— Что дают? Вы последняя?
— Уже не последняя, вы за мной будете.
— Угадали, будем! – Ларка встает в конец очереди и пытается отыскать взглядом подружку. – Вера, давай сюда, заняла на тебя.
— А-аа, так вас двое…
— И что? Вы же впереди… так что вам это ничем не грозит… если только колбаса неожиданно не закончится…
— Ага, Лара, спасибо, может, повезет, а то устали на макаронах сидеть… а теперь, как работу потеряла, так думаю, хорошо, что макароны есть, а то, может, скоро их тоже не будет.
(художник Игорь Раздрогин)
Очередь медленно двигается, Вера с Ларой с тревогой смотрят вперед, пытаясь угадать, хватит ли на всех.
Через полтора часа, уставшие, но довольные идут домой.
— Ну что, твой не объявлялся?
-Да какой он мой…
— Ну как… у тебя же ребенок от него.
Ну, да, только что ребенок, а больше ничего… как говорит мама, все-таки штамп в паспорте обязывает. А у меня такого штампа нет.
— Ну, гад же он, бросить тебя в такое время… дожили, жрать нечего, — Лара потянула носом, принюхиваясь к запаху купленных сосисок.
— Да и вообще, мне сейчас ни до моего бывшего, мне бы работу найти, а то просто полный аут.
-А как вчерашнее собеседование?
— А-аа, забыла сказать – в пролете. В смысле, я в пролете, ищут девочку на побегушках… да и начальник там, как и на прежней работе, в том смысле, что «Верочка, задержись…»
— Старую работу не жалей, там ваш Портнянский бабник еще тот… да и зарплату платили через раз…
— Да уж, бежала я оттуда, а аж пятки сверкали, — Вера поглядывала вперед, ожидая свой автобус. Воспоминание о работе огорчили ее, потому как отсутствие денег не радовало, а новой работы на горизонте не появлялось.
— Надо было все-таки техникум не бросать, говорила мне мама, — Вера сожалением вздохнула, — а теперь куда я…
— Ладно, Верка, прорвемся, мужика надо хорошего, ну в смысле, обеспеченного, — Лара сбавила громкость голоса и горячо зашептала: — Я тут в агентство обращалась, анкету оставила, так что и ты давай тоже…
— Ой, Ларка, забыла сказать, я же вчера фотку свою в журнал отнесла… ну, там фото твое размещают, портретик, ну и пишут, зовут так-то, рост такой-то, ну и адрес «до востребования»… а потом ждешь писем.
— Да ну? Решилась все-таки! Ты фотогеничная, да и вообще, красивая, клюнут однозначно…
— Лара, клюют куры, а я человека ищу, может по переписке познакомлюсь.
— Ну, держи меня в курсе, интересно, что получится.
_____________
Подойдя к дому, взгляду предстал унылый двор с пожелтевшими листьями и наполовину облетевшими деревьями, Вера забыла про журнал, про переписку… Серое небо навевало тоску, листья шуршали под ногами. Дворничиха тетя Шура старательно сгребала их и ворчала на непогоду. Где-то рядом послышался пьяный окрик, — Вера узнала в нем Пашку-фонарщика (так его прозвали за то, что когда выпивши, обнимает каждый фонарь, пока дойдет до дома).
Также уныло перед взглядом Веры проплыли разбитые скамейки, протарахтела навстречу с сумкой-коляской Наташка-проводница, громыхнуло музыкой окно на первом этаже, в следующем окне появилось задумчивое лицо инвалида Федора, на втором этаже кто-то громко хлопнул балконной дверью.
Вера остановилась у подъезда, окинула взглядом соседние дома – такая же унылая картина… и вовсе не из-за осени… беспросветность какая-то наступила в ее жизни. Было время – летала от счастья, несмотря на «перестройку», «переломавшую» всю страну, несмотря на задержки зарплаты, на исчезновение с прилавков даже ходовых продуктов. А сейчас, когда Сашка бросил ее, исчез, и она осталась с Димкой и с больной матерью, без работы, — кажется, мир стал серым.
— А я жду, жду, — сказала Валентина, взяв сумку из рук дочери, — а ты, видно, в очереди стояла.
— Мам, ну куда ты, тебе с больными ногами не надо ничего поднимать.
— Да я ладно, это ты себя береги.
Димка, трехлетний сынишка, уткнулся ей в колени. Она присела, обняла его. – Ничего, сынок, выкарабкаемся, — шепнула Вера, чтобы не слышала мать. И сказала это, скорей всего, для себя самой, сын-то еще ничего не понимал.
