Жизнь – не школа, сделал ошибку – не перепишешь. Есть только твой выбор и его последствия.
В переполненный вагон электрички вошла пожилая женщина и юная девушка. Они сели с противоположной стороны от Ирины.
Девушка в накинутом капюшоне и натянутом почти до глаз шарфе сразу уткнулась в телефон, не озираясь. Женщина оглядела вагон, как-то тяжело вздохнула, посмотрела на девушку и произнесла:
– Ну вот и ладно, уже и едем.
Девушка не реагировала, смотрела в телефон, глубоко утонув лицом в складки объемного шарфа.
В жизни есть определяющие судьбу встречи. Мы вдруг встречаем человека, необходимого нам именно сейчас. Такой странный закон притяжения, такое взаимовыгодное спасение. Это посыл от провидения или Бога, считайте, как хотите. Но всё в этой жизни – не случайность.
В вагоне было тепло, и вскоре девушка скинула капюшон и размотала тёплый шарф. Ирина разглядывала девушку: заострённый подбородок, темно русые прямые волосы, непослушно выбивающиеся из-за ушей, нос с небольшой горбинкой.
А потом девушка распрямилась и посмотрела в её сторону … Ирина обмерла. Так зашлось сердце, что она отвернулась к окну и закрыла глаза.
А перед глазами – она сама на фотографии в юности. Вот так с подружкой их снял её отец. Они стоят во дворе, тоже в куртках: острый подбородок, темно-русые волосы … Эта фотография представилась так живо. И вот уже на ней не она из далёкого прошлого, а эта юная девушка, сидящая напротив …
А потом вернулись те воспоминания, которые приходили в последнее время всё чаще. Неужели …
***
Больничная палата раздражала. Ирина лежала, отвернувшись к стене, закутавшись с головой. Не хотелось слышать никого, а особенно нестерпимый плач младенцев в соседней палате. Зашкаливала температура, болела грудь, до сосков не дотронутся. Ей хотелось только одного – побыстрее бежать отсюда, и забыть всё, как страшный сон…
Над ней уже не первый раз стояла пожилая опытная акушерка Лидия Ивановна:
— Ира, Ириш, ну, подумай ещё. Ну хоть взгляни на неё! — просила она.
– Нет! Я всё решила и написала, – раздалось из-под одеяла.
— Она ведь похожа на тебя, очень похожа, как две капли воды! Посмотри!
Девочка тоненько и протяжно запищала.
– Ну, хоть покорми. Ведь горишь из-за груди!
Она стояла ещё долго, и Ирина, скорее для того, чтобы возможно избавиться от грудной боли и отвязаться от навязчивой акушерки, сбросила одеяло. Акушерка быстро помогла найти малышке грудь, та вцепилась, немного покуксилась и вдруг начала сосать.
Ирина разглядела ребёнка. Красноватое личико с острым маленьким подбородком и вывалившимися из натянутой пелёнки щёчками.
«Какая она маленькая! Нет, определенно ей не справиться! Некуда ей забирать малышку! Так сложилось!»
– Ну, и хорошо, ну и ладно, – акушерка радостно унесла спящую уже малютку, кивая головой соседкам Ирины по палате, и те тоже, казалось, облегчённо вздыхали … Может заберёт отказную …
«Опять принесёт теперь» – немного недовольно, но уже с маленькой толикой сомнения в отказе, подумала Ирина.
Но девочку больше не принесли. Пришла врач, разговаривала грубо, заставляла сцеживаться, явно была не в настроении.
– Чего ленишься! Не хочешь ребёнка кормить, сцеживай! Кто за тебя это делать будет? Пока температура не спадёт – не выпишу!
«Сами не несёте, а на меня орёте» – подумала Ирина, до слёз обиделась, но ничего не сказала.
Потом в коридоре врачиха ругалась с персоналом по каким-то своим врачебным вопросам, досталось и Лидии Ивановне.
Ирина надулась. И когда перед сменой Лидия заглянула к ней и мягко спросила, не передумала ли она оставлять дочку, резко ответила:
– Не передумала!
«Да пошли они все! Надоели!»
Злость – плохой советчик. Не было сил и разума на совершение правильного выбора. И было нельзя ничего вернуть. Был только сделанный выбор и его последствия.
Перед выпиской Ирина уже знала: на первом этаже родильного дома безвылазно обитают немолодые удочерители её девочки – мать и отец. Она даже прошла один раз мимо них, но не разглядела. Тогда была какая-то обида на весь белый свет и на них тоже.
Радость и покой от того, что дочка попала в семью, пришли гораздо позже.
Потом было раннее замужество и два аборта, один из которых закончился воспалением и долгим лечением. И больше беременностей не было.
Особых страданий по этому поводу Ира не испытывала. Она их просто в жизнь свою не пускала. Нечего ныть, коли сама так захотела! Да и жизнь – штука сложная, без детей проще.
Лишь иногда она задерживала взгляды на девочках, отдаленно похожих на её малышку, любовалась несколько секунд и тут же гнала это наваждение прочь.
