь, брела вечером по мокрому асфальту площади после того, как посмотрела расписание автобусов до Казанской. Она устала, болели ноги от долгой ходьбы, настроение – на нуле.
А тут ещё напасть – у босоножки отвалилась подошва. Аля не шла, а ковыляла, поднимая правую ногу выше положенного, чтоб подошва не загнулась.
И этот дождь еще!
Пришла она сегодня к словоохотливой старушке, которая знала, казалось, всё. Рассказала всю историю поселка. Да только потом выяснилось, что приехала она сюда с родителями уж после того, как жила здесь Вера. Но уйти было неловко, так и сидела Аля – слушала долгие воспоминания. Засиделась до темноты.
Эх, жаль – квартира бабы Веры отойдет муниципалитету.
Пока она шла, позвонила Лена.
– Ленка, привет.
– Привет, привет, дорогая. Ну, как твои поисковые дела?
– Хреново. Не нашла я никого, возвращаюсь. Погода мерзкая, да и устала я, как собака. Устала слушать историю этой станицы! Уже по десятому кругу! Надоело…
Аля и не заметила, что под навесом возле сарая, мимо которого она проходила, собрались подростки.
– Это кому это история нашей станицы не нравится? А?
Аля оглянулась резко, испугалась, и от неожиданности вдруг выронила телефон, пыталась его подхватить, но лишь поддела. Он полетел в лужу.
– Ой, тётенька! Вы чего дорогими телефонами раскидываетесь,– телефон быстро оказался в руках у пацана.
Он держал его за уголок, с чехла капала грязная вода.
– Отдай! – Аля протянула руку, но подросток пятился, дразнил, унося телефон с собой.
Аля шагала следом.
– Верни, пожалуйста, телефон.
Он уже подошёл к компании. Тут были и две девочки.
– А вот извинись за станицу, тогда и отдадим.
– Извините! Я ничуть не хотела оскорбить вашу станицу. Отдайте телефон!
Парни попытались его включить. Жали на кнопки.
– Ой! Ой! Тётенька. Был у тебя хороший телефон, и нету. Испортился – в луже искупался, – они гоготали, выпендривались перед девчонками.
– Витька, да отдай ты! Не связывайся. Смотри, у нее и обувь квакает. Несчастная какая-то, – просила одна из девчонок, но Витька развлекался.
– А чего она нашу станицу грязью поливает? Я ж – патриот! Я за свою родину… Пусть отвечает!
И тут на площадь вырулила знакомая серая пятнашка. Водитель резко вышел, натянул капюшон толстовки и быстро направился к ним.
– Этого козла тут не хватало! – проворчал Витька.
– А кто это? – спросила одна из девочек.
– Дядька мой троюродный.
Водителю хватило одного взгляда, чтоб понять ситуацию.
– Витёк, опять нарываешься что ли? Ты ж обещал!
– А я чего, я– ничего. Это тетка вон нашу родину оскорбляет! А мы ее убеждаем в обратном.
– Пусть телефон вернет, – вставила Аля.
– А ну, верни! – водитель наступал на племянника, протянул руку.
– Сейчас! – Витёк размахнулся и телефон полетел за сарай, в заросли сирени.
Мужчина было схватил пацана за грудки, но тот вывернулся, отбежал. Подростки со свистом, неприличными жестами и гиканьем быстро удалялись.
– А хатёнку ты прос…., дядечка! – крикнул пацан.
– Вот сволочь, – мужчина, подсветив своим телефоном, полез в кусты.
Вылез, протянул телефон Але, отряхнулся от воды. Аля из вьющихся волос его вытянула сор.
– Простите. Опять у вас со мной одни хлопоты.
– Чего Вы одна вечерами-то бродите! Я вас у дома жду-жду, а Вас всё нет! Я уж домой направился, и вижу…картина маслом…
– У какого дома?
– У Вашего. На Чапаевой. Вы ж Любе адрес говорили.
