— Кать, а ты не знаешь, что с Алёнкой случилось? Что-то я давно её не видела, – Яна болтала с подругой у подъезда, в котором они все, собственно, и жили: Катя, Алёна и Яна. Бывшие одноклассницы и подруги. Все они уже были замужем, но продолжали общаться и дружить.
— А ты что, ничего не знаешь?! – подруга посмотрела на Яну так, будто у той выросли рога, – Она же в больнице!
— В какой больнице?! На сохранении? Вроде бы, вышла совсем недавно…
Алёна была беременна, ожидала двойню. Эта беременность была не просто планированной – она была выстраданной и долгожданной. Девушка 6 лет не могла забеременеть, даже с первым мужем развелась из-за этого: тому срочно понадобился наследник. Виктор, второй муж Алёны, жену поддерживал, на консультации к врачам ходил с ней вместе, и даже обследование прошёл. Когда Алёна забеременела, её счастью не было предела. Она соблюдала все рекомендации врачей, принимала нужные препараты и витамины, не перенапрягалась. Дважды она лежала на сохранении – тем более, что беременна была двойней! И вот попала-таки в больницу опять!
— Если бы на сохранении! – покачала головой Катерина, – У неё случился выкидыш на позднем сроке.
— Как?! Ведь было всё нормально! – Яна вспомнила, как радовалась подруга, как оберегала свою беременность, как готовилась стать мамой.
— У неё начались преждевременные роды. Просто рано очень: если бы не двойня, можно было бы спасти малыша, а так… 25 недель – это и так мало, а для двоих… Они были слишком маленькие. Шансов практически не было. Мне тётка рассказывала – она в роддоме санитаркой работает. Алёна очень тяжело это пережила.
— Бедная Алёнка! Как ей это всё выдержать! – Яна вздохнула, – Давай, может, сходим к ней, проведаем!
— Её выписали сегодня. Да только не стоит пока к ней ходить: не хочет она ни с кем общаться. Даже мать видеть не хочет. И мужа. Пусть сначала в себя придёт. Такое горе пережить надо, смириться. Дай ей время.
— А знаешь, – задумчиво протянула Яна, – так, конечно, нельзя говорить, но она сама в этом всём отчасти виновата! Карма…
— В смысле? – не поняла Катя, – Как сама?
— А ты Карину помнишь? Сына её, что Алёнка крестила? Ведь не зря в народе говорят, что крёстная – вторая мать. Недосмотрела, виновата. Вот и поплатилась…
— Злая ты, Янка, хотя, если подумать, то ты права. Расплата…
… Карина появилась в их доме внезапно. Она не переехала с семьёй, не арендовала жильё. Девочку привезла из глухой деревни её бабушка – Мария Павловна. Причём, бабушка двоюродная, о чём она неустанно всем напоминала: «Никому девка не нужна, вот, только мне, бабке двоюродной, жалко её стало! Решила помочь несчастной! На свою голову!» – любила рассказать она на лавке около подъезда. Так что о добром сердце рассказчицы вскоре знал уже весь район. Как оказалось, помыслы бабули были не так уж благородны: она жила одна, единственный сын давно уехал в столицу, откуда исправно переводил матери денег на безбедную старость, сам же появлялся крайне редко. На все жалобы матери, что ей, мол, тяжело самой справляться по хозяйству, сын отвечал одинаково: «Найми домработницу! И поможет, и не скучно тебе будет! Денег, что я тебе высылаю, хватит сполна!» Оно-то так, но Мария Павловна на деньги была жадновата. А тут обстоятельства сложились таким образом, что и дело доброе было сделано, и домработница бесплатная у пожилой женщины появилась.
Дело было так. У Марьи Павловны была старшая сестра. Жила она в глухой деревне, куда женщина ездила к ней пару раз в год. Это был прекрасный повод избавиться от своих старых ненужных вещей и при этом показать себя благодетельницей. Дочь сестры, выпивоха и гуляка, умерла от цирроза печени, оставив после себя 4-х детей: 2-х девочек и 2-х мальчишек. Их, естественно, воспитывала бабка. Вот им и возила Марья Павловна гостинцы: свои старые вещи да продукты. Её соседка, узнав, что женщина помогает сироткам, часто передавала ей вещи после своих детей: мальчика и девочки. Собирали детские вещи и другие жильцы дома. Вот и загружала Марья Павловна свою машинку (презент от сына) подарками для двоюродных внучат.
