— Люб, ну что ты говоришь такое? Ну вот куда ты собралась?
Гриша сидел за столом, смотрел на то, как его жена укладывает чемодан, и пытался хоть как-то остановить ее.
Люба обернулась:
— Гриш, ну ведь поговорили уже. Чего из пустого в порожнее переливать…
— Да не по-человечески это как-то. Ну что это? Я законный муж, а ты ради какого-то финта городского все бросить собралась?
Люба присела перед мужем.
— Гриша, ты не понимаешь? Тесно мне тут. А Коля сказал, что я красивая, что на актрису похожа, что не место мне в деревне! Он глаза мне открыл, понимаешь? Показал, как за женщиной ухаживать надо. Стихи, конфеты…
— Ерунду ты говоришь. Я дом поставил, я деньги в дом приношу, чтобы у тебя все самое лучшее было! У тебя шуба дорогая…
Продолжить Люба ему не дала.
— Что ты говоришь? Что ты сравниваешь? Шуба такая в городе совсем не модная. А дом ты себе поставил! Другую хозяйку приведешь.
— Не надо мне другую!
— Все, Гриш… Скучно с тобой, правда. Хоть бы скандал устроил.
— Я могу!
— Ай, все. Поехала я.
Люба подхватила чемодан и засеменила в сторону остановки, навстречу своему счастью. А Гриша, законный муж, так и остался сидеть возле стола.
***
Они поженились всего пять лет назад. Пара была необычной. Любка маленькая, верткая, громкая, а Гриша — огромный, добрый, спокойный. Они были очень непохожими, прямо полнейшими противоположностями. Любовь у них была стремительной. Гриша не думал, что красавица Любка замуж за него согласится выйти. А когда согласилась… На свадьбе гуляла вся деревня.
С первого же дня он баловал свою жену, как мог. Все, что Люба хотела, у нее сразу было. Зарабатывал Гриша очень даже неплохо, потому как был потомственным кузнецом в этом селе.
Тогда как раз начали появляться те, у кого много денег, и те, кто жил скромнее скромного. Так вот первые друг перед другом марку держали, и кованые ворота да фигуры частенько заказывали.
***
На дороге появился автобус, Любка взялась за ручку чемодана, но тут подбежал запыхавшийся Гриша.
— Ох, успел… Вот, держи, на первое время тебе. Мало ли, вдруг твой… этот Коленька нищим окажется.
Люба улыбнулась.
— Спасибо, беги домой. А то без шапки, заболеешь!
Люба сунула в карман деньги, которые принес Гриша, и двинулась к автобусу. Гриша подхватил у нее чемодан и поставил на верхнюю ступеньку.
Люба помахала мужу. Все-таки хороший у нее Гришка. Вон какой заботливый. Другой бы своей бабе ноги выдернул, если бы она вот так к чужому мужику собралась. А Гриша помог, денег дал. Если бы не Коленька, никогда бы Гришу не бросила.
Коля работал в бригаде строителей, которые приезжали строить новый клуб. Так как Люда работала в столовой, то со строителями ей приходилось много общаться. Коля был невысокий, худой, но на лицо смазливый. А еще у него был отменный аппетит, поэтому к Любе у него был особый интерес. А Люба слушала, как он соловьем перед ней заливается, и таяла. Разве от деревенских мужиков услышишь такие слова?
А Коля-то старался!
— Любовь… Вы хоть понимаете, что вам не зря такое имя выбрали? Вы просто созданы для настоящей любви. Для настоящей, а не вот такой, деревенской, обыденной. Если б вы были не замужем… и жили в городе, то я обязательно бы встретил вас! И уж точно никому бы не отдал.
Когда до Гриши дошли все эти разговоры, он Любу перед собой поставил и спросил:
— Ты скажи, что, пристает? Я его из шкуры выдерну.
Ну что она могла ему сказать? Что не только пристает, а и целовались они даже? Не могла. Поэтому и сказала, что наговоры это все. Что Николай человек серьезный.
Ох, горяча любовь с Коленькой была. А потом пришло время ему уезжать. Люба опешила:
— Как же так? У нас же с тобой любовь…
— Так, Любочка, у тебя муж, дом… Ты же не бросишь все и не поедешь со мной?
— Поеду! Вот увидишь! Ты только скажи, куда?
