Нет хуже ситуации для грибника, чем попасть в туман в незнакомом лесу.
Приехал я погостить к двоюродному брату под Тюмень, сам он в эти края всего два года назад с Сахалина перебрался и теперь звал посмотреть его новый дом.
А дом был добротный, на четыре комнаты в центре большого села. У брата жена и трое деток, всем места хватало. Вокруг деревни тайга сибирская, густая: грибная да ягодная. В реках рыба не травленная.
На третий день брат предложил пойти за грибами. Начало августа — самая пора заняться тихой охотой. Отправились мы втроем: я и брат со старшим сыном. Уходили все дальше в лес, но все время держали друг друга в поле зрения и перекликались. Моя корзина наполнялась белыми грибами, груздями, обабками и прочими дарами лесных мицелиев. Возле обгорелого пня под зелеными травинками спряталась целая семейка маслят. Грибки были крепкие, со скользкими шляпками и ни одного червивого.
Только я срезал эту стайку, как впереди замаячила еще полянка с добычей. Я туда: чик-чик ножиком — корзина наполняется. Нет ничего вкуснее маринованных маслят под жареную картошечку со шкварками. Брат потом мне несколько баночек почтой пришлет, буду свою семью угощать летними деликатесами из Сибири.
Медленно, на корточках, я перебирался от одной грибной стайки к другой, а вокруг как-то светлело. Когда я огляделся, то понял, что выбрался в мертвый лес. Обгоревшие скелеты дубов и сосен тянули к небу мертвые черные пальцы. Жуткая картина. Древесное кладбище.
Такая картина бывает после лесных пожаров, когда километры цветущей тайги пожираются огнем.
Я осмотрелся. Брата и племянника не было видно, зато по земле начал стелиться туман и быстро подниматься вверх. Надо было возвращаться. Я развернулся и быстро пошел по своим следам, но уже через минуту видимость упала до пары метров.
— Ежик в тумане, е-мое, — выругался я, — надо искать лошадку.
Я прошел еще немного прямо, надеясь, что не сбился с направления. Тут уже должен был начаться живой лес, но из тумана выныривали только горелые стволы.
— Сашка, Андрюха, — закричал я, надеясь по откликам брата и племянника определить направление.
Ответом мне была тишина. Я медленно шел сквозь туман и выкрикивал имена родных. Становилось страшно. Кажется, я заблудился.
Первое правило потеряшки — оставаться на месте и никуда не двигаться. Что ж, я встал возле массивного обгоревшего дерева, а потом и вовсе сел на землю, периодически выкрикивая имена родных.
Время шло, туман из белого превратился в серый. Сгущались сумерки, становилось холодно. Я решил развести костер, но для этого нужно найти дрова. На выгоревшей территории палок и веток не было, только трава хорошо уродилась. Я брел, надеясь встретить тонкий обгоревший стволик, который смогу разломать на дрова. Из инструментов у меня были только руки. Еще и корзину полную грибов таскал.
Неожиданно впереди послышался треск. Что-то размером с большой пень убегало от меня. Я припустил следом. Темное пятно периодически терялось в сумерках, но шуршало травой. Зачем я за ним погнался, я и сам не понял. Наверное, мне было страшно одному в тумане, а тут живое существо. Оно не рычало, не фыркало, не хрюкало… У меня даже создалось впечатление, что оно меня вело куда-то. А я шел.
Уже в глубоких сумерках из густого тумана вынырнула глыба черной избушки. Даже не избушки, а землянки, двускатная крыша которой на метр торчала из земли. Мой загадочный проводник исчез. Я толкнул дверь загадочного строения, и затхлый воздух вырвался наружу. Подождав пару минут чтобы проветрилось, я пригнувшись вошел в землянку, и чиркнул зажигалкой. Внутри располагалась печка-буржуйка, стол, нары и запас дровишек и бересты в углу. На внешней стенке была прорезь для вентиляции, этакое маленькое окошко, которое закрывалось дощечкой на петлях. На полочке под потолком нашлась коробка со свечами. Я зажег одну и начал растапливать печь. Продрог за несколько часов в промозглом тумане.