— Вера, я вот думаю, зачем тебе в секретарши идти, — Валентина, вытаскивая сосиски, завела разговор про работу, — слышала от соседки, что берут молодых девушек, ну вот как ты, да чтобы внешность… в общем, чтобы внешне приятой была…
— Мама, поняла я тебя, сама не собираюсь идти, конкурсы эти проходить, надо искать что-то другое.
— Ох, доча, говорила я тебе: не бросай техникум, сейчас бы с профессией была…
— Мама, ты же знаешь, беременность, роды, какая учеба…
— Да понимаю я.
____________
— Ну если вы хотите работать в нашей компании, то сразу скажу: берем с образованием. Желательно с высшим. А если нет образования, то могу предложить уборщицей. – Элегантная блондинка оценивающе смотрела на Веру. – Надеюсь, вы поняли, что у нас СП – совместное предприятие. Ответственность высокая.
— Я поняла вас, — сказала Вера, не дрогнув, — можно номер телефона вашей компании? Если ничего не найду, то я готова и уборщицей пойти.
— Вот, пожалуйста. Только не тяните с решением, у нас, знаете ли, и вакансия уборщицы нарасхват, — блондинка улыбнулась.
Вера вышла из новенького офиса, окунувшись в осеннюю сырость. «Есть еще пекарни, недавно новая совсем открылась, может туда возьмут. Ну и что, что жарко, зато деньги будут».
Но в пекарне не было ни одной свободной вакансии, и Вера, желая сэкономить, не поехала на автобусе, а пошла пешком. Она уже неделю безуспешно пыталась устроиться, но тихой работы в светлом, теплом офисе никак не находилось.
Два дня назад заходила на почту, взяла письма (всего три письма), которые пришли после выхода журнала, в котором была ее фотография с подписью: «познакомлюсь».
Она сама не могла понять, как решилась на такой шаг. Наверное, от безысходности, и, в то же время, от желания, найти в этой переписке что-то светлое.
Снова тот же двор, снова унылая осенняя картина, окрики Пашки-фонарщика. «Интересно, сколько ему лет,- подумала Вера, — вот ведь не работает давно, на что живет, непонятно. Наверное, мать снабжает».
Вера вспомнила про свою маму, еще молодую, но с больными ногами, — стало неуютно и тяжело на душе. Хотелось помочь матери, вырастить сына, да и о себе подумать. А получается какая-то беспросветность, или может такой период.
Вечером, вспомнив про журнал, она снова пошла на почту, вдруг еще письма пришли, потому как те три письма, начав читать, она выбросила сразу, как-то даже и читать их было стыдно и неприятно.
Еще два письма пришли, — «не густо, — с грустью подумала Вера. Первое письмо дочитала до конца. «Спасибо, что хоть возраст не скрывает, — подумала она, — как раз в дедушки мне годится».
Во втором письме два листка были старательно исписаны, заметно, что человек старался.
«Здравствуйте, дорогая Верочка! Простите, что обращаюсь к вам именно так (очень вы милы на фотографии). И так молоды и прекрасны. У вас такие глаза (ищу слова, чтобы сказать о ваших глазах, они как будто в душу мне заглядывают. Хотя, что вам моя душа… я лучше вам о море расскажу, каким оно бывает прекрасным в минуты затишья и каким жестоким, когда начинается шторм. Мне кажется, в вашей жизни сейчас шторм… Но, милая Верочка, поверьте, это временно, это все пройдет, верьте, обязательно пройдет.
У вас немного грустный взгляд… пожалуйста, не опускайте головы ни при каких обстоятельствах, ведь когда-то шторм закончится, поэтому не следует сдаваться.
Зато потом, когда непогода утихомирится, когда появляется солнце… как переливается вода. Как шепчут волны, каким безмятежным открывается горизонт за бортом судна…»
Вера присев, на скамейку возле раскидистого тополя, зачиталась, не в силах оторваться от письма незнакомца.
Он ни о чем не спрашивал, ничего не просил, он просто написал ей о море, даже не сообщив имя.
Ей захотелось сразу ответить ему ответ, но адреса не было, даже не было просьбы написать ему. Только обещание, что напишет еще примерно через месяц.
Она взглянула на конверт и удивилась еще больше, заметив, что стоит штамп Мурманского почтамта. «Наверное, каким-то образом журнал «просочился» из Подмосковья на Север, — подумала она,- или может он там проездом… этот загадочный моряк».
