— И ничего она не страшная! Красивая! Максим, скажи им!
Сашка прижимала к себе ободранную, худую, как щепка, кошку, и ревела так, что соседи, стоявшие вокруг, затыкали уши.
Басовитая, голосистая, как и все в ее большом семействе, Александра умела донести свою мысль, если не складно, то хотя бы громко. В свои пять ей не было равных во дворе по умению визжать так, чтобы дрожали стекла.
Все давно уже привыкли к Сашке и ее многочисленным братьям и сестрам. Никто не обращал внимания на их выходки, понимая прекрасно, что Татьяне, их матери, не всегда удается призвать к порядку такую ораву. Она работала в таком графике, что любая другая на ее месте давно бы уже взвыла и повисла тряпочкой на заборе.
Забор этот, красивый, кованный, отделявший старинный особняк, превращенный когда-то давным-давно в многоквартирный дом, от улицы, был предметом гордости всего дома. И Татьяна, вместе со всеми соседями, каждый год красила его по весне, а потому имела полное право висеть на нем сколько влезет.
Но от этой чести она все еще отказывалась, вздыхая:
— Все мы – лошади! Красивые, такие, умные тяжеловозы. А куда денешься? Твое никто не возьмет и тащить не будет. Все сама! И только я, девочки, бессмертный пони. Скачу по кругу, сама не зная, куда. Зачем – давно поняла. А вот куда… Кто-то тебя пинает, а ты тычешься носом в хвост той лошадки, что бежит перед тобой, и мечтаешь о том, чтобы наступил вечер. Чтобы все по кроватям, чистые, сытые и довольные. И в раковине, где должна быть грязная посуда, пусто… Потому, что кто-то ее уже вымыл. И пусть это странно, но именно эта пустота называется – счастье…
Татьяна отличалась философским складом ума и была достаточно красива и привлекательна. Но кто же посмотрит на женщину, если у нее шесть детей мал мала меньше, и почти никакой помощи или поддержки? На своей личной жизни Таня давно поставила крест. Ей и без «амуров» было, чем заняться.
Быть матерью шестерым – это вам не фунт изюму!
Впрочем, претензий к ней по этому поводу никто не имел, ведь все прекрасно знали историю Таниной семьи.
Сашка, как и еще трое из Таниных детей, были приемными.
Нет, Таня не взяла их из детского дома или приюта, решив «спасти» и дать «прекрасное будущее». Способна ли была бы она на такой подвиг? Возможно. Но не в то время, и уж точно не в одиночестве. У нее были свои планы на жизнь и стать матерью-одиночкой, да еще с таким количеством детей Тане не могло присниться даже в страшном сне.
Но жизнь, как известно, большая затейница. И подкидывая людям испытания веры, характера, ума и сердца, она не спрашивает, как правило, их мнения.
На, вот, тебе! Думай! Решай, что ты за человек такой?!
Вот и Татьяне пришлось и думать, и решать. Хотя, с самого начала было понятно, какое решение она примет.
Все дети, которых Татьяна растила, были ее «наследством».
А наследство, как известно, либо принимают, либо нет. Татьяна решила, что отказ, в ее конкретном случае, неприемлем. Ее ведь не бросили? Так почему она должна оставить тех, кого обделила судьба? Тем более, что они не чужие, а самые, что ни на есть, свои!
Для подобных рассуждений у Тани были причины. Веские или нет – ее мало интересовало. Достаточно было того, что они были.
Танюшка была ребенком «девяностых».
Ее мама была королевой красоты и предметом зависти всех девиц небольшого подмосковного городка. Еще бы! Едва восемнадцать исполнилось, а уже и свадьба, с платьем такой неземной прелести, что оставалось только вздыхать, мечтая о похожем, и муж «деловой» настолько, что страшно даже думать о тех «делах», что творились его руками.
Родителей своих Таня не помнила совершенно.
Повидаться с ними она ходила с бабушкой на местное кладбище. Там стоял красивый памятник с фотографиями, которые маленькая Танечка гладила пальчиком, и шепотом, чтобы бабушка не расслышала, рассказывала, как идут дела. И про рисунок, который похвалила воспитательница, и про шарф, красивый, красный в белую полоску, который связала бабушка.