– Я? Какой Любе? – Аля никак не могла открыть крышку телефона, нужно было его разобрать, просушить.
– Из администрации. Да не ломайте вы его окончательно, а ну, дайте сюда. Пошли в машину. Я довезу вас, – Аля захромала, – Что с босоножками Вашими? Говорил же…
В машине, он быстро разобрал телефон, а потом, почему-то, сунул его себе в карман, отдав Але только симку. Завел машину.
– Я отремонтирую и верну Вам.
– Вы что, разбираетесь?
– Немного…
Аля так расстроилась из-за всей этой ситуации с телефоном, что даже не сообразила спросить – почему он ее тут ждал.
– Я завтра часиков в одиннадцать за Вами заеду. Никуда не уходите.
– Вы? А зачем?
– Там мать Зои Васильевны чего-то вспомнила. Ищут они вас. А телефонами не обменялись вы. Вот через Любу из администрации и нашли.
– Хорошо, – Аля кивнула растерянно, направилась к калитке.
– Эй! – водитель окликнул, он что-то искал в машине, – Держите вот, – он протягивал ей телефон, – Ваша симка сюда подойдёт. Вы, конечно, никого не наберёте, если номеров не помните, а вот до Вас дозвонятся. А то муж с ума сойдёт.
– У меня нет мужа, даже бывшего, – зачем Аля это сказала, она и сама не поняла. Видимо, сказалась усталость и эта история с телефоном.
Водитель посмотрел на нее как-то сочувственно. Видимо, выглядела она в этот момент вообще потеряно: мокрая уставшая курица, попавшая в неприятную переделку, без телефона, с оторванной подошвой, без мужа.
– Чего так?
– А вот так! – Аля повернулась и заковыляла к калитке.
Утром, как и обещал, в одиннадцать, водитель подъехал. Аля подергала подклеенные вчера босоножки, подошва держалась. Другой обуви у нее с собой не было.
Она решила, что надо бы узнать хотя бы имя мужчины, который ее возит.
– Доброе утро! – начала она с улыбки.
– Вы опять в этой обуви? – он начал с ворчания сразу.
– У меня нет другой. Только тапки. Я же заклеила.
– Это ненадолго.
– Ну, почему Вы такой! – Аля с досадой хлопнула себя по колену.
– Какой?
– Ворчун! Вам все время всё не нравится. Может просто я Вас раздражаю, сильно не нравлюсь? – выпалила она.
– Нет! Нравитесь, – вдруг признался он и сам забегал глазами, искал слова, чтоб пояснить ответ. Видимо, не нашел и хмуро добавил, – Дело не в Вас.
Аля молчала. Посчитала, что выспрашивать сейчас будет неловко.
Левой рукой держа руль, правой он покопался в бардачке, достал ее телефон и протянул.
– Ох! Неужели починили?
– Чего там делать-то! Высушил и почистил. Вставляйте симку, пользуйтесь. Кстати, я – Андрей. Мой номер телефона сохраните, мало ли…
– А я – Аля, Алевтина. Спасибо Вам огромное, Андрей.
Аля оттаяла.
А Ольга Павловна, после прихода Алевтины, два дня вспоминала и вспоминала прошлое. Когда теряла какие-то нити, звонила старым приятельница, то одной, то другой. Так, по крупинке, и собралось в ее голове всё, выстроилась семейная цепочка.
Аля и не ожидала, что едет она к развязке всей этой истории с наследной квартирой.