В очередной раз, проведывая сестру, женщина пожаловалась той, что ей нужна помощь, а сын уехал за сотни километров и только деньгами откупается: «Такая нынче молодёжь – о стариках не думают! А я же для него лучшие годы своей жизни пожертвовала! А теперь сама, всё сама, а здоровье-то уже не то!» – причитала она.
— Слушай, Маш! – перебила её возлияния сестра, – Так забирай мою Каринку – она девка взрослая. Умеет и готовить, и убирать. А то у нас 9-й класс не набирается – 2 семьи за лето выехали. Всего 3 человека осталось, куда их-то?!
— А Каринка твоя не разбалованная? Я телефоны да компьютеры покупать не собираюсь! – нахмурилась Марья Павловна.
— Что ты! – замахала руками сестра, – Ей бы, чтоб одёжка какая была да еда. Она девка простая, к роскоши не привыкла. Всё, что говорила женщина, было истинной правдой. Не сказала она лишь того, что Карина, как и её мать в своё время, рано стала заглядываться на парней постарше. Становиться прабабкой женщина пока не хотела: нужно было ещё поднимать младших. Вот и решила обезопасить себя и внучку: авось в чужом городе она возьмётся за ум и выбросит дурные мысли из головы.
Вернулась Марья Павловна домой с двоюродной внучкой. Девочку она поселила в пустующей комнате сына, из вещей купила только новую школьную форму – всё остальное принесли сердобольные соседки.
— Твоя задача: учиться и помогать мне по дому, – поучала старуха внучку, – подруг не заводи – пользы от них мало, только проблемы одни. О мальчиках тебе вообще думать пока рано! В подоле принесёшь – отправлю в деревню назад! Мне здесь этого не надо!
По дому Карина делала всё: для неё эти обязанности были сродни отдыху после 12 соток огорода у бабушки и 3-х младших на её шее. Она успевала и убраться, и ужин для Марьи Павловны приготовить: быстро выучила предпочтения пожилой родственницы. Уж сварить овощное рагу или запечь мясо в духовке она могла. Более сложные блюда готовила сначала с хозяйкой квартиры, после чего уже могла повторить и сама. По этому поводу нареканий у Марьи Павловны не было.
Училась же Карина плохо. Никто никогда не был озабочен её учёбой: ходила в школу, и слава Богу! В дневнике девочки редко проскакивали оценки, выше «3», разве что по физкультуре или ОБЖ время от времени попадались «4». Карина по этому поводу особо не переживала, а Марья Павловна – и подавно!
Возвращаясь домой, Карина заметила, что за ней идут трое девчонок: Яна, Катя и Алёна – их имена она уже запомнила. Они учились в её классе, а вернее, она пришла в класс к ним. Все они остановились у одного подъезда.
— Не может быть! – рассмеялась самая весёлая и общительная из них, Алёнка, – Ты тоже живёшь здесь?!
— Ну, да, т – смутилась Карина, – приехала недавно.
— Так это ты Марьи Павловны внучка! – догадалась Катя, – Двоюродная!
Карина закивала. С тех пор девочки стали ходить домой все вместе. Подруги приняли новенькую в свою компанию, старались помочь ей быстрее адаптироваться.
— Карин, хочешь, я с тобой математикой займусь? – как-то спросила Алёнка, она уверенно шла на медаль, была отличницей и спортсменкой, – Я же вижу, что ты не тянешь!
— Ой, Алён, не надо! Учёба – это не моё! Мне бы 9 классов окончить – и в училище на парикмахера поступить. Это вы собираетесь в институты, а я так высоко не рвусь!
Как не уговаривала подругу Алёнка, та заниматься не хотела – ей вполне хватало своих слабеньких троек. Часто девчонки собирались по вечерам у подъезда и болтали. Даже Марья Павловна не была особо против такого общения:
— Это неплохие девочки, – говорила она, – и родители у них хорошие. Дружи с ними, только душу никому не открывай!
Адаптировалась Карина быстро. С Марьей Павловной она не то, чтобы подружилась, но сосуществовать мирно научилась: главное, не пререкаться и соглашаться. Что одеть, у девочки было, еда в холодильнике тоже. Учёбой внучки женщина не интересовалась: на родительские собрания не ходила, в дневник не заглядывала. Карина помогала Марье Павловне по хозяйству, получая взамен довольно комфортные условия проживания. По крайней мере, по сравнению с теми, что были у неё дома. Поэтому за деревней девочка не скучала. Возвращаться в прежнюю жизнь она не собиралась. По крайней мере, осознанно…
Лёшку Михеева Карина встретила случайно. Как обычно, вечером она с подругами сидела на лавочке у подъезда. Проходящий мимо парень постарше кивнул девчонкам и усмехнулся:
— О, а у вас, гляжу, пополнение! – он посмотрел на Карину.