Что случилось с родителями, Таня узнала, когда ей исполнилось шестнадцать.
— Бандит был твой отец, девочка моя. Сам ушел не по времени, и дочку мою за собой утащил. Плохо о нем, вроде, нельзя, но не могу я ему простить маму твою. И никогда уж не смогу, наверное. Как я плакала! Как просила, чтобы она с ним не связывалась! Нет… Ничего не помогло! Не хотела меня слушать голубка… Любила… Да и он ее любил, окаянный… Дружки его говорили, что собой закрыл ее, когда пришли за ним. Спасти пытался… Может, и впрямь любил… Кто ж теперь скажет? Тебя вот налюбили. Хоть какая-то радость осталась от моей девочки…
Только тогда Таня поняла, что за странные люди приходили иногда к ним с бабушкой. Молча топтались в прихожей или сидели на кухне, грея руки о кружку с чаем и слушая, как бабушка рассказывает о ее успехах в музыкалке или в школе, а потом оставляли пухлые конверты с деньгами и отбывали восвояси, так ничего и не объяснив.
Бабушка от денег не отказывалась. Но и не тратила их. Откладывала. И к окончанию Таней школы, купила внучке большую просторную квартиру.
— Вот, детка. Наследство твое. От мамы… И от отца…
Жить в этой квартире Таня не хотела. Осталась с бабушкой.
— Почему, Танюша? Красивый же дом! И в центре! До гимназии твоей рукой подать. На работу ездить не надо. Вышла из дома, пять минут пешком, и вот она! Что ты упрямишься?
— Не хочу без тебя! Или переезжай со мной, или остаемся здесь!
Бабушка Тани долго не хотела оставлять свою маленькую квартирку, где все напоминало ей о дочери. Согласилась только тогда, когда объявилась ее племянница, Галина.
— Тань, разреши нам пожить в твоей квартире. Пожалуйста! У меня дети, а ты все равно там не живешь. Стоит пустая. А я буду платить за нее. Все легче вам с бабушкой будет. И прописку помоги нам сделать. Детей надо в садик пристроить, а без прописки не возьмут!
Галина была женщиной деловитой, упорной, и Танина бабушка совершенно справедливо считала, что она из тех, кто способен втереться в доверие к кому угодно.
— Не слушай ее, Танечка! Она хоть и племянница мне, а жучка такая, что не приведи Господи! Гони ее в шею!
— Бабуленька, у нее же дети…
— И что? Она им мать или тетка чужая? Пусть сама о них и заботится! А мне о тебе подумать надо!
Таня бабушку слушала, конечно, но и оттолкнуть от себя, маленьких на тот момент, Максима и Лизу, не могла. Малыши льнули к ней, чувствуя, что их любят, и неизменно начинали кукситься, когда мать забирала их из Таниной комнаты:
— А ну! Подобрали сопли! Танька вам не нянька!
Татьяна ласкала детей, а сама думала о том, что несправедливо, наверное, иметь большую пустую квартиру, когда другие так мыкаются. Тем более, что Галина не уставала твердить, что они родные, а родных бросать не по-человечески.
Выражение это словно преследовало Татьяну. В детстве она только и слышала от бабушки, что если бы Танин отец жил по-человечески, то и мама ее жива была бы.
Это глубоко ранило Таню, и она старалась делать все, чтобы услышать от бабушки такое простое:
— Вот это хорошо, Танюша! По-людски, как раньше говорили. Мне есть, чем гордиться. Ты растешь человеком!
Лучше похвалы для Татьяны не было. И ей казалось, что и в случае с Галиной нужно повести себя так же, но тут бабушка ее удивила.
— Не то, Танюша! Совсем не то!
— Почему? Разве справедливо, что Галя с детьми будет ютиться на съемных квартирах, а у меня будет стоять большая и пустая?
— Да! Потому, что она не Галина! А еще потому, что ты забыла сказку про хитрую лисичку и ледяную избушку. Зато я ее хорошо помню!
