— Морозит. Это нормально? — спрашиваю, потирая предплечья.
— Сейчас посмотрим. Как часто схватки? — Врач внимательно листает обменную карту.
— Каждые три минуты. Я от них проснулась, засекла время и сразу вызвала скорую.
Поглаживаю твердый живот, с которым успела сродниться, и тревожусь. Тревожусь так сильно, что самой себе объяснить не могу причину. Столько готовилась к этому дню! А он все равно врасплох застал.
Сынок что-то притих, последние пару дней он ведет себя скромно, хотя до этого крутился так резво, что я не раз вспоминала «добрым» словом его непоседливого отца. Потягивался, пихая длинные ноги под ребра. «Высокий будет», — пророчили доктора. Отвечала, что есть в кого.
Зажмуриваюсь, проживая очередную схватку. Все сильнее и сильнее они. Вдыхаю шумно. Боже, помоги.
— На кресло, — командует врач.
Я слушаюсь, хотя это и выходит не слишком ловко. Стараюсь расслабиться.
— Вы в родах, Иванна. Сумка с собой?
— Да.
Кожу покалывает, пока сдаю анализы и выполняю необходимые процедуры. Скоро увижу ребеночка. Счет пошел на минуты. Потряхивает.
— Сынок, ночка нам предстоит сложная. Слышишь? Скоро увидимся, — шепчу я губами. Он знает об этом. Оба знаем. — Так надо. Слышишь? Потерпи, маленький. И я потерплю с тобой.
Это был долгий путь в целых девять месяцев. Сейчас кажется, что время быстро пролетело, но на самом деле — ничего подобного. Месяцы были утыканы бесконечными одинокими вечерами, как мозаика пустыми клетками. Вся моя жизнь в последние годы — это сплошные одинокие вечера! Но больше я никогда не буду одна. Никогда на свете.
— Пойдемте, — приглашает медсестра с улыбкой.
Замечательный здесь персонал. Они будто искренне рады, что я приехала в четыре утра со своим пакетом и схватками. Неделю не доходила до срока. Мама перехаживала, я тоже настроилась и не спешила. Завтра по плану фотосессия и обед с подругами. А оно вон как вышло. Мальчик импульсивный, решил, что пора, и стартанул. Кого-то он мне напоминает.
Это я человек-план, режим. Мы посланы друг другу небом, не иначе.
Лифт поднимает на пятый этаж, я захожу в родзал. Хватаюсь за косяк и резко наклоняюсь.
— Схватка? — участливо спрашивает врач.
Киваю. Боже. Ты. Мой! Аж глаза из орбит вылазят — вот это ощущения! Прижимаю руку к животу. Надеюсь, тебе там повеселее.
Слез, кстати, нет. Я разучилась рыдать из-за ерунды. С первым днем задержки словно отшептали. А может, весь запас выплакала до этого.
Схватка отпускает, я кое-как выпрямляюсь и подхожу к кушетке. В этот момент внутри что-то лопается и теплая вода течет по ногам. Пульс разгоняется до максимума, следом пронзает обескураживающая боль. Сжимаю спинку кровати и пытаюсь дышать. Да какое там!
— Анестезию. Пожалуйста, — выпаливаю. — Я, кажется, умираю.
Голова кружится. Врач с акушеркой подбегают и помогают лечь.
— Милая моя, не успеваем уже. Давай на кресло. Лариса, готовься. Зови неонатолога.
Воздух наполняется суетой. Я попадаю в эпицентр событий, в ситуацию, контролировать которую невозможно.
— Уже?! Я только приехала.
Все еще нахожусь в бескрайнем космосе одна-одинешенька, ни на что и ни на кого не влияя. Перед глазами самолет, который отрывается от земли, а внутри тоска и тревога. Сколько раз я видела за последние годы самолеты? Не счесть. И каждый раз они предвещали или короткую встречу, приправленную горечью прощания. Или долгую разлуку.
— Тут не отель, чтобы обживаться, — подмигивает акушерка. — Хотела кофе попить, но не успеваю.
— Кто ж знал, что у нас такая скорая первородка, — отвечает врач. — Сейчас закончим и попьем.
— Я тоже хочу кофе, — шепчу, стараясь поддержать атмосферу.