– У Миши-то сестра была – Тоня, – начала свой рассказ старушка, – А у ней сын и дочка, значит. Сын-то бездетным помер – полез на столб у дома чинить чего-то, его и шибануло. Горя тогда было, горя… А дочка замужем, стала Черновой. Сами-то они Лаврентьевы были, по Николаю, мужу Тониному. У Михаила – дочка Лида была, тоже замужем. Неместный парень-то, уехали сначала, а потом вернулся с сынишкой. Совсем ведь недавно померла, а ведь моложе меня. А я и не знала. Это мне Клава Самойлова сказала…
Аля пыталась поймать за хвост рассуждения, ухватить родственные связи. Но Ольга Павловна отвлекалась, уходила мыслями в сторону. Наконец, Аля вставила:
– Ольга Павловна. Так родственники Веры Степановны остались у вас в станице? Или нет?
– А у нее-то совсем что ли никто не родился, у Веры-то?
– Нет, застудилась в молодости.
– Бедная! Жалко-то как. Значит, только двоюродные и остались. Только двоюродного уж брата и сестры, которых нету. Говорю же. Вере-то кто они? Дальние уж.
– Так как их найти?
– А чего их искать-то – Черновы это. По Людмилиной линии, дочки Тониной, она ж Чернова по мужу-то. А по Михаилу – Лидин сын да внук, Куприяновы они.
Аля достала блокнот, записала пока лишь фамилии. Родственные связи она до конца не поняла, Ольга Павловна перепрыгивала с одного на другое. Аля вышла на кухню со вздохом попросила помочь разобраться.
– Мам, устала? Приляг, – Зоя уложила мать на высокие подушки. В комнату вошёл и Андрей, – Мам, давай ещё разок…Михаил…Тоня родила…
Андрей внимательно слушал. Аля вдохновилась!
Ну, наконец-то! Наконец, родственники Веры Степановны найдены. И если им удастся доказать родство, квартира – в их руках.
– Как добраться до них, не подскажете? – с улыбкой спрашивала она Зою Васильевну.
– А чего добираться-то? Вот он – внук Михаила собственной персоной, сын Лидии, Царство небесное маме твоей, Андрюш, – она махнула рукой на Андрея, – А Черновы… Отвезёт Андрей. Но… Та ещё семейка, гадкая.
Аля остолбенела. Вот это номер! Она с первого дня была рядом с объектом своего поиска…
Андрей вышел в машину, а Аля задержалась. Прощалась, благодарила женщин.
– Да это Вы Андрея благодарите. Нашел же Вас. Хоть и…
– Что хоть?
– Да период жизненный у него неважный. С женой разошелся, квартиру ей в городе оставил, сын же там, уж подросток. Приехал, думал в материнский дом, а тут родственники постарались. Те самые Черновы. Какими-то путями дом на себя переоформили и продали. Часть только ему выплатили небольшую, долю. А ведь это его дом по праву…, – Зоя Васильевна качала головой, – И что за люди…
Андрей вернулся.
Теперь задача Али – сказать ему о квартире, а его – доказать родство.
– Мне с Вами поговорить надо. Наедине, Андрей.
– Поехали, в машине и поговорим. Только к Черновым я не пойду. Вас подвезу и уеду. Там недалеко от Вашей квартиры.
– Вы не ладите с родней?
– Не лажу. Давно уж… Маму мою они очень обидели. А Вы, кстати, знакомы с одним из членов семейства – Витёк…
– Что?
– Да. Витёк – внук. Чернов. Сестре двоюродной Вашей Веры – правнук уже получается.
Аля уже привыкла к ухабам. Она крепко уцепилась за ручки в машине. Вот это расклад!
Андрей ей определенно нравился, хоть и ворчун, конечно. Рассказать ему о свалившиеся наследстве хотелось. А вот семейству неприятного подростка – ничуть.
– Отвезите меня домой лучше пока. Адрес Черновых скажите, я сама схожу.
– Так значит я племянник этой самой Веры Степановны? Расскажите, где могила ее?
– Зачем Вам?
– Мало ли… Так зачем Вы нас искали? Родню Веры Степановны?
– Андрей, дайте мне время. Мне б подумать… Я позвоню Вам вечером.