— Бабушка…
— Молчи! И не возражай мне! Галя в твоей квартире жить не будет! Точка! Там будем жить мы с тобой.
— Ты же не хотела переезжать!
— А теперь, видимо, придется. В чем-то ты права. Оставить без помощи родных неправильно. Но и выдавать все, что они требуют по первому же запросу – глупо! Галина – девка пробивная! Сама на ноги встанет и детей поставит. И квартира у нее будет и все на свете. Время нужно. И удочка. Но не рыбка, Танюша! Ни в коем случае не рыбка! Поверь, девочка, давая щедро и от души, ты не всегда делаешь благо.
— Почему?
— Да потому, что человеку тянуться тогда не надо. Зачем? Все уже в наличии! Пусти ты сейчас Галю в свою квартиру и не выгонишь потом. Да и гнать не захочешь. Будешь чувствовать себя обязанной. Это ведь ты сама предложила ей переехать. А она на этом обязательно сыграет. Не сразу. Но потом, когда обживется – точно! Потому, что у нее дети. И сама она хочет жить красиво. И желательно не потом когда-нибудь, а сразу. Понимаешь?
— Наверное… Ба, а разве хорошо вот так о людях думать?
— Не знаю. Наверное, не очень. Но это сейчас мы так рассуждаем с тобой, пока ничего не случилось, а потом всяко подумаем плохо. И темнота придет за этими думками. А оно нам надо?
— Нет!
— Вот и не стоит давать повода. Со временем он и так найдется. Жизнь долгая и мало ли что еще случиться может? Ты в это дело не лезь, поняла? Ссориться вам ни к чему. Я сама все решу. На меня пусть обижается сколько влезет. А ты в сторонке постой! Я тебя прошу об этом. Ради детей Галиных прошу. Пусть у них будет тетка, которая их любит. Это ой, как важно! Чтобы был кто-то, кому ты не до лампочки.
— Ба, Галя детей любит!
— Конечно, любит! Или она им не мать?! Но что плохого, если их будет любить кто-то еще? В жизни каждая капелька любви, даже самая крошечная, — это драгоценность! Помни об этом, Танечка!
Как показало время, бабушка Танина была права от и до.
Галина на предложение бабушки пожить в ее квартире, только вздохнула.
— Знала я, что вы Танюшку в обиду не дадите.
— А ты ее обидеть собиралась?
— Нет, конечно! У меня же родни никого! Только вы и остались!
— Вот и держись нас, девочка! Мы и поможем, и поддержим, ты знаешь.
— Знаю…
— Галка, я все понимаю. И про детей, и про тебя. Но Танюшка моя – сирота. А сироту в обиду дать – не видать потом Царствия Небесного. А мне никак по-другому. Меня там дочка ждет… И что я ей скажу? Как отчитаюсь за ее ребенка? Нет! Никак нельзя мне по-другому! И не смотри на меня так! Сейчас обиды не будет, так потом появится. Что даром дано – впрок не пойдет. И я тебе квартиру свою не дарю, а на время уступаю. Живите. Она хоть и маленькая, но хорошая. Да и район – лучше не бывает. Для детворы все есть. Школа рядом, садик. Чего еще-то?
— Спасибо! И за правду, и за дом для меня и детей!
— Ты ж мне не чужая, Галинка! Давай-ка помнить об этом!
Переезд состоялся, и Таня с бабушкой принялись обустраиваться на новом месте.
Вот только время стоять на месте не любит. Оно спешит-бежит, не спрашивая человека о его планах или желаниях.
Вот и Таня мечтала о том, чтобы бабушка, наконец, пожила спокойно, радуясь жизни, но судьба решила иначе.
В поликлинику, которая была в соседнем дворе Танина бабушка ходила регулярно.
— Как на работу! – шутила женщина, перебирая выписанные врачом рецепты.
Здоровье ее оставляло желать лучшего.
Таня волновалась, старалась сопровождать бабушку, но та только отмахивалась.
— Что я, совсем калоша? Тут два шага по прямой! Занимайся своими делами, девочка! Я как-нибудь без тебя обойдусь!
