Жил в деревеньке Анютино Макарка-плотник. Да и то сказать, плотник-то был из него негодный. За что ни возьмется, все у него криво да косо. Свою избу, и ту не мог поправить. Брал, правда, недорого за свою работу, вот и тянулись к нему такие, что победнее.
Была у него и жена, Дарья хроменькая, да померла. Остался Макарка с дочуркой, ну, ту женина родня к себе забрала. На что мужику-бобылю девчушка меленькая? Он и о себе-то позаботиться не может.
Зато уж праздники Макар любил! Вот где погулять можно, побалагурить, а то и выпить на чужой счет — своих-то денежек у него всегда в обрез было.
Вот раз бабка Лукерья, сводня деревенская, ему и говорит:
— Ты бы женился, Макарка! А то гляди: изба не метена, щи простывшие, огород сорняком зарос.
— На ком же я женюсь? — отвечает Макар. — Одни кричат: работник плохой, другие: голь безземельная, третьи иродом запьянцовским кличут. Уж больно переборчивы все!
— Эка беда! — смеется бабка Лукерья. — А ты не с нашего села сватай, а с дальнего, где тебя не знают. Ищи девку победнее да подарочков посули.
— И то дело! — обрадовался Макар. — Пойду верст за сто, авось, засватаю какую. Бедные-то девки разбирать не станут, сладкой жизни они не знают, а к работе привычны.
Сказано — сделано. Подпер Макарка дверь колышком, вышел за ворота и отправился искать дальнюю деревню победнее. Подарочки прихватил: серебряная брошечка от Дарьи осталась, да перстенек с красным камушком — вот и все наследство. Думает Макар: пряничек еще прикуплю по дороге, али леденец какой, вот и ладно будет.
Шел он шел, уж и надоело ему. Пряник в дороге прикупил, да сам и съел в тот же день. «И так сойдет, чего там!» — думает. А солнце печет, жарко. Дома бы Макар на лавке растянулся, а тут деваться некуда. Вот так шел он и дошел до развилки. Стоит думает: куда бы теперь? Места все одно незнакомые. Поглядел на обе дороги — одна, вроде как, больше езжена, стало быть, там деревня поболе да побогаче будет. А вторая — поуже, ну, стало быть, там и безлошадных больше. Стоит Макарка, раздумывает. Глядь — на узенькой дороге вдалеке — девка с лукошком. Саму-то ее не разглядеть, а только и видно, что коса у ней светлая да рубаха на ней красная. Ну, раз так, то решил Макар на узкую дорогу свернуть.
Прошел он поле, дорога в лесок ведет. Вошел Макар в лес — темно, непривычно, даже страх напал. Тут бурелом да там валежник, дорожка совсем узенькой стала. Думал было Макар назад к развилке поверотить, а смотрит — девка-то так и идет чуть впереди. Ну, не пугливей же он девки-то?
Побежал Макар за нею, а та будто все дальше и дальше, никак ему ее не догнать. Хотел было Макарка ее окликнуть, глядь — пропала девка, а в лесу просвет показался. Добежал Макар туда и вышел к лугу. Постоял, огляделся.
Чуть в стороне — деревня, небольшая совсем. Впереди луг, сенокос, девки работают, сено в копны метают. А наверху, на копне, стоит с вилами давешняя девка в красной рубахе. «Ну, — думает Макар, — была не была!»
Подошел.
— Бог в помощь!
— Спасибо! — отозвались несколько голосов.
— Что за деревня будет?
— Залесье. А ты сам откудова?
— С Анютина иду.
— Это где ж такое? — спрашивают девки, — Небось, далече?
— Верст сто отсюда. — говорит девка в красной рубахе.
— Верно! — обрадовался Макар. — Как есть сто верст!
— Ты кто же будешь? На богомольца не похож, на нищего, вроде, тоже.
Засмеялся Макар:
— А может, я купец, торговый человек?
— Эвон! — говорит одна девка. — Где это купца безлошадного видали, чтоб пешком сто верст тюхал!.. И куда ж ты, горе-купец, идешь?
— А к вам и иду. Невесту хочу сватать.
Засмеялись девки, заговорили все разом, шум, гам поднялся.
