Юлия Ефремова попала в детский дом в 15 лет — мама оставила ее, а отец с горя запил и потерял работу. Девочка простила родителей, стала историком и изучила родословную семьи до 16-го колена. Она нашла сестру, двоюродного дядю и еще 100 родственников по всему миру. Юлия Ефремова рассказала, как увидеть историю России в судьбах ее жителей.
Мама ушла, а отец с горя запил
Историк Юлия Ефремова почти 15 лет восстанавливает родословные. И свою, и чужие. Ее увлечение генеалогией началось с родителей. Они были людьми простыми: папа — сварщик, мама — продавец. Но отец в детстве много рассказывал о гражданской войне, репрессиях, которые пережила его семья, и это подталкивало девочку учиться.
Впрочем, хорошие оценки были способом добиться внимания взрослых, которые жили с Юлей в одном доме, но были так от нее далеки. Отец все больше замыкался в себе, в конце концов почти перестал разговаривать с домашними, мама с головой окунулась в «женские романы»: девочке казалось, что, кроме книг в мягких обложках, ее не интересует ничего.
Когда Юле исполнилось 13, мама от них ушла. Дочку с собой не позвала, да та и не собиралась, обидевшись за предательство. Осталась с отцом, запившим с горя так, что почти ослеп, потерял работу.
Юля отмывала дом после шумных компаний, изобретала блюда из гречки и макарон, штопала заношенную блузку и… улыбалась, чтобы никто в школе не заметил ее проблем.
В детдоме убедили: «Поступай в университет»
Через два года кто-то из соседей все же обратился в опеку. Девочку забрали в приют, где ей неожиданно понравилось.
— Я почувствовала, наконец, что не одна, что кому-то нужна, — вспоминает она. — Меня сразу записали на конкурс красоты. Нарядили в красивое платье, какого у меня никогда не было. Корону надели, подарок вручили, как победительнице, фотографировали много. Просто звезда! Для меня такое внимание было в новинку. Тогда я думала, что это мои первые фотографии за 15 лет жизни, позже, правда, нашла у родственников еще две, более ранние.
Омский детский дом №10, куда она попала через полгода, оказался не хуже. Группа №5 была дружной, педагоги — внимательными. Воспитатели нашли спонсора, который два года оплачивал Юле курсы английского языка. Они же убедили поступать в университет, а не в колледж, как она планировала, чтобы скорее начать работать.
— Чуть-чуть заботы, и из забитого ребенка я превратилась в общительного, — улыбается Юлия, вспоминая. — Мне повезло. Я даже младшую дочку в честь любимой воспитательницы, Веры Константиновны Быковой, назвала. Педагоги за нас болели душой, не отдавали кому попало, хотя уже пошла политика, что детские дома надо сокращать. Тогда часто фермеры приезжали: пытались выбрать из ребят кого покрепче. А меня женщина забрать хотела, которая все про брата рассказывала, фотографии его подсовывала. Может, жену ему искала?
Любила родителей, но этого было мало
Университетской стипендии и сиротского пособия хватало на жизнь. Тем более что Юле много было не нужно: койка в общежитии, простая еда, неснашиваемые джинсы. Каждую неделю она, экономя на себе, таскала родителям пакеты из магазина: отец к тому времени стал инвалидом, мать слегла. Продукты они принимали, но дочь почти не замечали, как прежде.
В 2006-м, когда Юля училась на втором курсе, мама сгорела вместе с домом. Отец умер чуть позже, в геронтологическом центре, куда она его устроила, чтобы оторвать от пьяных компаний.
— Обид, пока мама жила, было много, — глаза у Юлии сухие. — На отца обижалась как-то меньше. Потом уже поняла, что любила обоих. Просто для семьи одной любви мало: нужны еще доверие, забота.
Одной на свете жить трудно. Юлия вспомнила, что мама всегда мечтала узнать о жизни своих предков, правда, дальше желания дело у нее не шло.
Как найти 100 родственников по всему свету
Из детских воспоминаний выплыла приговорка бабушки: «Матка Боска». Польское происхождение предков с украинской фамилией Цалко подтвердилось записями в метрических книгах Омского католического костела, которые Юля нашла в областном историческом архиве.