Ох, как же Таня потом жалела, что не настояла на своем…
Обычная, казалось бы, история – зима. Никуда от нее не денешься. Придет и права свои заявит. И снегом дорожки присыплет, и за нос ущипнет морозцем. А только под снегом иногда случается ледок. И малейшая неосторожность может стоить очень дорого…
Бабушка Тани упала недалеко от поликлиники. Ударилась головой и потеряла сознание. А люди шли мимо… Спешили по своим делам, наверняка очень нужным и важным. И им некогда было обращать внимание на каких-то там старушек, которые непонятно почему разлеглись у дорожки, неловко привалившись головой к бордюру, отделявшему газон от пешеходной зоны.
Таксист, высадивший пассажиров недалеко от того места, где все случилось, вызвал скорую и позвонил Тане, найдя в сумке ее бабушки записку с адресом и номерами телефонов. Но было уже поздно…
Бабушки Татьяны не стало через сутки после случившегося. Все это время Таня провела в больничном коридоре в обнимку с Галиной, которая оставила детей на соседку и приехала, как только узнала о том, что случилось.
— Как я буду без нее, Галь?
— Зачем без нее? С ума не сходи! Надеяться надо! – Галина пыталась успокоить Таню, но понимала, что все впустую.
Врачи, сновавшие туда-сюда по коридору, прятали глаза, и Галя быстро поняла, что надежды особой нет.
— Тань, ей бы это не понравилось!
— Что?
— Вот это нытье твое! Она сильная! И тебя такой воспитывала. Так?
— Так…
— Вот и вытри глаза! Нечего. Держаться надо! Ради нее…
— Я буду…
А сутки спустя Таня поняла, что ее жизнь снова изменилась. И теперь уже ей придется самой держать ответ за все, что в ней происходит.
А происходило многое.
Появился Олег, с которым Татьяна прожила почти пять лет и рассталась тихо-мирно, оставшись с двумя детьми на руках, но хотя бы без камня на сердце. Олег всегда был прямым как рельс, чем очень радовал свою жену. И найдя себе новую любовь, не стал скрывать это, а прямо заявил Татьяне о том, что жить с ней больше не может, но помогать и поддерживать будет всегда.
— Мы ведь друзья, Танюха? – он собирал сумку, не поднимая глаз на бывшую уже жену.
— Ага… Олежка, ты сам-то себя слышишь? – Таня, которая чувствовала себя в тот момент примерно так же, как и в день звонка от таксиста, нашедшего бабушку, почему-то даже злиться на мужа не могла.
Да и за что? За честность? За то, что к другой уходит? Ну так это жизнь! Так бывает… С детьми вот только сложно будет… Они отца любят…
Что сказать еще или что делать, Таня не знала. Она, больше не стала ни о чем спрашивать. Молча помогла Олегу собрать вещи и выпроводила его.
А потом заглянула к детям, набрала номер Галины, и попросила:
— Приезжай…
Галя, которая так и продолжала жить в квартире Таниной бабушки, работала в больнице старшей медсестрой и только-только улеглась, закончив помогать младшей дочке с поделкой в школу, готова была уже сказать пару ласковых родственнице. Но глянула на часы, прислушалась к повторной просьбе, которая прозвучала уже не так бодро, а почти шепотом, и коротко бросила:
— Сейчас буду!
И через полчаса уже баюкала в объятиях исходящую болью Таню, поминутно чертыхаясь и поминая всуе всех родственников Олега до седьмого колена.
— Не реви! Скатертью ему дорожка! Нашла по ком убиваться! Танька! Он так и так бросил бы тебя! Не сейчас, так потом!
— Почему?! В чем я виновата?!