Непонятно было, сколько ему лет, как он выглядит, кем работает, но почему-то его письмо было таким теплым, таким обнадеживающем, что Вера впервые за последний месяц шла домой с улыбкой.
Снова тот же двор, и также тетя Шура, закутанная в клетчатый платок, управляется с метлой и ворчит себе под нос. Пашка-фонарщик, на удивление, трезвый, или, как он сам говорит: «тверёзый я». И в окнах на первом этаже не грохочет музыка, а как будто льется плавно; соседка тетя Маша развешивает белье и приветливо улыбается, инвалид с соседнего подъезда подставил свое лицо выглянувшему солнышку.
И только сейчас Вера заметила, что, и в самом деле, на небе прояснилось и даже вечером солнце пытается охватить их двор.
— И ты молчала? – Лара тормошит Веру, узнав про письма. – Рассказывай, кто тебе письма шлет? что пишут? что предлагают? фотографии шлют?
Вера достала единственное письмо, которое перечитала уже несколько раз. — Здесь всего одно… но оно такое… такое доброе что ли, красивое письмо, романтичное… здесь про море так здорово написано, честное слово, жить хочется.
— И все? – разочарованно спросила Ларка.
— Все. Я даже в ответ написать не могу, адреса нет, даже до востребования не могу написать, потому что у него нет возможности пока получить мое письмо…
— Он что, моряк?
— Возможно. Может даже капитан дальнего плавания… хотя он об этом ничего не говорит.
— Понятно. Никакой он не капитан, а просто на отсидке…
— Как это?
— Да в тюрьме он… подожди, он у тебя скоро денег попросит. Сначала войдет в доверие, потом начнет деньги клянчить… осторожно, Верка, они, знаешь, какие там красноречивые…
— Неправда, не похоже на тюрьму… он так пишет, так про море рассказывает…
— А ты думаешь, моряки в тюрьму не попадают? Ой, Вера, лучше пойдем в брачное агентство, там мужиков будем искать, я уже оставила анкету.
— Нет, не хочу я в агентство, да и некогда мне. Я на курсы бухгалтеров записалась, учиться буду, а вечерами в компании полы мою.
— Ты-ыы?! Полы?!
— Ну, да, а что такого? У меня ребенок, мама с больными ногами, ей уже тяжело работать в садике, на больничные часто уходит… и вообще, Сашка меня хоть и бросил, но жизнь-то продолжается…
Вера торопливо пошла домой. Она снова вспомнила Сашку, с которым так и не расписались, и который исчез, как говорили знакомые, уехал из города вообще. А его родители еще раньше уехали. Она снова вспомнила, как любила его… безответно любила…. И захотелось, чтобы это письмо про море было от Сашки. Ей показалось, автор письма, кажется, знает ее. Хотя, ей это могло просто показаться.
Она училась с жадностью, накинувшись на учебу, как голодный человек. Хотелось всё охватить, освоить, запомнить, быть лучше всех. А потом вечером бежала на работу, и не обращая внимания на длинноногих накрашенных работниц, старательно мыла полы, протирала мебель, как будто ей это нравилось всегда.
Второе письмо от своего «капитана» — так она мысленно звала автора строк о море – она прочитала прямо на почте. Потом вышла и вновь стала читать.
«Милая Верочка, я могу только догадываться, что у вас все налаживается. Ведь у такой прекрасной, доброй девушки не может быть плохо (я по вашей фотографии в журнале вижу, что вы прекрасны и душа ваша прекрасна). Не позволяйте никаким обстоятельствам омрачить вашу светлую душу. Помните, шторм проходит, остается гладь моря – спокойного, теплого моря. Вы знаете, как интересно стоять на мостике и смотреть вдаль… а берег еще так далеко… и за бортом серебрится океан, а корабль, словно «разрезает» эту воду, стремясь к родным берегам… Верочка, надейтесь на лучшее! Выше голову, пусть видят прохожие ваши прекрасные глаза, вашу улыбку… поверьте, на такую улыбку невозможно не ответить».
«Спасибо, мой капитан дальнего плавания, — шепчет Вера, — как жаль, что я не могу тебе ответить. И мне все равно, сколько тебе лет и как ты выглядишь».
_____________
Ближе к весне Вера увидела объявление о свободной вакансии в той же компании, где она мыла полы. Тогда, осенью, она согласилась на предложение блондинки из отдела кадров устроиться уборщицей, и все эти месяцы мыла полы, а днем ходила на занятия.
— Вот, — Вера подала документы об окончании курсов бухгалтеров, — с отличием. А у вас вакансия есть…
Блондинка внимательно изучила документы. – Хм, что тут сказать, молодец, время зря не теряла. Пиши заявление на имя директора.