— А что, пройти мимо не можешь, засмотрелся?! – не смолчала та.
Девчонки удивились: от тихой, скромной Карины они такого не ожидали.
— Как же пройдёшь мимо такой красавицы! – включился в игру парень.
— И не скажи! – в тон ему ответила девушка.
С полчаса простоял с ними парень, пока не спустился его друг, Артём, сосед Кати. После этого ребята ушли: «Надолго не прощаюсь!» – кивнул Карине Лёшка.
— Карин, ты что, не общайся с ним! Он на учёте в милиции стоит! – наперебой заговорили подруги, – И вообще, эта компания у нас на районе пользуется плохой славой!
— Да не собираюсь я с ним общаться! – отмахнулась Карина. Глаза её при этом хитро блестели.
Лёшка не соврал – вскоре они с Кариной увиделись. Он встретил её у подъезда и позвал прогуляться. Девушка, несмотря на неодобрительные взгляды подруг, согласилась. Так и повелось: Карина вместе со всеми выходила к подъезду, а потом Лёшка забирал её с собой. Куда и зачем они ходили, девушка не рассказывала. Домой она возвращалась уже тогда, когда все расходились: Марья Павловна ложилась рано, поэтому Карину не ждала. Её не слишком интересовало, где и с кем проводит внучка свой досуг. Иногда Карина прогуливала школу: уходила к Лёшке. Однако этим она не злоупотребляла: не хотела, чтобы классная руководительница позвонила Марье Павловне.
Однажды, когда девочки снова собрались на лавочке у подъезда, Алёнка заметила у Карины на руке синяки. Их форма напоминала ладонь. Казалось, что кто-то хватал её за руки и оставил отметены.
— Что это? – удивилась девочка.
— Это Лёшка силы не рассчитал! – рассмеялась Карина, – Мы вчера поссорились немного, он меня за руку дёрнул, вот и получилось так.
— Как это – за руку дёрнул?! – воскликнула Алёнка, – А ты что?!
— А что я? Он извинился потом…
Так девчонки стали замечать время от времени, что Лёшка «не рассчитывает силы» – синяки появлялись то у Карины на руках, то на лице, то на других частях тела. Проблемы в этом она не видела.
Окончив 9 класс, Карина поступила в училище на парикмахера. Жила она по-прежнему у Марьи Павловны. Всё так же встречалась с Лёшкой. С подругами она теперь виделась реже: они остались в школе – учились в 10 классе.
— Ты как-то изменилась! – Алёнка подозрительно смотрела на Карину, они случайно встретились у магазина на углу дома, – Поправилась, что ли?
— Да, и лицо отекло. Ты не заболела?! – обеспокоенно спросила Катя.
— Нет, всё нормально, – отмахнулась Карина, – какой-то гормональный сбой!
— В смысле? – нахмурилась Алёна, – Что ты имеешь в виду?!
— Да задержка у меня уже пару месяцев, чувствую себя не очень, – ответила Карина.
— А у гинеколога ты была?! – хором спросили подруги.
— Зачем? Я тест делала – всё норм, одна полоска!
— А ты тест делала 1? – задумчиво спросила Катя.
— Один, а сколько надо? – удивилась девушка.
— Ну, хотя бы парочку для уверенности! – ответила подруга.
На следующий день Карина зашла к Алёнке домой.
— Ты сходишь со мной в больницу? – опустив глаза, спросила она, – Мне очень надо!
— Что, тест показал 2 полоски? – спросила Алёнка.
— Два теста по 2 полоски, – вздохнула Карина.
Алёнка ждала подругу под кабинетом. Та вышла в слезах.
— Уже 14 недель! – рыдала она, – Аборт делать поздно! Лёшка же обещал, что я не забеременею! Теперь только рожать – доктор сказала. А куда мне рожать?!
— Вы предохранялись? – спросила Алёнка.
— Ну, так, не всегда, – краснея, ответила подруга.
— Тогда на что ты надеялась?! – развела руками Алёнка, – Головой нужно было думать!