— Ой, мама моя! Ты-то тут при чем?! Это порода мужиков такая. Кобель обыкновенный, называется! Прости, что так грубо, но ведь верно же?! И неважно, ты или другая – он все равно бы ушел. И от той, к кому подался, уйдет. Вот посмотришь! Главное, от детей не отказывался! Время, конечно, покажет, но что-то мне подсказывает, что обещание свое он сдержит и помогать будет. Тебе от этого сейчас не легче, но, поверь, это немало! Вон я со своим тоже не один год прожила и что? Дети только мои, а он живет и в ус не дует, подлец! Словно и не было их никогда. Алименты платит, конечно, но эти слезы, честное слово, лучше бы себе оставил! Я его сколько раз просила хоть по праздникам звонить… Какое там! Ничего не надо! Вот и получается, что я своим и папа, и мама… А разве это дело? Ладно еще Лизка, а Максим? Ему отец нужен… А его нет, будто и не было никогда…
— Галь, как мне быть, а?
— Не ругаться! Это единственный совет, который я тебе могу дать. Остальное уляжется и перемелется. Время нужно!
— Сейчас скажешь банальное, что оно лечит?
— Не скажу. Не лечит. Все врут. Но придет что-то новое, другое, и заслонит эту боль. Не уберет ее, не вылечит, а просто закроет собой, заставив думать о других проблемах.
— Галка, откуда в тебе столько мудрости?
— Бабуле твоей спасибо! Умела все про жизнь объяснить так, что вопросов не оставалось. Ее это мудрость. Не моя! Видишь? Я тебе говорила, что никуда не денется она от нас? Пока мы ее помним – она живая… Я тебе говорю сейчас что-то, а ее рядом слышу… Вот, как тебя сейчас…
— Спасибо, бабушка… — Таня тянула со стола сухое кухонное полотенце, отбрасывая в сторонку измочаленное и мокрое. – Но почему ж так больно-то, а?
— Это как раз нормально! – Галя вытирала Татьяне нос и усмехалась. – Вот если бы ты ничего не чувствовала, тогда и надо было бы беспокоиться!
Галина оказалась права. Время шло, и Таня постепенно успокаивалась. Страдать было попросту некогда.
Олег общался с детьми, забирал их на выходные и старался сделать так, чтобы они не чувствовали себя обделенными.
А потому, когда он сообщил Татьяне, что у него будет еще один ребенок, она уже не восприняла это так остро.
— Это хорошо…
— Тань, спасибо тебе!
— За что?!
— За реакцию! Ты потрясающая женщина!
— А то я не знаю! – Таня нашла в себе силы улыбнуться.
А вслед за новостью Олега пришла еще одна.
— Галка! Как же так?!
— Ой, Танюша, ну как это бывает?! Ты вроде замужем была и двоих детей имеешь! Рассказать о процессе в подробностях? – Галина шутила, но глаза у нее были темными от страха.
— Шутница! Галка, а отец кто?
— Неважно! Как только узнал, что я ребенка жду, так и пропал. Туда ему и дорога! Эх, не успела я его как следует напугать!
— Чем это?
— Тем, что у меня двойня будет! Вот… Тань, что мне делать? Я сейчас не как медик спрашиваю. Тут все понятно. Но по-человечески, ведь неправильно так? А? Ну рожу и куда я с ними? Ни кола, ни двора… И Максим с Лизой… Их поднять надо, куда еще двоих-то?
Галя, занервничав, зажала ладонью рот и убежала в туалет, а Таня смотрела на ребятню, которая прискакав на кухню, опустошала вазочку с конфетами.
— А ну, мелкота! – командовал Максим. – Поровну всем! Не жадничать! Тетя Таня, а ты чего такая грустная? На и тебе конфетку! Помогает!
Глядя в глаза этого шустрого и такого родного мальчишки, Таня приняла решение, которое большинство назвали бы глупостью.
— Ты с ума сошла! – Галина держала в руках дарственную и качала головой. – Я не могу…
— Все ты можешь! – Татьяна, переглянувшись с нотариусом, улыбнулась. – Так правильно, Галь. И бабушка поняла бы меня. У тебя получаются очень хорошие дети… И пусть у них будет дом. Пока такой, а дальше видно будет.
Бабушкина квартира перешла к Галине, и все это странное семейство принялось ждать рождения близнецов.