Думала ли Аля, что квартира достанется не одному наследнику, а нескольким? Конечно, думала. А это значит, что она будет, всего скорее продана. Ну, или выкуплена кем-то из наследников. Видеть в соседях подобного Витьку не хотелось. Но Аля была человеком правдивым, самоотверженным. И в конце концов она решила, что все родственники имеют право знать о наследстве.
Андрею об этом она рассказала по телефону.
– Ничего себе, да Вы – герой. Минимум, мы Вам задолжали новые босоножки. Хорошо бы, конечно. Я как раз без жилья остался. Вот только…
– Что только?
– Боюсь, не справлюсь я в борьбе с Черновыми. Они умеют и свое и чужое добро отвоевывать.
– Андрей, но я не могу не сказать им. Это мой долг перед умершим человеком, понимаете…
– Аля, Вы что! Я совсем не это имел в виду. Конечно, сообщайте и им. Я имел в виду, что родство доказать, возможно, не смогу. Уж слишком много времени прошло. А Черновы это уже проходили. Им не впервой…
– А Вы постарайтесь, Андрей. Квартира ее дорого сейчас будет стоить. Видели б вы лоджию…. Любимое наше место было …
– Я заеду, Аль. Отвезу Вас к Черновым.
– Это же не далеко. Я и сама бы дошла.
– Дождь, и босоножки Ваши эти. Заеду. У меня все равно свободный вечер.
К Черновым они подъехали уже около шести вечера. Надпись «Осторожно, во дворе злая собака», табличка «Собственность охраняется» пугали.
– Нет там никакой собаки, это они о себе, – крикнул Андрей из машины, – Открывайте.
Аля шагнула в ухоженный, выложенный плиткой двор. Прошла по дорожке, нажала на кнопку звонка.
– Кто? – довольно грубый женский голос, – Ты, Витьк, – дверь распахнулась и на пороге показалась женщина в домашнем платье с бутербродом в руках. Она жевала.
– Здравствуйте! Меня зовут…
– Мы ничего покупать не будем, у нас денег нет! – перебила женщина.
– Вы неправильно меня поняли, я ничего не продаю. Я…
– И услуги нам не нужны. Ходят и ходят! И собак не боятся!
Женщина закрыла дверь.
«Да и пожалуйста» – Аля было обиделась, повернула к калитке. Но на полпути остановилась. Ведь и правда торговцы бывают надоедливы. Она вернулась. Опять позвонила. Теперь дверь открыл грозный мужик в тренировочных штанах с волосатой грудью.
– Чего надо! – он шел в бой, готов был вышвырнуть со двора.
И Аля поняла, что говорить надо в лоб.
– Ваша родственница умерла, квартира осталась. Но если Вас это не интересует, я пойду, – она развернулась и пошла к калитке.
– Эй, погоди, какая родственница?
Алю выслушали, хозяйка уже лебезила, рассыпалась в благодарностях, но почему-то эти благодарности Але были неприятны. Уж слишком заметно было их лицемерие.
Во дворе встретился Витёк. Аля услышала, как, не успев дойти до калитки, он заныл:
– Пап, да врёт она все. Не трогал я ее телефон, сама уронила…
От этого семейства хотелось бежать. Аля бухнулась в машину.
– Угу, – прогундел Андрей, – Вижу, понравилась семейка, – а перед тем, как попрощаться, спросил, – Аль, а Вы в Вешенской были?
– Нет, хотела, но…
– А поехали завтра. Как раз воскресенье, там праздник какой-то.
Солнцу идея с прогулкой тоже пришлась по душе. Дождь помочил лишь утром, а потом тучи вмиг разошлись, и на высоком голубом небе появились низкие перистые облака. В Вешенской шло гулянье.
Они прошлись с экскурсией по дому Шолохова, послушали концерт старинных народных песен, покатались в экипаже на лошадях, сфотографировались на память у памятника Григорию и Аксинье и полюбовались на танцующих на площади.