И вот только в последнее время, когда уже все амбиции молодости остались позади, она вдруг начала жалеть о том, что нет у неё детей. Аборты не вспоминала, а вот личико рождённой ею малышки вспоминала часто. И возраст мысленно считала.
В такие минуты Ирина злилась сама на себя, нервничала, под её горячую руку боялся попасть даже сегодняшний гражданский муж.
Пропади пропадом эта акушерка! Зачем показала!
***
И вот … девочка из электрички. Может это и есть она – её дочка? Так похожа… А эта женщина, которая выглядит, как бабушка, возможно, её мать. Ведь пара была в возрасте…
По непонятной ей самой инерции Ирина пошла вслед за ними, села в тот же рейсовый автобус на вокзале. В автобусе, не спуская глаз с пары, позвонила сменщице на работе и сказала, что приедет позже, доплатит той за переработку.
Не осознавая, что они уже втроём, женщина с девушкой вышли на остановке и направились к зданию больницы. Там Ирина пристроилась за ними в очередь регистратуры.
– Нам к гинекологу, – записывались они. Но как ни старалась Ирина, год рождения девочки не услышала.
Она, как тень, была рядом, когда они находились здесь, делала вид, что тоже пришла на приём, приглядывалась к девочке, и в конце концов была почти убеждена: это её дочка. Она услышала – звали девушку Даша.
Из кабинета врача Даша вышла в слезах, её мать или бабушка взволнована тоже. На лбу поперечная складка. Они ещё походили по больнице, сдавая анализы, записываясь куда-то. А Ирина никак не находила повод подойти, кругом был народ. Потом они вышли из здания и направились к остановке.
Надо было что-то уже предпринимать. Если они сейчас поедут обратно на железнодорожный вокзал, Ирина никуда не успеет. Нужно просто подойти и спросить.
Как будто специально для неё, заплаканная Даша уселась на скамейку больничной аллеи, утирая глаза. Женщина стояла рядом и что-то говорила, успокаивала.
И Ирина решилась. Она очень часто действовала спонтанно. Так и теперь.
– Здравствуйте, а можно Вас на минуточку? Спрошу …, – обратилась она к женщине, проходя мимо.
Она отвела её подальше от скамьи.
– Извините, я не местная. Не знаю тут ничего, – уже оправдывалась женщина.
– Я не о том. Скажите, а ваша Даша какого года рождения?
– А откуда … А Вам зачем? – женщина растерялась.
– Она очень похожа на одного человека. Просто скажите ….очень Вас прошу! Вопрос жизни и смерти!
– Ну, 2004 — го, а что?
– А Вы мать?
– Да нет, я – её бабушка. Спасибо, конечно…
– А точно 2004-го?
– Да точно, вот, – женщина полезла в сумку, достала паспорт внучки и открыла его.
Дочь Ирины родилась весной 2006-го здесь, в Ростове. А тут – лето 2004-го года и место рождения – область Смоленская. Она ошиблась. Она так хотела увидеть в этой девочке дочь, что просто сочинила себе сходство. Стало так горько!
Ирина закрыла лицо руками и заплакала.
– О-ой!
– Ну, что Вы! Чем помочь Вам? Что случилось-то?
Ирина резко перестала плакать, жёстко вытерла лицо руками и ответила:
– Да ничего! Простите! Прошлое нахлынуло. Но это личное. Простите, ради Бога! Всего Вам хорошего! До свидания!
И она быстрым шагом направилась вперёд по аллее, не оглядываясь. Бабушка и Даша смотрели ей вслед, недоумевая: странная женщина.
– Баб, а что она хотела?
– Да я и сама не поняла. Ты на кого-то там похожа.
Они ещё смотрели женщине вслед, когда вдруг она остановилась и почти побежала назад. Она стремительно подбежала к сидящей девушке:
– Слушай, Даш! Я не знаю, зачем ты была в гинекологии и спрашивать не буду, но прошу … Нет, просто умоляю – не совершай ошибки. Если счастье уже живёт в тебе, не лишайся его! Не слушай никого – сделай правильный выбор. Иначе будешь мучаться, как я. Когда-то вот так я лишила себя дочери … Сама от себя гоню эти воспоминания, а они ширятся. Не знаю как жить! Без детей не то чтобы никак, понимаешь, без детей – незачем.
Ирина также внезапно, как и подошла, встала и, не попрощавшись, быстро пошла, потом побежала…
– Баб, ты слышала? – Даша подняла глаза на бабушку, – Я не поеду сюда завтра … Будь что будет!
– Ох ты, Господи, – бабушка перекрестилась.
Ирина бежала, а слёзы лились из глаз.
Любовь к совершенно незнакомой где-то живущей без неё дочке нахлынула и выплеснулась слезами в невероятном измерении. Она загнала это чувство нерастраченной материнской любви так глубоко в подсознание, что оно почти не беспокоило. Но не исчезло, лишь отошло на время, заглушилось разумом.
Но вот сердце …
Она бежала, а сердце отбивало:
» Где ты сейчас, моя дочка? Моя единственная дочка!»
Жизнь – не школа, сделал ошибку – не перепишешь. Есть только твой выбор и его последствия.