Когда печка загудела, я решил выйти на улицу и продолжить звать помощь. В горле давно пересохло, хотелось есть и пить.
Я толкнул дверь, но она не открылась. Второй удар, третий… Я бил в дверь с ноги, но она даже на сантиметр не сместилась. Это была ловушка. Я запаниковал.
Вдруг за окошком послышался шорох и кто-то сказал:
— До рассвета тихо сиди.
Я бросился к прорези, но там никого не было. За дверью послышалось шипение, а потом кто-то начал царапать толстые доски. Сначала тихо, а потом быстрее, яростнее, с подвыванием. У меня волосы на голове зашевелились, а снаружи началась настоящая вакханалия: вокруг землянки что-то бегало и топало так, что пыль летела с потолка. Вой, крики боли, мощные удары в дверь. В окошко влетел ком земли и попал мне прямо в грудь. Рыхлая почва тут же осыпалась на пол, туда же упала пара дождевых червей.
Я выкинул их в прорезь и захлопнул заслонку-дощечку. Долгие часы я сидел на нарах, жег свечи и трясся от ужаса, слыша страшные звуки за спасительными стенами, а потом все резко стихло. В дверь раздался стук, а потом она плавно открылась. Я схватил полено и встал на изготовку, но никто не вошел. Осторожно выглянув на улицу, я увидел красное восходящие солнце. Тумана не было, и я разглядел зеленую равнину травы с торчащими черными деревьями.
Прихватив корзинку, я выбрался наружу и только тут увидел три деревянных могильных креста, в нескольких метрах от землянки. Надписей и фотографий на них не было, да сами кресты были очень старые. Этакое маленькое лесное кладбище.
Вдалеке послышался треск, и кто-то метрового роста припустил прочь от меня. Я кинулся за ним: раз он меня завел в спасительное убежище, то может, сейчас пытается к людям вывести?
Через час погони я добежал до живого леса, и услышал собачий лай. На меня выскочил рыжий лохматый пес. Он прыгал вокруг, радостно вилял хвостом и громко лаял. Вскоре послышался крик:
— Дозор, дозор!
А потом до меня донесся голос брата:
— Пашка-а-а!
— Я тут! — заорал я. — С собакой.
Вскоре ко мне подбежали брат и незнакомый мужчина, хозяин Дозора. Сашка обнял меня и начал расспрашивать, как я ухитрился потеряться. Я поведал про маслята, туман и мертвый лес. Корзина, полная грибов, доказывала мои слова. Хозяин собаки оказался местным егерем, и когда я рассказал про землянку с крестами и ночную вакханалию, он перекрестился и, в свою очередь, поделился с нами местной историей:
— В шестидесятых годах тут отшельники поселились, мужик с двумя женщинами. К нам в село приходили иногда, продавали шкурки зверей и покупали продукты. Все дела вел мужик, а женщины всегда молча стояли. А тут они пропали и лесник, что тогда участком заведовал, сам пошел их искать. Нашел три трупа в землянке. Женщины были растерзаны, словно их медведь разорвал, а мужик задушенный сидел. По всей землянке черепа старые человечьи расставлены были. Видать, нечистому отшельники поклонялись. Лесник их прямо возле землянки схоронил и в отчете все написал. Милиции с тремя неизвестными тоже возиться не хотелось, на все глаза закрыли. Вскоре тут лес загорелся. Все, кроме тех крестов погорело. С тех пор каждые двадцать лет тут пожары случаются.
— А кто же меня в тумане водил и сюда сейчас вывел? — удивился я.
— Дух мертвого леса, — ответил егерь, — он тут вместо лешего. Да, видать, еще и потеряшек от мертвых сатанистов оберегает.
С тех пор уже много лет прошло. Любовь к походам за грибами у меня не исчезла, но теперь я не только под ноги смотрю, а еще и по сторонам. На всякий случай.