Оказалось, что Андрей не такой уж и ворчун. Даже когда у Али опять оторвалась подошва на той самой заклеенной босоножке, не ворчал, а усадил ее на скамью, а сам направился на поиски торговой точки с обувью. Вскоре они уже выбирали новые босоножки.
– Нет, я сама оплачу, Андрей! Вы и так за экскурсию и прочее…
– Ну, Вы ж мне целую квартиру привезли.
– Ох! Допустим, не целую, а часть. Да и получите ли ещё? Что-то кажется мне, что Вы не бросились наследство оформлять. А Черновы, тем временем, не дремлют.
– В этом я даже не сомневаюсь, – кивал он и оплачивал Алины босоножки.
А потом отправились на Дон. Гуляли рядом, с трудом помещаясь на просторных тротуарах набережной. Народу было много, но они все же нашли место в кафе у реки, заказали казачье блюдо.
Что говорить – Аля сейчас была счастлива. Андрей ей определенно нравился. Он прятал глаза, неумело ухаживал, но она понимала, что и она ему нравится тоже.
Он рассказал, что жалеет о разводе с женой. Но в последнее время жена изменилась, не первый раз уж уходила к другому. Этот другой работал много лет с ней вместе. Андрей вынужден был уйти.
Аля тоже рассказала о своих отношениях. И было такое ощущение, что рассказывала все это она старшему брату или старому другу. Не хотелось ничего скрывать, даже потаённые чувства.
Он обещал отвезти завтра ее до Казанской. Алины дни пребывания тут подошли к концу.
Эту последнюю ночь она почти не спала. Чувство к Андрею не было похоже на все предыдущие чувства к мужчинам. Там, в прошлых отношениях, она старалась быть лучше, скрывая свои комплексы и недостатки, а сейчас эти ее недостатки были на лицо. И почему-то она ничуть их не стеснялась.
Она даже откровенно рассказала Андрею, как хочется ей выйти замуж, родить ребенка, пока ещё не поздно, как тоскует она в своем одиночестве.
Настоящая любовь — яркое и необыкновенное явление, оно должно гореть. А у Али сейчас было лишь тепло на душе. Она осознавала свою неидеальность, неидеальность Андрея. Но это был, наверное, первый мужчина, которого она могла бы представить в своей малюсенькой однушке.
Жаль – завтра они расстанутся, она уедет за тысячу километров. И даже если он вступит в права наследства, квартиру Веры Степановны придется им продавать.
Утром следующего дня, когда она почти собиралась выйти из дома, раздался звонок с неопределенного номера.
– Здравствуйте! Нотариус Степаненко Софья Сергеевна. Я говорю с Алевтиной Сергеевной Соболевой?
– Да, это я…
– Вам необходимо явиться для оглашения завещания гражданки Ильиной Веры Степановны, с паспортом во вторник, 21 июля к 14.00 по адресу…
– Мне? Зачем? Я не родственница? Ой! А что Вера Степановна оставила завещание? А знаете, я же нашла ее родственников… Я сейчас в Ростовской области, как раз тут и нашла …
– Именно так. Они обратились в нотариальную контору по месту жительства. Но Вам следует прибыть к нам. Мой секретарь вам ещё напомнит о визите. Пожалуйста будьте, это в Ваших интересах.
Трубку положили. Аля окаменела. Завещание? Баба Вера, которая в последнее время и не выходила из дома оставила завещание? Все ее поручения, даже связанные с документами, с делами ЖЭКа, собеса, пенсионного фонда выполняла Аля. О завещании она знала бы в первую очередь, но она даже не предполагала подобного …
Именно поэтому она здесь…именно поэтому ищет ее родственников. И нашла же…
Ага. Значит Черновы уже успели побывать у нотариуса, поэтому и всплыло завещание. А Андрей… Андрей весь вчерашний день гулял с ней по Вешенской. Он и не думает о наследстве.
– Аль, я позвоню Вам, можно?