Сашка и Машка появились на свет точно в срок. Маленькие, словно куклы, они тут же дали понять этому миру, что пришли и с ними придется считаться.
— Голосистые девчонки! Это хорошо! Как назовете, мамочка?
— Одну в честь мамы – Александрой, а другую в честь тети – Марией.
— Хороший человек, видимо, тетка ваша, если в ее честь дочку назвать решили?
— Замечательная была! Если бы не она и детей этих на свете не было бы!
Из роддома Галину встречали дети и Татьяна.
— Ну вот! Нас стало чуточку больше! – приподняв кружевной уголок нарядного конверта, шепотом сказала Татьяна. – Красотки какие!
— Были бы счастливыми… — Галина обнимала детей и таила от всех то, что не давало ей покоя.
Скажи она Татьяне о своих опасениях, обратись вовремя к врачу, и сложилось бы все иначе.
Но разве матери есть дело до себя, когда на руках ребенок?
Плохо Галине стало через неделю после выписки. Она подозвала Максима, который собирался в школу, и кивнула на кроватки, где спали близняшки.
— Присмотри за ними. Скорую я вызвала. Звони Татьяне. И не реви! Не пугай Лизу! Пока не надо…
Галину не спасли.
Сердце, на которое она никогда не жаловалась, вдруг дало сбой.
И Татьяне снова пришлось принимать трудное решение. Но разве могло оно быть другим?
— Вы единственная родственница, конечно, спору нет, – уставшая сотрудница опеки качала головой. – Но это ведь такая ответственность… Четверо! А у вас еще и своих двое! Нет-нет, мы должны подумать! Это слишком сложный вопрос.
Татьяна не спорила.
С чем тут было спорить? Сложнее вопроса перед ней не стояло никогда. Но отдать Максима, Лизу и близняшек в детский дом или другую семью… Нет, это было немыслимо. Она думала о том, что за любое решение и любое слово нужно отвечать. Так ее учила бабушка. Так воспитывала своих детей сама Татьяна.
А если так правильно, то и рассуждать больше не о чем. Дети должны расти вместе и точка!
Помог Олег. Нашел грамотного юриста, помог с оформлением документов. Сидел с детьми, пока Татьяна моталась по инстанциям, доказывая свою состоятельность.
— А жена твоя не возражает?
— Нет. Она же тоже мама. К тому же, давно поняла простую вещь.
— Какую?
— Ты меня обратно не примешь. Ведь так?
— Так.
— Ну и чего ей тогда волноваться? – Олег пожимал плечами. – Слушай, Тань, а ты уверена?
— В чем?
— Все-таки шестеро — это как-то… Много…
— Ни в чем я не уверена, Олег. Я боюсь! Больше того тебе скажу, я в панике! Но иначе я не могу, понимаешь? Они все мои… Как их делить? Как отдать кому-то?
— А чего ты боишься?
— Думаешь, нечего? А если я не справлюсь? Я ведь одна…
— Не одна ты. Если разрешишь. Помогать буду. Я тебе должен, помнишь? – Олег вытирал слезы со щек бывшей жены. – Не плачь! Сдюжим. И знаешь, что, Танюха?
— Что?
— Лучше женщины я не встречал! И человека такого не видел! Не бывает таких, ты знаешь? И нечего тебе бояться. Ты точно справишься! Кто другой – не уверен. А ты – сможешь!
— Твои слова да Богу в уши, Олег!
— Думаю, Он и так все слышит, и все знает. Забыла? Там же бабушка твоя! Если там чего не поняли, так она разъяснит!
— Ох, и правда! – Татьяна впервые, после того как не стало Гали, улыбнулась.
А дальше все было… Сложно.
Таня держалась, конечно, но иногда по ночам давала себе волю. Ревела, совсем как в детстве, колотя подушку кулаками и закусив ее уголок, чтобы не услышали, не дай Бог, дети.
— Ба, что мне делать? Как дальше? Ты всегда все знала! Вот и подскажи! Как мне с ними?