— Хорошо! Спасибо! А Олег Владимирович… не будет против? Спросите, пожалуйста у него, он же директор…
— Олег Владимирович против не будет, мы тебя берем. Да и вообще, Олег Владимирович – мой супруг, у нас семейная компания и он мне доверяет.
— Извините, не знала, — удивилась Вера.
— Ничего, это даже хорошо, это значит, что ты будешь занята делом, а не сплетнями, — и Ольга Ивановна подарила приветливую улыбку будущему бухгалтеру компании.
___________
— Что-то не сходится. – Вера сидела с Алексеем уже полчаса в кабинете и пыталась свести расходы горючего к единому знаменателю.
— Я знаю, что должно быть четко, — потирая лоб, сказал Алексей, главный механик немногочисленного автопарка.
— Считаем еще раз, — и они терпеливо начали пересчитывать.
А потом, довольные, что все сошлось, посмотрели друг на друга.
— Вера, вас, наверное, дома ждут, а вы на работе задержались, — виновато сказал Алексей.
— Мама сынишку из садика забрала, так что я не волнуюсь, только немного устала.
— Я подвезу, — предложил Алексей, посмотрев ей в глаза, словно предупреждая: «Только не отказывайся».
Она и не думала отказываться. Ведь все эти два месяца, что она работает на предприятии, у нее все хорошо. А еще на днях пришла мысль в голову, поступить в институт на заочное. С Ольгой Ивановной уже переговорила, и та сначала неохотно приняла эту новость, зная, что придется отпускать на сессии. Но, подумав, сказала: «Ну, в общем-то, кадры надо растить… а ты растешь успешно, пожалуй, отпущу. Учись, делай карьеру… но на нашем предприятии.
— Конечно! Только здесь, у вас! – Обрадовалась Вера.
______________
С Алексеем они поженились через полгода. Она уже редко заходила на почту, потому что писем не было. Их всего-то было два письма, вселивших в нее надежду, словно солнцем осветив ее жизнь.
Но в этот раз, словно почувствовав, она вновь спросила «до востребования». Ей подали письмо и сделали выговор: «Что же вы не заходите за письмом, болтается уже давно…»
Вера присела на кушетку, развернула листок. Написано было мало. Это было прощальное письмо.
«Милая, Верочка, думаю, не ошибусь, если скажу, что у вас все хорошо. По крайней мер, мне этого очень хочется. И еще мне хочется, чтобы когда-нибудь вы съездили на море и были в этот момент счастливы .Впрочем, может быть и видели раньше, но не помешает вновь почувствовать его соленые брызги, увидеть рассветы и закаты, морские волны, то ласковые, то дерзкие… у вас все будет хорошо».
— Прощай, мой капитан дальнего плавания, я поняла тебя, ты больше не напишешь. Да и не нужно. Жаль, что я никогда не узнаю, кто ты. – Она вспоминала подругу Лару, уверявшую, что письма ей пишут из тюрьмы. – Нет, Ларка, ты ошибалась, это вовсе не так. – Вера была уверена в этом.
***
Прошло десять лет
— Леша, захвати детей до школы, Аленка с Димкой готовы…
-Так, команда, бегом к машине! – Алексей подошел к Вере, на ходу поцеловав в щеку, — не забудь, Валентина Васильевна просила тебя заехать вечером.
— Да-да, помню, вечером к маме.
Он остановился уже в дверях.- Слушай, кстати, ты про море говорила… может как-нибудь соберемся…
— Неужели? А то ведь нам постоянно некогда.
— Вера, я уже понял: нам всегда некогда, надо просто – детей в охапку и на море, хотя бы на недельку.
__________
С мыслью о море Вера заехала к матери. Тот же двор. Только скамейки другие. Вместо дворничихи тети Шуры (она на пенсии) теперь Пашка-фонарщик. На удивление, постоянно трезвый. Метет не так тщательно, как тетя Шура, но без прогулов. И говорят, он женился на Наташе-проводнице и теперь носит ей сумки.
На первом этаже не слыхать музыки. У соседнего подъезда собрались местные жители. Вера поднялась домой.
— Верочка, тороплюсь я, тетя Люба просила зайти, ждет меня. Я от тебя что попрошу: прихвати эту посуду и отнеси в четвертый подъезд в тридцать вторую квартиру. Там баба Катя, она примет… на поминки надо, я обещала.
— Мам, конечно, отнесу… а ты когда будешь?