Он провожал ее на автобус в Казанской.
– Я очень надеюсь, Андрей. Буду ждать Вашего звонка.
– Аль, давай на последок перейдем на «ты». Я тут подумал – не стану я заниматься доказательством этого родства из-за квартиры. Я бабу Веру не знал. Не знал даже, что есть у меня такая… Кто она мне, тетя, бабушка? А раз не знал, то какая родня? А на жилье себе я заработаю. Ноги есть, руки есть, да и голова… Я мастеровой, да-да, похвастаюсь. Ты не обижайся, пожалуйста. Больше всего я не хочу, чтоб ты обиделась: нашла родственника, а он… А я все равно благодарен твоей бабе Вере – она привела тебя ко мне…
– Дело твое, Андрей. Не обижусь, обещаю, – Аля подняла и без того свои высокие брови, покраснела. Это были первые слова признания от Андрея. Он сказал: «Она привела тебя ко мне!»
Он позвонил уже через час. Спрашивал, как дорога… И было так тепло на душе от этой заботы. О звонке нотариуса она ему так и не сказала. Решила, что позвонит во вторник, когда узнает подробности.
Во вторник около двух уже сидела в приемной нотариальной конторы. Ее пригласили, она расписалась в каких-то бумагах.
Секретарь наладила внутреннюю связь с Ростовской областью и на телеэкране Аля увидела знакомые лица. Черновы – муж и жена. Он грузно восседал на кресле, а она за столом – разложив перед собой бумаги.
Нотариус прочитала какое-то вступительное слово и огласила завещание. Чернов после оглашения резко встал, вышел из кабинета, хлопнув дверью, а его жена размахивала какими-то бумагами, возмущалась. Нотариус выключила экран. Это было уже не ее дело, а дело тех, кто находится там.
Аля рассказала нотариусу, как искала она родственников соседки.
– Первый раз такое в моей практике, Господи! – удивлялась Софья Сергеевна, – Удивительная Вы девушка!
Аля попрощалась, выслушала указания нотариуса, вышла на улицу на ватных ногах. Что это?
Как такое могло случиться? Нотариус сказала, что она лично приезжала к Вере Степановне домой год назад, по просьбе работницы собеса. Завещание такого рода оспорить практически невозможно. Тем более, что родственники здесь не проживали.
Квартиру Вера Степановна Ильина завещала Але, и все имущество – Але. И даже пусть небольшие, но денежные сбережения.
«Хочу, чтоб соседки и дальше на моей веранде чаи гоняли» – запомнила и передала слова завещателя Але нотариус.
И через четыре месяца Алевтина станет полноправной хозяйкой большой квартиры.
– Привет, Андрей! Тут такие дела…
Она рассказала Андрею все подробности оглашения завещания.
– О! Алька! Как же я рад! Хоть кто-то этим Черновым нос утер! Но больше я за тебя рад, – голос его смягчился, – Ты достойна этого, Аль. Даже не сомневайся.
– Как же не сомневаться-то? Там квартплата знаешь какая! – выпалила вдруг Аля.
Андрей гоготал от души.
– С квартплатой готов помочь. Я все равно снимаю жилье. Пустишь квартиранта, если всё тут брошу и приеду?
Аля затаилась, замолчала, задумалась… Женское чутье подсказывало двойной смысл этой фразы. Андрей помолчал тоже, а потом очень проникновенно произнес:
– Ты не спеши, Аль, подумай. У тебя ещё есть время. А я буду ждать. Буду деньги копить на квартплату, и на наше будущее. Если ты захочешь…
По щекам Али текли слезы.
Спасибо Вам, баба Вера… Хороший человек, он и после ухода лишь добро дарит.
***
Друзья, спасибо, что дождались окончания.
Буду благодарна лайкам и комментариям к истории. Основана история на реальных событиях, хоть и не без художественных средств. Благодарю Татьяну за сюжет)