У самой же сердце едва не разрывается. В висках долбит, и боль внизу живота. Много боли. Скручивающей, ошеломляющей.
Медики смеются.
— Ты еще не проснулась разве?
— Капец. Это какой-то капец… — бормочу, забираясь на кресло.
— Та-ак, поглядим. — Акушерка присаживается у моих ног.
Врач рядом, у изголовья.
В кабинете откуда ни возьмись появляются еще несколько врачей. Я сегодня звезда ночи, кажется. Еще бы! Жена предпринимателя, гендиректора и архитектора «СоларЭнерджи», миллиардера и секс-символа Александра Равского рожает единственного наследника. Папочка наш то и дело в телике, мало кто о нем не наслышан. Он сейчас где-то в Сингапуре тусуется. Ненавижу!
Зажмуриваюсь от новой гаммы ощущений.
— Да уж, сексом заниматься было поприятнее, — шепчу сквозь зубы.
Врачи снова смеются. Я откидываюсь на спинку и тоже улыбаюсь, чтобы через пару вдохов стиснуть зубы. Андреева сказала, что рождение ребенка — это как работа. Финальная часть проекта, который надо доделать. Через боль, страх, тревогу. Иного пути нет. У нее трое детей, ее можно слушать в этом вопросе.
Дышу часто. Немного потерпеть нужно…
Ради новой жизни. Ради моего сокровища. Моего сердца, которое я сохранила и полюбила всей душой. Ради моего мальчика, которого никому не дам в обиду ни при каких обстоятельствах.
Вопреки всему миру. И вопреки сухому распоряжению его отца, полученному в ответ на новость.
***
Чуть больше года спустя
Иногда я сравниваю свою жизнь с мозаичным ковром. Во времена занятий спортом на нем был четкий, выверенный рисунок. Ни пропуска, ни лишнего штриха. Я выкладывала детали с восторгом и страстью! Поэтому, когда сломала ногу, и не смогла больше использовать привычные материалы, мой ковер быстро потускнел и поблек. Тошно было смотреть на него. Как и в зеркало.
Тогда и появился Алекс. Необычный, яркий, смелый мужчина с безумными мечтами. Он был старше, опытнее, успешнее. И я влюбилась так сильно, как только могла! На всю мощность, что выдавало сердце.
Влюбилась в его запах, тепло, в его ум и талант. Я была без ума от того, как он занимается любовью. Как ухаживает и заботится.
Алекс показал, что жизнь — штука переменчивая. И главное наше качество — гибкость. Сам он, как и положено бизнесменам, не единожды проваливался на дно и каждый раз взлетал ввысь. Наверное, я всегда буду благодарна отцу своего ребенка за эту науку.
И за моего сына, разумеется. За маленького кудрявого Демьяна.
— Эй! Да стой же ты! — кричу я и, бросив коляску, кидаюсь в погоню.
Дёма визжит от восторга. Ему год и месяц, но к своему возрасту сын, увы, так и не научился ходить. Сразу — бегать. Причем на какой-то космической скорости! У меня, конечно, опыта материнства не так много, но видно же по другим детям. Моего можно выставлять на марафонские бега.
Дёма оглядывается, дабы убедиться, что мать поспевает. И, взвизгнув, несется дальше. Эту дорогу он знает прекрасно: мы идем по аллее к его любимой площадке.
— Дёма! Сейчас поймаю же и съем! — комично-устрашающе кричу я, специально замедляясь, чтобы он подольше чувствовал себя победителям.
Демьян добегает до ларька с мороженым, останавливается и преданно смотрит на витрину. Когда здесь поставили этот ларек, жизнь всех мам района здоровски усложнилась. Иногда, в самой глубине души, мне хочется его сжечь какой-нибудь безлунной ночью.
— Мы договорились, что купим после прогулки. Нас ждут тетя Лена с Гордеем.
Демьян глядит на меня, я на него. После чего он просто ложится на землю, раскинув руки-ноги звездой. Я закатываю глаза, скрещиваю на груди руки. Начинается.
Середина августа, прекрасная погода, земля теплая. Он не застудится, переживать не стоит. Лишь кровушки моей высосет.
Ар-р.
— Дёма. Дём, нас ждет Гордей. С этим, как его, блин… экскаватором. Поиграем, затем все вместе купим мороженое. Представь, что ты сейчас будешь есть, Гордею тоже захочется. — Понизив голос, добавляю: — Придется делиться.