Пошла дальше, проследив, как в начале XX века семья Цалко перебралась из Волынской губернии в Сибирь, как соединилась с родом Бакало, бывшими крепостными харьковской помещицы Бенкендорф. Как ни странно, найти современных Бакаловых оказалось сложнее, их никто не знал, сколько Юля ни ходила по домам.
Тогда она поступила просто: взяла телефонный справочник и принялась обзванивать однофамильцев. Ей повезло: один из собеседников, подумав, сообщил, что он ее двоюродный дядя, и пригласил в гости.
Ниточка за ниточкой Юлия распутывала хитросплетения родословной. Теперь она может рассказать о каждом из 700 предков. И не только — у нее больше сотни ныне здравствующих родственников в разных странах.
— На Кипре, как выяснилось, живет моя старшая сестра по маме, она ее оставила раньше, — рассказывает Юлия. — Много троюродных-четвероюродных в Германии, Украине, Польше. С некоторыми списываемся регулярно. И я в гости регулярно езжу, и они ко мне. На праздники рассылаю открытки тем, с кем еще не познакомились. Объясняю, кто я, координаты даю. Поначалу отзывались немногие, теперь пишут, перезванивают, так что армия родных растет. Благо, после выхода «Родословной книги Сибири», которую легко найти в интернете, меня уже не принимают за мошенницу, понимая, чем я занимаюсь.
История семьи
«Родословная книга Сибири» — это международный благотворительный проект, который затеяла Юлия. В 2014 году, благодаря спонсорам, которых убедила Ефремова, вышел в свет первый том, в 2020 году — второй.
Книги, в которых люди рассказывают о своих предках, о том, как искали и находили все новые факты в старых документах, изданы на роскошной бумаге, в каждой — по полтысячи фотографий и документов. «Родословная» стала не только увлекательным чтением для тех, кто интересуется генеалогией, но и своеобразным клубом по интересам, объединив десятки историков из разных стран и почти 30 семей из 14 областей России, Украины и Казахстана, имеющих сибирские корни в трех поколениях.
— Авторы — люди разных профессий, — рассказывает Юлия. — Изучение родословных все больше интересует моих современников. Большинство из них молодые люди, как, например, 33-летний бухгалтер-аудитор Максим Баев, отыскавший более 600 родственников по всему миру. В наше время часто пытаются переписать историю, а «Родословная книга Сибири» — как бы закрепление истории семьи в масштабе страны, которая навсегда останется потомкам.
Ценные тома, вышедшие тиражом всего в 200 экземпляров — на большее денег не нашлось, — Юлия с соавторами передали в Исторический архив Омской области, Омскую государственную научную библиотеку имени Пушкина, в Книжную палату России, выложили в открытый доступ в интернете. Это, пожалуй, первый систематизированный труд по практической генеалогии.
Книги по родословным, если и издаются, то обычно еще более мелкими партиями для внутреннего, семейного пользования, в библиотеки попадают редко. А ведь прошлое каждой семьи открывает военные, политические, социальные, экономические, бытовые грани былых времен всей России. Слишком часто в нашей стране случались войны и смуты, в которых горели архивы, библиотеки.
О близких молчали — боялись клейма детей «врага народа»
Один из первых, кому Ефремова помогала составлять родословную — Антон Оссовский. Исследование они вели почти 10 лет, изучая документы библиотек России и США, музеев Омска и Байкало-Амурской магистрали, государственных и ведомственных архивов Казахстана и Литвы. С помощью «Дела Минского депутатского собрания о дворянском происхождении рода Оссовских» от 1826 года, обнаруженного в Национальном историческом архиве Беларуси, удалось докопаться до XVII века. Дело осложнялось тем, что в семье избегали разговоров о подробностях судеб предков, считая, что это может быть опасным для живых.
— Ниточки родословных в XX веке прерывались часто, — вздыхает Юлия. — Старшее поколение в России, к сожалению, научено горьким опытом, передающимся от бабушек к внукам. Мой отец, рассказывая мне семейные истории, всегда говорил, чтобы я их держала в секрете. Его деда в 1938 году арестовали вместе с 10 односельчанами за вредительство, когда в колхозе «Чернолучинский» под Омском пало несколько лошадей. Жена отправилась к нему в лагерь на речке Кандалка в Красноярском крае и 150 километров прошла пешком, только чтобы накормить мужа, передать ему вещи — забрали без всего. Через два года он умер в лагере от истощения, а она ликвидировала все его документы, в сельсовете как-то сумела страничку из журнала с записью их брака вырвать: опасалась, что на детях будет лежать клеймо отца — врага народа.