И странное дело, память подсовывала Татьяне то одно, то другое. И находился ответ. Пусть чаще всего неполный, больше похожий на намек, чем на призыв к действию, но слезы утихали, и Татьяна засыпала, нащупав ту самую дорожку, по которой нужно шагать дальше. И пусть не всегда эта дорожка оказывалась верной, но дети росли. И для них не было на свете человека ближе и дороже, чем Татьяна. И каждый из них знал – что бы ни случилось, бежать нужно к ней. Она поймет, рассудит, простит, если надо будет. И никогда не сделает так, чтобы стало больно.
Вот и сейчас Сашка прижала к себе найденную кошку, и сердито замотала головой в ответ на соседское:
— Выгонит тебя из дома Татьяна вместе с этой кошкой! Ты посмотри, Сашенька, какая она грязная! И лишай у нее, похоже! Брось ты ее!
— Нет! – Саша беспомощно оглянулась на старшего брата, который стоял рядом, а потом на дверь подъезда.
В этот день Таня собиралась отвезти детей в зоопарк. Она встала пораньше, приготовила завтрак, подняла свое семейство и за какой-то час умудрилась организовать выезд. Замешкалась на несколько минут, отправив младших под присмотром Максима во двор.
— На качели их, Макс! А мне – две минуты! Куда я засунула коробку со старыми кроссовками?
— У Лизы в шкафу посмотри! Она порядок наводила! Мы во дворе! – Максим выпроводил сестер за дверь и обернулся. – Мам, ты это… Глаз накрась второй, а то странно выглядит. И не спеши! Я присмотрю за ними.
Таня заметалась по квартире. Нашла кроссовки, накрасила не только второй глаз, но еще и губы, чего обычно не позволяла себе в выходные. Одно дело на работу при параде. А в выходные сойдет и так.
Но почему-то именно в этот день, глянув на себя в зеркало, Таня подумала о том, что это не дело. Да, у нее куча детей. А забот такая гора, что все равно с ними не разобраться и за целую жизнь. Так чего кукситься? Не лучше ли привести себя в божеский вид, чтобы не пугать зверей и посетителей зоопарка, а потом провести день в свое удовольствие.
С некоторых пор Таня поняла, как это делается.
Можно ведь ходить по пятам за детьми, поминутно одергивая их, ворча и пытаясь растратить последний нерв на всякие глупости, вроде испачканной шоколадным мороженым футболки.
А можно и по-другому.
Купить себе сладкой ваты, выдать детям еще по мороженому, и заявить:
— А я иду смотреть на слона! Кто со мной?
И вспомнить, как ходила в этот зоопарк с бабушкой. Как пила домашний компот и жевала бутерброд, сидя на лавочке у слоновника. Как держала ее за руку и мечтала о том, чтобы этот день не кончался.
А теперь компот варит она сама. И бутербродов вон, целый пакет приготовила. И ее дети когда-нибудь сделают так же для своих детей. И это будет правильно.
Татьяна глянула на себя в зеркало еще раз, подхватила рюкзак и выскочила из квартиры.
Соседка, которая поднималась ей навстречу, усмехнулась.
— Иди-иди, Танюшка! Там тебя сюрприз ждет!
Сашка кинулась к ней, протягивая свою находку.
— Мам! Мам! Смотри! Она же красивая?!
И что на это могла ответить Таня?
А ничего!
Она взяла кошку за шкирку, подняла, разглядывая, а потом вздохнула.
— Зоопарк отменяется. У нас теперь свой тигр есть. Макс, где у нас тут ближайшая ветеринарная клиника? Потопали!
И это будет хороший день. Пусть в зоопарк в тот день Таня детей так и не отвезет. Им и без этого будет, чем заняться.
И тощая, облезлая кошка, которую Сашка гордо, на глазах у всего двора, потащит-таки домой, через каких-нибудь пару месяцев превратится в красивую, ухоженную, ласковую мурлыку, которая принесет в Танин дом еще капельку радости и сразу целый океан счастья.
И никого это не удивит. Ни Таню, ни детей. Ведь для них все будет предельно просто и ясно. Потому, что они давно познают простую истину – там, где есть любовь, много ее не бывает.
Автор: Людмила Лаврова