Демьян лежит звездочкой и осмысливает. Он очень умный мальчик. Резвый, развитой. Но капец как любит замороженный лед.
Минуты тянутся. Демьян показательно лежит, я на него смотрю. Лена пишет, что они на месте. Фотографирую Дёму и скидываю ей.
— А что это за вредный мальчик? — раздается мужской голос. Грозный, но знакомый. — Заберу-ка я его к себе. Займусь воспитанием!
— Пап, привет! Не нужно так делать, — быстро прошу я. — Дёма просто лег передохнуть.
И дедушку своего совсем не знает. Папа неуклюже приобнимает меня.
Три года назад отца уволили с работы, он сильно запил. И мы с мамой… не смогли на это смотреть. Устроили в клинику. Папа пришел в себя, вроде как… раскаялся, попросил у мамы прощения за все ужасы, что причинил ей. Переехал в Москву, хочет родниться. Его Женя вроде бы неплохая.
Но на семейные праздники мы их не приглашаем. Некоторые вещи, наверное, не забываются.
— Я всегда забираю невоспитанных мальчиков! — вновь басит папа, помогая воспитывать сына. — Поджарю в печке и съем!
Дёма подскакивает и кидается мне на шею. Испуганно прижимается. Я просто беспомощно развожу руками. Отцу бесполезно что-либо говорить, он абсолютно уверен, что поступает правильно.
— Пап, я не просила помощи.
— Там Женя завернула подарки. — Он передает пакет. — Я не смотрел, но, может, пригодится. Ну как не просила! Жалко мне тебя, вся высохла с пацаном. Он творит что хочет.
— Спасибо большое, здорово! — перебиваю. Потом, помолчав, добавляю из вежливости: — Погуляешь с нами?
— В другой раз, на работу спешу. Заскочил передать вот. Узнать, как ты.
— Спасибо, сохну помаленьку. Жене привет передавай.
Папа неуклюже прощается и уходит, а я подбрасываю Дёму и, обняв покрепче, возвращаюсь к коляске.
— Поиграем с Гордеем, а потом все съедим по мороженому, идет?
Сын кивает.
Не удержавшись, я зацеловываю ему щеки, Демьян радостно хохочет, а у меня внутри такая лавина любви и нежности, что я этому парню даже сочувствую, ведь вся она — в его сторону.
Если сравнить мою жизнь с мозаикой, то сейчас она снова яркая. Я леплю ее сама, какими угодно цветами, выкладываю на свой вкус рисунки. Не заботясь об идеальности. Наконец мы с сыном счастливы, и это ли не главное?
***
— Ива, может, посидеть с Демьяном? — Лена делает глоток кофе из пластикового стаканчика. — Думаю, за одну ночь ничего не случится. Вы с Русланом сходите на нормальное свидание.
Мы сидим у песочницы, в которой парни играют в экскаваторы, и следим, чтобы никто не кидался песком.
— Я маму попрошу, наверное, если соберусь. Дёма плохо засыпает, я издергаюсь на празднике. Так что вряд ли. Но спасибо.
— Сколько вы уже встречаетесь?
— Три месяца.
— И?
Руслан — спортивный агент, приятный парень и, что главное, прошел проверку Андреевой. После поступка Равского Алла Теодоровна еще придирчивее относится к кандидатам на мое сердце и на роль отца Демьяну. Будто чувствует вину. Она пригласила нас с Русланом в загородный дом на празднование дня рождения, но я никак не решусь оставить сына на целую ночь.
— Мы ни разу с Дёмой так надолго не разлучались. Дурно от одной мысли. Ладони потеют, дыхание учащается. Стресс налицо.
— Рус тебе не нравится?
— Нравится. Завтра мы в парке договорились гулять. Дем к Руслану хорошо. Да и не могу я уже одна.
— Надо разрывать этот замкнутый круг и жить полной жизнью.
— Надо. Может, Дёма еще чуть-чуть подрастет…
— Руслан станет так долго ждать?