Коленька быстро набросал адрес и помахал Любе ручкой. А она думала недолго. На следующий день уже стала собираться. Она понимала, что там, в городе, ее ждет настоящее счастье. Не этот увалень Гриша, а трепетный и нежный Коленька.
Приехав в город, она сверилась по бумажке с адресом и взяла такси. А когда подъехали, очень удивилась: вместо жилого дома на месте, куда она так спешила, были какие-то развалины. Таксист сказал:
— А я и думаю, странное что-то. Зачем вам сюда?
Люда расплакалась.
— Видимо Коленька ошибся, когда адрес мне писал. Как же мне теперь найти-то его?
Таксист оказался сообразительным малым. Выяснив, какая организация присылала строителей, он нашел их контору, и Люба за шоколадку узнала настоящий адрес Коленьки. Перед визитом зашла в магазин, накупила всяких вкусностей — Коленька говорил, что с мамой живет. Нашла нужную дверь и позвонила.
За дверь послышался шум, наконец, она открылась, и Люба увидела невысокую женщину лет сорока, в замусоленном халате.
— Вам кого?
Она недружелюбно смотрела на Любу.
— Мне бы Николая…
Женщина подняла бровь. Потом крикнула куда-то в глубину квартиры:
— Коль, тут к тебе пришли.
Она осталась на месте, продолжая с интересом рассматривать Любу. Люба не выдержала первая.
— А вы, наверное, сестра Коли?
— Сестра? Да нет. Я его жена. А вот вы кто такая? Коля!!! — Она уже гаркнула.
— Иду, дорогая… — Колин голос прозвучал откуда-то из глубины квартиры, а Люба ошарашено смотрела на женщину.
— Как жена? А зачем же он меня тогда звал?
И тут появился Коля. Почему-то сейчас он не был таким красивым. Растянутая майка, неопределенного цвета шорты.
— Люба? Как ты меня нашла?
— Так ты что, специально мне не тот адрес написал?
Коля не стал ей ничего отвечать, а повернулся к жене.
— Дорогая, я тебе все объясню. Эта женщина работает в сельской столовой. Ну, в той деревне, где мы строили. Чтобы не платить за добавку, я ей комплименты делал, а она все накладывала бесплатно. Что она себе напридумывала, не знаю… Ну, ты же и сама все понимаешь — наивные они там в деревне…
Он еще говорил, а Люба уже бежала по лестнице вниз. Стыдно было так, что глаз не поднять. Это же надо… И что же Гриша ей по лбу не стукнул, чтобы мозги на место встали?
До ночи она проходила по городу — что делать, не знала. Стало темнеть, пошла на вокзал — ночевать-то надо где-то. Снимать квартиру? Устраиваться на работу? Наверное, теперь так и придется делать. Ведь назад в деревню не поедешь. Что она, явится к мужу и скажет, привет, я нагулялась, теперь опять к тебе приехала? Нет… Это уж совсем стыдно будет. Значит, придется ей тут, в ненавистном городе теперь жить…
***
Чуть не вся деревня столпилась у кузницы. Кто-то пытался увещевать Гришу:
— Что же ты делаешь? Ты же старался! Сколько лет этим занимался! И отец твой, и дед! Что же ты хочешь деревню без кузницы оставить?
Но Гриша никого не слушал. Методично стучал молотом. Сначала порушил все кованные навесы, лавочку. Потом взялся за красоту, которую на досуге ковал — железные цветы, какие-то завитушки. Потом перешел на горн, на стены. Гул стоял на всю деревню. Люди ахали с каждым ударом. Гриша был хорошим кузнецом, к нему со всех районов ехали, а это и деревне было выгодно. Городские просто сметали молочко, мяско, картошку. А теперь что? Теперь, если только на рынок… Ох уж эта Любка!
Когда от кузницы, считай, ничего не осталось, Гриша двинулся к магазину. Народ ахнул, похоже, теперь будет что-то еще более страшное. Так оно и вышло. Вышел Гриша из магазина, а в руках полная авоська звенящего добра.
Вся мужская часть Гришиной семьи не пила. Не потому что не любила, а потому что под этим делом мозг у них отключался напрочь. Учитывая, что силушки у каждого было, как у взрослого быка, люди в такие дни на улицу старались не выходить. Один человек на свете только мог Гришину пьяную ярость угомонить — это Люба. Она ножкой топала и говорила:
— Посмешил народ? Теперь спать, быстро.
