Так получилось, что вчера после завершения важных дел мы с сыном (13) должны были вернуться домой на электричке. Лично я вообще ничего против электричек не имею, особенно современных и комфортных, особенно в будний день, когда они полупустые, особенно, когда ехать меньше часа.
А дети так и вовсе в восторге от подобных поездок — очень им нравится. В общем, мы, уточнив в расписании, что электричка будет через двадцать минут, пошли через платформу к месту остановки первого вагона — так будет удобнее выходить.
Платформа деревянная, ибо ремонт. Тем не менее, в нескольких местах сделаны навесы, чтобы спрятаться от дождя или солнца, под каждым навесом лавочка. И еще несколько лавочек просто на платформе. Народу, кроме нас, всего двое: бабушка с сумкой-тележкой и молодой парень.
Мы дошли до лавочки, которая под навесом, я закопалась в телефон, попутно отвечая сыну на интересующие его вопросы.
«Я хочу сесть!» — раздался рядом громкий требовательный детский голос. Я подняла голову. Рядом с нами остановилась семья: мама, девочка лет семи-восьми, девочка лет пяти и спящий малыш в прогулочной коляске.
Мы с сыном переглянулись: все лавочки на платформе были свободны, лишь на соседней сидел парень. Ну мало ли… Может, им хочется именно на нашей посидеть, может, им тоже удобно выходить из первого вагона…
Мы сидели вдвоем, на половине скамейки спокойно бы уместились и девочки, и мама. Тем не менее, сын придвинулся вплотную ко мне и сказал старшей девочке, та, что хотела посидеть: «Садитесь, пожалуйста!»
«Я хочу посидеть! — еще громче крикнула девочка. — А тут негде! Сидеть хочу!» — «И я хочу!» — присоединилась к ней сестра. — «Олесенька, ну ты же видишь, что тут негде сидеть,» — язвительно ответила мама. — «А я хочу! Хочу посидеть!»
Абсолютно не чувствуя себя виноватой, я снова начала читать статью в телефоне. «Мам, а почему они не садятся?» — шепотом спросил сын. — «Может, они хотят не просто посидеть, а посидеть одни?» — также тихо предположила я.
Тем временем страсти разгорались не на шутку. Возмущенные девочки начали шуметь, размахивая руками буквально в сантиметре от телефона, поэтому я его убрала — от греха подальше. Мама с улыбкой взирала на дочек.
«Посидеть! Я хочу посидеть!» — старшая девочка уже топала ногой. — «Ну здесь же негде,» — чуть громче ответила мама. — «Тогда можно я сяду прямо на платформу, раз больше негде.» — «Нет, Олесенька! Ты же принцесса, в нарядном платье. Нельзя. Раз негде тут посидеть, то придется тебе стоять до самого поезда.»
Девочки на пару минут отвлеклись, а потом затеяли игру — они скакали прямо перед нами, перепрыгивая через наши ноги, пока одна из них все-таки не споткнулась и не упала. «Осторожнее! Тут высоко падать! — испугалась мама. — Лучше бы вам, конечно, посидеть, но тут негде…»
Когда до электрички оставалось минута или две, младшая девочка спросила, может ли она в вагоне пускать мыльные пузыри. «Посмотрим, — ответила мама, — Сколько там будет свободных мест и сколько людей.»
И тут я поняла, что полностью свободных сидений в вагоне может не оказаться и тогда к требованиям «посидеть, а негде» вполне себе могут присоединиться и мыльные пузыри.
Я кивнула сыну, и мы вернулись чуть назад, чтобы не попасть с веселой семейкой в один вагон. «Мам, а что это было?» — спросил меня сын уже в электричке. — «Сама не знаю…» — честно ответила я.