Простить деда, который не был предателем
— Каждая семья достойна иметь родословную книгу, — считает Юлия. — Потому что это бесценный клад предков. Не учебник истории, говорящий сухими фактами и не учитывающий судьбы людей. Мой девиз: «Даже у пней есть корни». Чем ближе мы к своим корням, тем больше понимаем свое жизненное предназначение. Начинаем по-новому мыслить, многое прощать и понимать, судить наших предков не голыми эмоциями, а с позиций исторически подкрепленных фактов. Переоценка событий через личную, семейную историю помогает искоренить в нашем сознании навязанное однобокое мнение.
Во второй том «Родословной» Юлия включила воспоминания пленных и наемных работников Шталага-340, концлагеря в Латвии, где содержалось почти 160 тысяч советских военнопленных, 125 тысяч из которых были расстреляны, погибли от голода, болезней, тяжкого труда и жестокого обращения.
Для восстановления исторической справедливости воспоминания не имели особого значения — они уже были опубликованы в книге латышской писательницы Альбины Давыденко «Черное солнце», откуда их и взяла Юлия. Но они имели значение для восстановления справедливости человеческой: она узнала, что один из предков 20-летнего военнопленного сибиряка до сих пор хранит на него обиду, считая предателем. И книга действительно заставила его задуматься, изменив отношение к деду.
Однажды Юлия выяснила, что братья, всю жизнь считавшие себя родными, на самом деле единоутробные. Наверное, это могло бы закончиться распрями, но историк предложила разыскать родственников своих настоящих отцов, скрепив таким образом сразу несколько семей.
Иногда обиды на предков переносят на Юлию, как на гонца, принесшего дурную весть. Как-то к ней обратился человек с просьбой разыскать данные деда, геройски погибшего на фронте. Изучив все военные архивы России, она пришла к выводу, что такой человек существовал, но на фронте никогда не был. Более того — не был и мужем бабушки: она придумала ему биографию, чтобы оправдать перед детьми отсутствие в их жизни отца. Внук оскорбился — он был уверен, что пошел характером в своего предка, оказавшегося отнюдь не доблестным.
Никто не одинок
— Иногда возникает ощущение, что общаюсь с душами умерших. Как будто помогает кто-то, прокладывает дорогу, — неожиданно признается кандидат исторических наук.
В Тобольском архиве после долгих бесплодных поисков ей вдруг захотелось прочитать шепотом молитву «Отче наш», которую помнила с детских времен. Опустила глаза в ревизскую сказку и вдруг увидела нужную фамилию. Правда, нашлась она совсем в другой деревне, за сотню километров от той, что указал внук разыскиваемой женщины. И все сошлось: его смутные воспоминания о похоронах бабушки, почему-то завернутой в саван, странные иконы, увиденные в детстве.
Бабушка, как оказалось, была из старообрядцев: саван, по традиции, сшила себе еще в 15 лет. Внук, давно уже москвич, так проникся историей ее жизни, что помог восстановить в Омске храм во имя святителя Николы Чудотворца Русской православной старообрядческой церкви.
— Мы связываем собой прошлое, настоящее, будущее, — объясняет Юлия. — Зачем хранить обиды на предков? В них — наше отражение. Как история идет по спирали, так и мы повторяем их судьбы. В моем роду, к сожалению, не только мама оставила своих детей, как я выяснила. И в моих силах прервать эту цепочку. Я благодарна предкам за то, что указали путь, и сделаю все, чтобы мои дочки не оказались в детском доме.
Детский дом №…, так изменивший Юлину судьбу, закрыли шесть лет назад, как она ни билась за него вместе с однокашниками. Чиновники раскидали воспитанников по областным учреждениям.
Теперь Юлия регулярно ездит с подарками к детям в приюты…
— Каждый должен знать — он не одинок в этом мире. Надо только искать, — считает она.