И Гриша сникал, сразу отправлялся домой, в кроватку. Примерно раз в год, иногда реже, случалось у него такое. Но, как Люба с ним жить стала, не больше дня длилась у него гулянка — как раз только до того времени, как за Любой сбегают.
В прошлый раз он на спор председателю ворота согнул. Причем кому и что доказывал — неизвестно до сих пор. Председатель хотел остановить его, так Гришка его поднял и кинул. Тот через забор, как бабочка, перелетел, и забора двухметрового не коснулся. Председатель в больницу, а Гришка в каталажку. Правда, отпустили, простил его начальник…
— Надо Любку искать. А то он нам все тут порушит. И ведь милицию не вызовешь, он мужик-то хороший.
— А чего ее искать? Вон она, на вокзале в городе. Не принял ее тот ухажёр-то.
— Да ну? Быть не может такого…
— Я тебе говорю. Видел два дня назад. Говорит, что женат оказался. Вот и моет теперь там полы, а вернуться стыдно.
Мужик, который это слушал, рванул за Гришей — надо успеть, пока тот не выпил. Догнал у калитки, стал быстро говорить. Гриша сначала не слушал, а потом остановился, все выслушал. Постоял. Протянул говорившему свою сумку с горячительным и кинулся в дом. Через пять минут выскочил, одетый уже по-городскому, и крикнул:
— Может кто до города подкинуть?
Вызвались сразу несколько человек. Ну как Григорию отказать-то? И так осчастливил, пить не стал…
***
Люба устало разогнулась. Ну вот, зал домыла. Теперь ведра-тряпки убрать и можно прилечь. Начальник вокзала выделил ей комнатку, там даже радио было. Вечером песни грустные передавали, а Любка плакала под них. Дура ты, дура, Любка… Разве можно было бросить хорошего, надежного мужика и пойти за этим ничтожеством? Вот, пожинай теперь плоды, Любка. И не плачь…
Она вздохнула и двинулась к подсобке.
— Люба?
Она дернулась и остановилась, обернулась.
Перед ней стоял Григорий.
— Гриша? Ты откуда?
— От верблюда. Ты почему домой не едешь?
— Да куда домой, Гриша?
Люба ничего не понимала.
— У тебя что, ни дома, ни мужа? Чего ты тут болтаешься?
— Нету, Гриша. Ни дома, ни мужа. Поехала за счастьем, а счастье женатым оказалось. Прости меня, Гриша, дуру. И тебе жизнь испортила, и себе сломала.
Она уже хотела идти, но Гриша крепко взял ее за руку.
— Есть у тебя и дом и муж. Собирайся быстро. Машина ждет…
Люба не могла поверить в то, что услышала.
— Гриша… Ты серьезно? Я ж обидела тебя.
А Гриша изображал суровость.
— Не говори ерунды. Поехали домой.
Люба кинулась к нему на шею. Что она еще могла?
Домой они приехали под вечер, Люба ходила по дому, трогала вещи. Как же она соскучилась по всему! Потом присела к Грише.
— Знаешь, Гриш, я теперь понимаю, что совсем не в красивых словах любовь-то заключается. Прости меня…
— Все, проехали. Но больше не прощу!
Люба улыбалась. А больше и не надо. Она теперь ученая, даже умная.
***
А недели две спустя явился в деревню Коленька. Жене надоело его похождения терпеть, собрала она ему вещички, да и дала пинка под зад. Коленька к одной городской подруге, к другой, а никому он не нужен. Решил сюда ехать — Любка-то точно его будет, ради него на все пойдет.
А тут, как назло, сразу Григорий навстречу попался. Он даже спрашивать не стал, зачем Коленька приехал. Просто махнул водителю автобуса, из которого мужчина только что вышел, тот остановился, едва тронувшись. А Гриша одной рукой взял Коленьку за горло, да и занес в автобус, как гуся. Говорят, Коля до самого города не шевелился, чтоб никто штаны мокрые не увидел.
Через год родила Люба Грише пацана. Гришка успел в честь рождения сына напиться и собрался устроить фейерверк из совхозных запасов тротила, но жена его перехватила и отправила спать. Председатель тогда сейф для тротила купил, да несколько новых седых волосков из головы выдернул.
—
Автор рассказа: Ирина Мер