— Что же теперь будет?! – рыдала Карина, – Марья Павловна меня точно выгонит – она не раз предупреждала, что, если в подоле принесу, то отправит в деревню. А туда возвращаться тоже не вариант: кому я там с ребёнком нужна?! У бабки и так трое по лавкам!
— Так с Лёшки своего и спрашивай! Он же постарался! – зло проговорила Алёнка. Ей было жаль подругу, но помочь она ничем не могла.
— А что с него за спрос?! Живёт с матерью в однокомнатной квартире, она выпивает, он с ней. Ни работы, ни денег, как жить-то?!
— А раньше об этом подумать было нельзя?! – Алёнка взглянула на подругу, – Тебе же все говорили!
— Говорили! – заливалась слезами она, – Зря я вас не слушала!
Карина продолжала жить у Марьи Павловны ровно до тех пор, пока та не заметила, что внучка беременна.
— Я тебя из такой дыры вытащила, в люди вывела, а ты! – кричала она, – Так меня опозорила! Перед людьми стыдно! Собирай свои вещи – и чтобы духу твоего завтра здесь не было!
— Но я же учусь, – попыталась оправдаться Карина, – Мне училище оканчивать надо!
— Ты с младенцем на руках это делать собираешься?! Не рассказывай мне сказки! У тебя времени на сборы – до завтра! Пусть бабка твоя кормит тебя и ребёнка твоего! Мне на старости лет такое счастье не надо!
Карина перебралась к Лёшке – больше идти ей было некуда. Не сказать, чтобы он был рад такому повороту событий, но выбора у него не было: все в округе знали, что ребёнка Карине заделал он. В его однокомнатной квартире сразу стало тесно. Мать парня Галина Петровна любила выпить и повеселиться, к ней частенько захаживали дружки – такие же любители костра и песен. Лёшка не гнушался посидеть с ними. Карина убирала, готовила, стирала для всей семьи. И всё равно и Лёшка, и его мать относились к ней как к приживалке. Жениться парень не спешил: «Смысл?! – говорил он, – Так ты оформишься как мать-одиночка, материнский капитал получишь – будет, за что жить!» О том, чтобы найти нормальную работу, мужчина даже не помышлял: перебивался случайными заработками. Синяки у Карины стали появляться чаще…
Карина родила мальчика. Младенец родился недоношенным, слабеньким и хилым. Денег на дорогостоящие препараты у молодых людей не было, поэтому обходились бесплатным лечением. «Где я тебе денег возьму?! – возмущался Алексей, выслушивая причитания Карины, – У тебя всё не как у людей, даже родить нормально не смогла! Сама виновата!» Мать парня только посмеивалась – она к гражданской жене сына относилась как к прислуге. Казалось, Карина ей просто мешает.
Когда Карина с Мишуткой вернулась домой, её ждал сюрприз: горы грязной посуды и мусора. В квартире не убирались ни разу с тех пор, как молодая женщина попала в роддом, зато ежедневно «обмывали» наследника. Карина, уложив Мишу спать, принялась за уборку. По её щекам катились слёзы…
— Алёнка, будешь Мишкиной крёстной? – спросила Карина у подруги спустя пару недель.
— Не знаю, – протянула та. Алёнке как-то не улыбалось породниться с Алексеем, однако подругу она любила, а её сыночка, малыша Мишутку, просто обижала: они с Катей и Яной собрали ему вещи, даже коляску приобрели. Не новую, правда, но вполне приличную.
— Алён, ты мне как сестра! Соглашайся! – уговаривала Карина. Алёнка не смогла отказаться…
Крестины отгуляли. Алексей вдрызг напился и цеплялся к Алёнке с пошлыми намёками, его мать заснула прямо за праздничным столом. Зато теперь у Алёнки был собственный крестник. Девушка старалась помочь подруге с малышом: время от времени забирала его на прогулки, дарила вещи и игрушки, покупала детские пюре. Мишутка подрастал. Однако обстановку, в которой он взрослел, трудно было назвать здоровой. Мать Алексея всё чаще по поводу и без цеплялась к Карине. Её не устаивало буквально всё: как молодая женщина складывала вещи, как готовила суп (хотя сама она не готовила вообще), как смотрела на неё и разговаривала. Алексея она умело и целенаправленно настраивала против гражданской жены. Всё чаще вспыхивали ссоры и скандалы, которые заканчивались дракой. Карина могла днями не появляться на улице: теперь уже единичными синяками она не отделывалась. Алексей избивал женщину жестоко и постоянно, уверенный в своей безнаказанности. Его всё больше раздражала гражданская жена и вечно плачущий младенец.
