Неделю он не мог добраться до дома, отлеживаясь и слизывая сухим от поднявшейся температуры язычком росу с высокой травы. Но когда, волоча раненую ногу, он вернулся в свой двор, то понял, что остался один…
Антон подъехал к своему родному дому. Когда он был здесь в последний раз? Да. В сентябре прошлого года, когда настоял, чтобы мама, наконец, оставила этот дом и переехала к нему, в город.
Тогда еще дымилась в селе пара печных труб. В одном доме доживал свой век дед Иван, в другом – мама. Дед Иван, как и мама, до последнего сопротивлялся уговорам своих детей оставить село, но и ему пришлось в последний раз притворить дверь.
Закрыл калитку, притянув веревкой к столбу, чтобы не мотало ее ветром, сел в машину сына и, не оглядываясь назад, покинул умершую деревню.
Маму Антон забрал неделей раньше, убедив ее, что в городской квартире будет лучше, комфортней и ему спокойней.
Так оно и было – не было больше необходимости подниматься спозаранку, чтобы протопить печь, идти к колодцу за водой, расчищать от снега тропку до него. Не было необходимости идти до трассы и ждать автолавку, которая два раза в неделю привозила хлеб и прочие продукты в отдаленные села.
Поликлиника теперь – вот она, в двух шагах. Случись что – скорая помощь через десять минут примчится. Сын с супругой и внуки окружили ее заботой и вниманием – казалось, живи да радуйся.
Но, оторванная от земли, мама стала сдавать, словно это родные места давали ей силы и желание жить. Оставшись без ежедневных забот, она целыми днями просиживала у окна, думая о своем и перебирая в памяти прожитые годы.
Со слезами на глазах она вспоминала своего питомца, с которым делила кров и еду последние годы жизни в селе – кота Ваську.
За неделю до отъезда пропал кот. Никогда ранее такого с ним не было – каждый вечер приходил он домой, рассказывал хозяйке о своих приключениях, выслушивал новости от нее и засыпал на кровати, в ногах.
Но однажды не пришел домой. Искала она его долго, но даже следов его не нашла. Так и уехала, не узнав, что же с ним случилось.
Сын позже ездил туда, в надежде, что кот вернулся в дом, но осенняя распутица не позволила добраться до села, а зимой дорогу перемело так, что ни проехать, ни пройти…
Пережив зиму, весной она слегла. Вроде и не болело ничего, но силы по капле убывали из изработанного за долгую жизнь тела.
Перед майскими выходными днями она, что-то решив для себя, попросила сына еще раз съездить в село – дороги уже подсохли и можно добраться до родного дома.
— Прибраться надо на родных могилках, – просила она. – Родительский день скоро. Никогда я их без присмотра не оставляла – деда и бабку своих, маму… А ныне они одни там. И я бы с тобой поехала, но толку от меня…
Она отвернулась, пряча слезы.
— И еще — поищи Васеньку. Он умный кот, сильный. Если жив тогда остался, то зиму наверняка пережил. Я ему и погреб открытым оставила, чтобы он в дом через отдушину заходил. Он, бывало, на морозе ночевал, и ничего! А я буду ждать вас…
*****
Кот привычно протиснулся в отдушину в фундаменте, прошел под полом дома и вспрыгнул на дощатый настил в открытый люк. Привычно обошел все углы, обнюхивая их.
Дом, не топленный всю зиму, с трудом вбирал весеннее тепло. Кровать хозяйки с пуховым одеялом, свернутым «гнездом», все еще хранила ее запах. В этом «гнезде» он и коротал зиму, изредка выбираясь на заснеженную улицу в поисках пищи.
Мыши на зиму перебрались с полей и огородов в сарай, в земляном полу наделали норок и обжили его. Это и было зимнее охотничье угодье кота. Но не он один тут мог поживиться – осмелевшие лисы, почувствовав отсутствие людей, заявили на добычу свои претензии и тоже сюда наведывались.
Отчаянная борьба за выживание, неизбежные стычки с лесными гостями и зимний холод, от которого не было спасенья, истощили силы кота. Но с приходом теплых дней вернулась надежда, что все обойдется, а самое главное – что увидит он свою хозяйку…
Тогда, осенью, развлекаясь в ближнем лесу, не заметил он, что на него устроили засаду его вечные враги – лисы. После короткой схватки он, с рваной раной на ноге, успел взобраться на дерево, где провел почти сутки.
Рана загноилась, неделю еще он не мог добраться до дома, отлеживаясь и слизывая сухим от поднявшейся температуры язычком росу с высокой травы. Удача, что не нашли его тогда лисы.
Но когда, волоча раненую ногу, он вернулся в свой двор, то понял, что остался один. Ни хозяйки, ни ее соседа, деда Ивана, уже не было…
Пробравшись через отдушину в дом, он сделал вывод, что хозяйка появится не скоро, если вообще появится. Забравшись на кровать, он обнаружил любимое его пуховое одеяло, заботливо свернутое «гнездышком» — хозяйка позаботилась.
Значит, она помнила о нем, значит, она надеялась, что он вернется! Значит, он ей нужен!