— Не знаю. Важный плюс в том, что он не боится Алекса. Совсем. Не шарахается от меня, избегая проблем. Я это ценю. Алекс там развлекается на полную, недавно опять наткнулась на фото, где он за руку с какой-то моделью выходит из клуба… — Передергивает. — Вот пофиг уже давно, клянусь! А все равно реагирую. Обида душит. Тоже хочется женского счастья. Знаешь, чтобы не всё самой, а кто-то плечо подставил. И Дёму жалко. Смотрю, как Гордей к папе бежит, сама думаю: чем мой хуже? Господи. Аж слезы выступают. — Вытираю уголки глаз.
— Ив, ты меня или себя убеждаешь? Я давно на стороне Руса.
Вздыхаю.
— Посмотрим. Завтра в парке погуляем, там видно будет. До праздника еще есть время.
***
Мое личное парковочное место свободно.
В тот день, когда мы познакомились с Русланом Волошиным, оно было занято его бэхой. Мне пришлось парковаться непонятно где, а потом тащить десятикилограммового ребенка на руках.
— Ты там не спишь? — Поглядываю в зеркало заднего вида, втискиваясь между двумя крузаками. — Эй, парень, у нас рабочий день. Только попробуй вырубиться!
Включаю музыку погромче и пританцовываю. Дёма равнодушно покачивает подбородком в такт, дескать, пожалуйста, только отстань. Прыскаю! В этой новой кепке с логотипом баскетбольной команды он выглядит крутым рэпером. Я же с удовольствием читаю название своей компании на табличке и улыбаюсь.
«Фонд поддержки спорта высших достижений» мы с Равским открыли почти четыре года назад, когда были женаты и счастливы. Алекс решил заняться благотворительностью и поручил этот вопрос мне. Поначалу ужасно испугалась и отнекивалась, но чуть позже — идея захватила. Кучу времени я проводила в стенах этого здания, столько сил, любви и денег вложила! Немерено. Но и результат превзошел себя.
Механизм отлажен, фонд функционирует без меня, позволяя спокойно сидеть в декрете. Я приезжаю сюда три-четыре раза в неделю на несколько часов, сегодня как раз такой день.
Достаю Демьяна из автокресла, прижимаю к себе. Закидываю на плечо сумку с подгузниками, бутылкой и прочими детскими принадлежностями. На мне джинсы, топ для кормления, черный пиджак и лодочки, которые позже, в парке, я планирую сменить на кроссовки.
Не успеваю сделать и пары шагов, как ослепляет вспышка фотоаппарата. Поднимаю руку, загораживая нас с сыном от света.
— Иванна Ершова-Равская, можно вас на пару слов? — Репортер вновь делает снимок. — Вы чудесно выглядите! Ваш секрет — материнство?
Я быстро достаю телефон и набираю охрану. Пальцы подрагивают, мы втроем на парковке. Как так могло получиться?
Спешу в сторону лифта. Не отвечаю. Не реагирую. Знаю этого урода, много он мне нервов попортил. Когда-то давно я остро воспринимала.
— Ива, расскажите, в чем секрет вашего похудения? Диета или операция? Вы все еще кормите грудью?
О господи!
— Никита, тут Быков, — ругаюсь я. — Еще раз подобный прокол, и я приму меры!
— У Демьяна гиперактивность, как и у отца? — не отстает журналист. — Как вы относитесь к роману вашего бывшего мужа и модели Джеммы? Ответьте хоть на один вопрос, а то вас скоро уже все забудут!
Я не успеваю за романами отца своего сына!
Хочется рявкнуть, но уроки судьба давала болезненные, поэтому лишь стискиваю зубы. Любое случайно оброненное слово может и будет использовано против меня.
Жму на кнопку вызова лифта. Быков — мой личный враг. Как только двери разъезжаются и на подземную парковку выбегает охрана, я захожу в кабину и нажимаю номер этажа.
— Разбейте его телефон, — бросаю вслед. — И камеру!
Я категорически против насилия, но в случае Быкова — ругать не стану.
Ужаснейший человек. Сколько ссор с Алексом из-за него было! Прилепился к нашей паре и провоцировал. А я не могла с собой справиться, читала его статьи, плакала. Мой развод стал взрывом его карьеры, сейчас за нами с Дёмой следить не так интересно. Мы то на пикнике в парке, то на площадке на качелях. И да, я сильно похудела во время беременности и после родов. Без диет и операций.
Австралийскую визу, увы, мне так и не дали.