— Что же у вас в Анютине, девки кончились? — спрашивает та, что в красной рубахе.
— Так ведь… — замялся Макар, — Я ж уже вдовый.
— Что ж за грех, что вдовый? — отвечает она.
— Не хозяйственные наши девки, — пустился врать Макар, — Работать не любят. А мне хозяйка нужна.
— Ишь ты, девоньки! Работницу дармовую ищет!
— Пошто дармовую? У меня и подарочки есть, во, глядите-ка.
Развернул Макарка платочек, где брошечка с колечком лежали. Окружили его девки, смотрят. Только та, что на копне стояла, глянула мельком и снова за работу взялась.
— Детки-то есть у тебя? — спрашивает одна.
— А то как же! Девчушка, Глашенька. Годков пять, не то шесть.
— Эх ты! Пять, не то шесть! — засмеялась девка. — Это женино, поди? — кивнула на подарки. — Так то не твое, мужик, а Глашенькино приданое. Что ж ты у родного дитяти отнял? Видать, совсем бедно живешь?
Засуетился Макар.
— Я, — говорит, — плотничаю, с этого и хлеб ем.
Смеются девки, а та, в красной рубахе, только головой покачала:
— Хлеб-то ты ешь, а родимой дочушке от тебя, чай, и сухарика в праздник не перепадает… Давайте-ка работать, девоньки! Чудной этот мужик, не об чем с ним балакать.
— А ты, — говорит Макар, — девка с гонором, мне такие по нраву. Я за тобой по лесу шел сейчас, вот, думаю, она меня и выведет к деревне.
Опустила девка вилы:
— Пьяный ты али глупый? Какой тебе лес? Самая страда, каждый час год кормит, а я с тобой по лесам бегать буду!
— Да как же? Ты с лукошком шла, а я уж бегом за тобой, вот сюда и вышел.
— Ой, беда, девки! Видать, он грибов поганых объелся… С утра я тут работаю, мужик, ни в какой лес не ходила. Нечего там и собирать в эту пору. А ты шел бы себе с Богом, а то вернутся наши мужики, наваляют тебе.
— Драчливые у вас мужики? — спрашивает Макар.
— Мужики как мужики. Забоялся, что ли?
— Я смирный. — говорит Макар. — Пойдешь за меня — не обижу. Сказывай, где твоя изба, приду сватать тебя.
Снова девки в хохот, визги, веселье, совсем на смех его подняли.
Пока этак Макар девок развлекал, подоспело время к обеду. Только девки работу закончили, слышат — что такое? Бегут две бабы от деревни. Оказывается, на широкой дороге, что от развилки шла, мужика из соседнего села ограбили и убили.
Перекрестился Макар:
— Кабы я по той дороге-то пошел, так и меня бы там прибили, а то вот свернул за тобой… — кивнул девке в красной рубахе. — Как звать-то тебя?
— Степанидой меня звать, а вдругорядь тебе говорю — не шла я по лесу.
— Шла — не шла, — говорит Макар, — а мне смерть стороной. А звать тебя, как мою матушку покойную, тоже Степанидой была.
Пошел Макарка в деревню, на ночь постой искать. Только поравнялся с первым двором, как вся прыть с него слетела. Дома стоят крепкие, заборы ладные, дворы у всех широкие, ребятишки высыпали — одежа на всех хорошая. Богатая деревня оказалась. Испугался Макарка, а потом думает: а ну, как примаком возьмут в избу? В хорошей-то избе чего б не работать?
Только насилу нашел постой. Никто в деревне на ночь не принимает, но бабушка одна добрая пустила его к себе. Крылечко попросила ей поправить. Ну, Макар тут расстарался! Все приладил, как надо, накрепко. Обрадовалась бабушка, говорит:
— Руки у тебя золотые, сынок, спасибо тебе. На совесть сработал!
Макару непривычно, что его работу хвалят, стоит, как язык проглотивши. А бабушка допытывается:
— Ты, слыхала, за невестой к нам? Что ж, работник ты хороший, мужик молодой. Присмотрел какую?
— Эх, — отвечает Макар, — да пойдет ли она за меня? Есть тут одна, Степанидой зовут.
Задумалась бабушка, и головой качает:
— Девок наших я всех знаю, а никакой Степаниды промеж них нет.