Что хозяйка жива, он был уверен. Не то, чтобы чувствовал – знал. В углу дома, под потолком, висела икона, и кот различал тени, посещавшие ее. Он знал их всех, обладателей этих теней. Тех, кто когда-то жил в этом доме, кто ежедневно смотрел на святой лик и вольно или невольно общался с ним.
Вот – дед хозяйки, построивший этот дом – огромный, кряжистый мужик с окладистой бородой. Бабушка – вошедшая в дом с этой вот иконой и определившая ей место в красном углу раз и навсегда.
Отец хозяйки – он единственный, кто не похоронен на сельском кладбище. Его могила далеко, да и можно ли назвать могилой окоп, где засыпало его посеченное в крошево осколками тело, в первые месяцы великой войны.
Но и его тень здесь, вместе с тенью своей жены — матери хозяйки, которая растила дочь одна и всю жизнь с надеждой глядела на дорогу, по которой ушел и не вернулся её муж.
Тень мужа хозяйки – его он помнил живым. Еще котенком он любил забираться к нему на колени и подставлять ушастую голову под его большие руки с закостеневшими подушечками мозолей. Помнил его голос – добрый, с хрипотцой.
Их тени часто посещали этот, бывший им родным, дом. С доброй улыбкой смотрели они на последнюю хозяйку родового гнезда, незримо помогая и оберегая ее.
Тень его хозяйки ни разу не появилась здесь, не мелькнула близ иконы. Значит, она жива, она еще не ушла, и есть надежда увидеть ее, прижаться к ней, потереться мордочкой о ее теплые морщинистые руки…
Обычно после православной пасхи, в родительский день, кот с хозяйкой ходили на сельское кладбище, где приводили в порядок заросшие травой холмики. Но еще не дойдя до погоста, кот видел, как толпятся у его границы тени ушедших сельчан, ожидая своих родных.
Видел, как радуются они, когда родственники идут к их могилам, приводят их в порядок и оставляют на холмиках угощенье. Но с каждым годом все больше и больше теней оставались у ограды, так и не дождавшись встречи с здравствующими родными…
Кот возвращался домой, посетив берег ручья, где можно было найти лечебную травку, которая возвращала силы измученному за зиму телу.
Издалека он увидел, что у калитки дома остановился автомобиль. Сердце его радостно забилось, он ускорил шаг и вскоре уже бежал к дому, надеясь на встречу с хозяйкой! Какое это счастье – войти в открытую дверь, а не проползать через отдушину!
— Васька! Васенька! – радовался Антон и, подхватив его на руки, прижимал к себе. – Где ж ты пропадал? Я ведь думал, что ты уже… А мама верила, что ты жив! Ах ты, бродяга…
До позднего вечера Антон вместе с котом наводил порядок на могилках родных. Он решил переночевать здесь, и завтра, в родительский день, еще раз посетив погост, отправляться в город, порадовать маму встречей с Васькой.
Почти всю ночь, пока он спал, Васька смотрел на тени, сгрудившиеся в углу возле старой иконы, и силился понять, что они хотят до него донести. Он чувствовал их беспокойство.
«Не оставляйте образ! — понял, наконец он. — Это – хранитель семьи! Хранитель памяти о нас! Мы всегда будем рядом с ним. Если оставите его – оставите нас!»
Утром они уже выходили за ограду кладбища, когда встретились с дедом Иваном, который приехал с той же заботой вместе с сыном. Обнявшись с земляками, они перекинулись парой слов, пожелали здоровья друг другу и семьям.
Дед Иван кланялся его матери – доброй соседке, с которой они коротали последние дни жизни села. Кот смотрел, как дед Иван с сыном прошли вглубь сельского погоста, сопровождаемые едва различимыми тенями. А множество их так и остались, надеясь и ожидая родственников у границы погоста.
Зайдя в дом, Антон и кот присели на дорожку. Антон поднялся и двинулся, было, на выход, но отчаянный крик Васьки остановил его. Он смотрел, как кот, встав на задние лапки, тянется к старой, почерневшей от времени иконе, царапая передними лапками стену.
Подумав, Антон снял ее со стены и, аккуратно завернув в льняное полотенце, понес к машине…
Встреча Васьки со своей хозяйкой была настолько бурной, что та даже присела на кровати, пытаясь обнять своего любимца, а тот, радостно мурлыча, вился вокруг нее, обвивая пушистым хвостом ее руки, щекоча лицо и тычась лбом, словно хотел сказать:
— Ты это чего, хозяйка? Хватит разлеживаться, весна на улице! Мы с тобой еще погуляем!
Супруга Антона, аккуратно стерев пыль с образа, взглянула на проступивший лик, с которого на нее смотрели добрые, все понимающие глаза.
— Мама, куда ее лучше повесить? — спросила она.
— Вот сюда, над моим изголовьем, – попросила та. – Мне рядом с ней всегда было спокойно и хорошо.
«Еще бы не так!» — думал кот, видя, как радуются тени, окружившие его хозяйку, и она, словно чувствуя их любовь и поддержку, молодеет на глазах и наливается силою.
— Однако, что это я расхворалась? – хозяйка поднялась с кровати. – Дни какие стоят! Сегодня приведу себя в порядок, а завтра – гулять с Васенькой выйдем!
Автор ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