— Да вот на полчасика всего, Люба там верещит, ждет меня, что-то срочное, наверное опять давление поднялось, я ведь у нее как скорая помощь…
— Мам, ну у тебя же у самой ноги..
— Вера, слава Богу, спасибо Лёше и тебе, хороший у меня зять, путевку в санаторий который раз вы мне покупаете.
— Да это он сам, ну ладно, мам, увидимся еще.
Подниматься не надо, квартира на первом этаже, дверь была приоткрыта.
– Мама просила передать,- сказала Вера, войдя.
— Да-да, спасибо, детка, — баба Катя приняла подносы, — а у нас же, может, слышала, Федя-то помер… безобидная душа… уж сколь лет не выходил из дома. Вот ведь, всю жизнь инвалид, а человек-то был хороший…
— Примите мои соболезнования, — сказал Вера, вспомнив задумчивого мужчину в инвалидной коляске.
— Хорошо, я вот, соседка, так занялась… завтра уже девять дней… да вон Сергей Георгиевич, его старый знакомый приехал только сегодня, командировке был. А родственников-то и нету…
Вера почувствовала, как будто ее кто-то подтолкнул в комнату. Она вошла, увидев скромную мебель, застеленный скатертью стол, невысокий книжный шкаф, до отказа заставленный книгами и журналами. Она подошла ближе, оказавшись впервые в этой квартире, хотя Федора хорошо помнила, хоть и никогда не общалась.
Бросились в глаза названия книг. Они все были о море, о морских приключениях, о морской технике. Отдельно, на полочке, лежал старый журнал, который, наверняка, никому, кроме хозяина, не нужен.
Это был тот самый журнал, в котором больше десяти лет назад она разместила фотографию. Она вздрогнула, начиная догадываться, взяла в руки журнал, посмотрела на свое фото… это была очень удачная фотография, которая передавала ее нежность, грусть и красоту.
— Хороший был мужик, — услышала она позади себя. Обернулась. Перед ней стоял высокий мужчина, уже с сединой. В своих сильных руках он держал книгу.
— Так получилось, знал я Федора еще со школы. Не повезло мужику, инвалид с детства, а душа у него – морская. Надо будет памятник поставить.
— А в Мурманске он никогда не был? – спросила Вера, в надеже услышать ответ, который уже знала.
— Нет. Он вообще нигде не был. Хотел я ему организовать поездку, да не успел. Помнится, несколько лет назад, в общем, давненько это было, просил он меня письма отправлять – именно из Мурманска. Я тогда в командировку туда раз в месяц ездил. По работе. Ну, вот такая странная просьба была. А мне – что? Не трудно же, — Сергей Георгиевич вздохнул. – Жаль. А вы ему кто?
— Никто. – Ответила Вера. – Просто я жила раньше в этом доме.
— Понятно. Я вот думаю, пару книг на память взять. Ведь он их все прочитал. И журналы читал. «Вокруг света» выписывал…
Вера написала на клочке бумажки телефон.- Вы возьмите, как с памятником решите, я денег тоже дам… позвоните, пожалуйста.
Вера вышла, тихо прикрыв дверь крохотной однокомнатной квартиры. В руках она так и держала журнал со своей фотографией.
_____________
Осеннее солнце осветило цветы, которые Вера аккуратно положила на земляной холмик. Она стояла и смотрела на этот холмик… слез не было. Было какое-то светлое чувство… чувство благодарности.
Потом вспомнив, достала из пакета капитанскую фуражку и положила рядом с венком. – Это вам, — прошептала она.
Проходившая мимо женщина, в сером плаще, задержалась. Сердобольный взгляд остановился на фуражке. – Моряк, поди, был… — с участием сказала она.
Вера взглянула на нее, качнула головой. – Нет, не моряк, – лист, оторвавшись, упал ей прямо в ладони, – но у него было сердце настоящего капитана дальнего плавания.
***
— Лёша, у ребятишек школа, а мы на море рванули, ну, правда, несерьезные родители, — сказала Вера, вглядываясь в безбрежную синеву.
Алексей рассмеялся, обнял ее, полез с поцелуями. – Ну, что ты, Вера-Верочка, всего неделя… надоело быть серьезными. Посмотри, как они радуются, как плещутся… это же… море!
— Это море, — выдохнув, сказал Вера, запрокинув руки за голову. – Спасибо за мечту… спасибо, что поделился мечтой… капитан дальнего плавания.
— Что ты там шепчешь? – спросил муж.
— Я говорю, что я совершенно счастлива!
Автор рассказа Татьяна Викторова