— Да как же нет! Сама мне сказала. Матушку мою, покойницу, тоже Степанидой звали, я оттого и запомнил.
— Да так ли, сынок? — качает головой старуха, — Есть у нас одна Степанида, да та уж такая, как я. А других в нашей деревне не припомню.
Дивится Макар. Ну, думает, насмеялась надо мной девка! Но ничего, завтра с утра повыпытываю!
С утра пошел Макарка снова на сенокос. Работают девки, а как ни смотрел, нет средь них вчерашней Степаниды! Стал спрашивать — девки смеются, говорят, не бывало у них такой.
— Да как же? — кричит Макар. — На копне же стояла, на самом верху. Все-то надо мной смеялась.
— Все мы там по очереди стояли, мужик, а уж и смеялись-то над тобой все.
— Кто вчера из вас в красной рубахе был?
— Что ты! — заливаются смехом девки, — Красную одежу у нас по праздникам надевают, а не на работу! Поди-ка, ты вчера пьяный был, мужик, лешиха тебе и привиделась!
Задумался Макарка. Так, да не так!
Художник — А. Малахов
Погостил Макар у той бабушки еще денек, и в обратную дорогу собрался. Делать нечего, не вышло у него сватовство. Бабушка ему и говорит:
— Ты не кручинься! Не бывало еще такого, чтоб молодцу невеста не нашлась, а красна девица жениха не дождалась. Господь управит как и не ожидаешь.
Пошел Макар назад в деревню. Вот на полдороге нагоняет его телега. Едут три монахини в город, предложили подвезти. Смотрит Макарка — две монашки пожилые, а третья — та самая девка и есть, что ему привиделась, Степанида!
— Когда же ты, сестричка, постриг успела принять? — спрашивает.
— Да уж как два года. — отвечает.
— Как так? Я тебя два дня назад видал в Залесье!
— Что ты! — засмеялась монашка. — Мы сегодня только выехали, в Залесье не сворачивали.
— А звать тебя как? Не Степанидой ли?
— Степанидой. Да только это в миру я была Степанидой, а сейчас я сестра Нектария. Ты откуда же меня знаешь?
— Я и сам не пойму, — отвечает Макар. И рассказал монахиням все, что с ним приключилось.
— Матушка твоя о тебе печется. — сказала та монахиня, что лошадью правила. — Ты ежели без Бога живешь, так ей тяжко это, вот и хочет она тебя на верный пусть наставить.
Задумался Макар, может, впервой в жизни так крепко задумался. Ведь и впрямь, жил он без Бога. Работу делал кое-как, дитя родное совсем позабросил, гульба да баловство на уме, женино малое наследство и то чуть девкам не роздал. А теперь как людям показать, что не таков он? Кто поверит, что он и работать может на совесть? Вот сказала же бабушка, что руки у него золотые! Да что теперь уж, эх…
Старая монахиня словно мысли его прочитала:
— Ты о том не тужи. Работай не для людей, а для Бога. Чтобы мир Божий от твоей работы краше становился. Такому труженику Бог завсегда пособит. Христос-то и сам плотничал!
* * *
Долго народ тогда дивился. С тех пор, как Макарка за невестой ходил, вернулся, как подмененный. Избу наладил, забор поправил, сараюшку укрепил. Все, что делал али в починку принимал — в лучшем виде сдавал, и цену не ломил, по-божески брал. А коли человек старый, или совсем бедный, так тем даром помогал, никакой платы не взимал. И на гулянки Макар успевал, да только гулял в меру, чтобы сраму никакого не было. Никто больше его Макаркой и не звал, а как положено, величали Макаром Григорьевичем.
И невеста нашлась потом, верно бабушка та сказывала. Сосватала бабка Лукерья Макару вдовицу с их же деревни, и не надо было за сто верст ходить. Баба аккуратная, хозяйственная, и собой хороша. Дочка у нее была, Глашеньке ровесница, так и стали девочки вместе расти, даже и замуж в один год вышли.
А на матушкину могилку Макар каждый год ходил, и Бога благодарил за то, что жизнь его совсем по-другому пошла. Материнская-то любовь она вон какие чудеса творит!