— Карин, нельзя такое терпеть! – уговаривала её подруга, – Давай пойдём в полицию!
— А потом я куда денусь?! Я ради Мишки терплю: нам жить где-то надо.
— Может, лучше домой вернуться? В деревню?
— Меня там не примут, – вздыхала Карина, – Я никому не нужна.
У Миши начали резаться зубы. Он и так спокойным ребёнком не был, а тут и вовсе раскапризничался.
— Угомони его! – орал Алексей. Он вернулся пьяным и искал, на ком бы выместить внезапно вспыхнувшую ярость. Карина носила на руках сына, пытаясь успокоить. Она тихонечко напевала малышу колыбельную, надеясь на то, что он уснёт. От крика мужчины ребёнок вздрогнул и расплакался ещё сильнее. Мужчина, брызгаясь слюной, кричал на женщину. Замахнувшись, он хотел ударить её кулаком в лицо. Сын просто попался под руку. По крайней мере, так он рассказывал в суде…
Мальчик внезапно перестал плакать и как-то странно захрипел, Карина, испугавшись, закричала так, что разбудила весь дом.
— Не ори, дура, – подскочила к ней Галина Петровна. Голова Мишутки как-то неестественно вывернулась. По губе стекала струйка крови…
Карина бежала босиком по снегу. Она стучала в дверь приёмного отделения, аккуратно положила на тахту Мишутку, наспех укутанного в одеяло. Мальчонка уже не дышал. Его маленькое личико выражало покой и умиротворение.
— Он мёртв, – тихо сказал доктор, вызывая полицию.
— Нет, он просто спит! Он спит! Посмотрите, доктор! – Карина целовала сына, стряхивала его, пытаясь разбудить. Подоспевшая медсестра сделала ей укол. Молодая женщина тяжело опустилась на стул…
Похороны Миши Карина не помнила – она находилась под действием каких-то сильнодействующих препаратов. С ней рядом были подруги. Марья Павловна тоже пришла, постояла в сторонке и поохала: «Я же хотела, как лучше! Сама виновата!» – говорила она всем вокруг. Однако на её слова никто не обращал внимания.
Алексея забрали в тот же вечер. Он надолго отправился за решётку. Карина после похорон сына исчезла. Она появлялась только на День его рождения и в день смерти: убирала могилку и ставила свежие цветы. К подругам и Марье Павловне она не заходила. Домой в деревню тоже не возвращалась. В той молодой женщине, в которую Карина превратилась, было трудно узнать её прошлую: свои когда-то длинные пушистые волосы она коротко обрезала, похудела и, самое главное, перестала улыбаться. Совсем.
… — Знаешь, Кать, и всё же не понимаю, в чём виновата Алёнка? За что она расплачивается? Не она ведь виновата в смерти Мишутки! Что она могла сделать?! – протянула Яна.
— Не она. Но ведь Алёнка Мишу крестила? Крестила! Если первая мать не справляется – должна была крёстная мальчишку защитить! Она ведь вторая мать. Недосмотрела, в том и виновата. Значит, не всё сделала, что могла! Карма!
— Я всё-таки думаю, это просто совпадение! За смерть Мишутки уже ответили: отца его в тюрьме зарезали, а тётка Галка замёрзла по пьяни. Даже Карина поплатилась: нет её уже 2 года. На могилку к сыну не приезжает. Значит, нет её больше. Совсем.
— Теперь я буду к Мише на могилку ходить, – тихо проговорила Алёна. Она неслышно подошла к подругам и, скорее всего, слышала часть их разговора, – я виновата. Ни разу после похорон к нему не пришла. Он снился мне, звал. Как раз перед тем, как у меня преждевременные роды начались. Виновата, девочки, и перед ним, и перед своими ангелами не рождёнными, – Алёна заплакала.
На следующий день они втроём, как раньше, Яна, Катя и Алёнка, вышли из дома. Купили живых цветов и 3 мягких игрушки. На кладбище молодые женщины проведали одну старую и 2 свежих детских могилки. Посидели, поплакали. И вдруг из серых тёмных туч, нависших прямо над ними, показался солнечный лучик. Он пробежал по земле и скользнул прямо по лицам подруг.
— Он простил меня! Простил! И дети простили! – улыбнулась сквозь слёзы Алёнка.
Ей вдруг стало легче дышать – она тоже простила себя…
Автор: Ирина Б.