Поэтому два года брака мы с Алексом встречались на нейтральной территории. Из-за частых перелетов, полностью сбившегося режима и стрессов я прилично поправилась и дико стеснялась этого.
СМИ были жестоки: искали ракурсы, где я выглядела особенно крупно и неприглядно, ставили такие фото рядом с теми, что были сделаны на пике карьеры, когда я весила сорок четыре килограмма. Смеялись, осуждали! Какими только эпитетами меня не одаривал Быков! Алекс прилетал в Россию, искал его лично — тот прятался. Дважды бил. Но всех не заткнешь. Нашу пару часто обсуждали, и не всегда в положительном свете.
Джемма какая-то… Встряхиваю волосами. Я только отвлеклась и забыла.
На здоровье, Алекс! Развлекайся, ради этого ведь все было затеяно! Детдомовский мальчик нагибает мир и трахает все, что нравится, доказывая, что зря его недооценивали.
— А мы в парк поедем, да, Дём? У нас своя программа. И ты у меня вырастешь адекватным.
Закончив с делами, мы с Дёмой обедаем и едем. По пути танцуем под громкую музыку, я пытаюсь выплеснуть энергию и успокоиться. Настроиться на свидание. Демьян поспит, мы с Русом в это время поболтаем, выпьем кофе.
Не могу сказать, что у нас роман. Скорее, приятельствуем чуть ближе, с перспективой развития отношений. Волошину тридцать шесть, он в разводе, и у него дочь. Занятой успешный мужчина, с которым интересно поддерживать разговор, ведь мы оба работаем в сфере спорта и имеем общих знакомых.
Влюбляться я больше не планирую. Ни за что на свете! Хватит сполна. Плавали.
Друг моего бывшего мужа, Борис Воеводин, как-то подметил, что любовь — это состояние опасной неадекватности и потери психического равновесия. Я с ним согласна. После романа, что у меня был,с трудом поймала баланс и лишаться его не намерена.
У мамы с Сергеем прекрасные отношения. Что-то подобное как раз мне и нужно.
А любовь… от нее ведь сплошные страдания.
Мы с Дёмой приезжаем раньше положенного времени, некоторое время качаемся на качелях, после чего я нахожу укромную лавочку, спускаю лямку топа и, прикрывшись пиджаком, кормлю сына грудью.
Лохмачу тонкие, вьющиеся волосы, улыбаюсь, наблюдая, как причмокивает. Я уже порядком устала кормить, но никак не могу завершить процесс. Кажется, еще немного… недельку, месяцок. Вдруг эти полные нежности моменты больше не повторятся в моей жизни?
Я правда хочу отпустить Алекса с миром. Мы много работали с психологом, и я искренне стараюсь концентрироваться на всем хорошем, что получила от бывшего мужа. Но иногда срываюсь. Слишком одинокой была беременность, слишком болезненными — роды. Обескураживающие чувства, которые сейчас, даже будучи разорванными в клочья, причиняют боль. Душа моя болит. Ничего ведь не забыла! Господи, вот ведь Быков взбаламутил!
Ну где там Руслан? Опаздывает.
Виду, конечно, что не отболело, никому не показываю. Это лишь мое, сокровенное. Для всех я успешная соло-мамочка, у которой всё замечательно.
Дёма засыпает, и я аккуратно перекладываю его в коляску. Укрываю пледом, расправляю капюшон от солнца и любуюсь.
Русла-ан! У нас пара часов драгоценной тишины, которые начинают таять уже сейчас.
Поднимаю глаза — на аллее никого. А вот метрах в двадцати, на лавочке, сидит мужчина. Глаз с меня не сводит и, едва я замечаю столь пристальное внимание, поднимается.
Моргаю. Один раз, второй, третий.
Мужчина направляется в нашу сторону, а мне становится дурно. Этого не может быть.
Бред какой-то. Галлюцинации.
Пульс в момент достигает максимума. Аккуратное полотно славной мозаики дрожит, рассыпаясь. А я ведь так старательно его выкладывала.
Темные волосы, белая рубашка. Букет ярко-красных роз…
Господи, нет!
Я задерживаю дыхание, не веря, что это происходит.
Бывший муж ловит мой взгляд и… холодно улыбается.
Автор: Ольга Вечная