— Сколько вам лет? — пластический хирург Вадим Александрович Платонов упёрся взглядом в красивое лицо Евы.
Она сморгнула, улыбнулась и скосила красивые глаза в сторону, потом прямо посмотрела на Платонова. Сколько он видел таких ужимок, растерянных взглядов и женских уловок в этом кабинете. Как только он спрашивал про возраст, женщины тут же вспоминали, что перед ними мужчина, молодой и привлекательный. Ева не стала исключением.
— А сколько бы вы мне дали? — игриво спросила она.
Он строго смотрел на неё.
— Двадцать девять, — не моргнув глазом, соврала Ева.
Почему-то тридцатилетний рубеж всегда пугает женщин.
— Тридцать девять, если быть точным, — бесстрастно поправил её Платонов, из сочувствия скинув всё же два года.
— Вас не обманешь, доктор, — сказала Ева, оценив его такт.
— Зачем же вы пытаетесь обмануть меня? Я доктор, а не потенциальный жених. Мне ваш возраст нужен совсем для другого. Было бы вам на самом деле двадцать девять, вряд ли вы бы пришли ко мне. Вы хорошо выглядите для своего возраста. Я бы даже сказал, отлично. Многие женщины позавидовали бы вам.
— Вы страшный человек. Видите нас насквозь, как рентген, — Ева снова жеманничала.
— Это моя работа и опыт.
— Вашей жене повезло. Вы разбираетесь в женщинах и понимаете их.
Платонов хотел сказать, что пока не женат, но передумал.
— Так зачем вы пришли ко мне? Вы отлично выглядите и не нуждаетесь в пластике. Пока, во всяком случае.
От комплимента глаза Евы вспыхнули заинтересованностью.
— А какой ценой мне удаётся это, не хотите спросить? Да, у меня богатый муж. Мне доступны самые современные косметологические процедуры и средства, которые, кстати, немало стоят. Но я устала часами заниматься в тренажёрном зале, потом несколько часов лежать на столе у косметолога с масками и чудом средствами для омоложения. Я не живу, а стараюсь удержать время, молодость. Я устала, — повторила она.
— Так отпустите время. Пусть идёт, как идёт. В каждом возрасте есть свои преимущества. Не нужно казаться лучше и моложе, чем вы есть на самом деле. – Платонов одарил её одной из своих лучезарных улыбок.
— Вам легко говорить. Вы мужчина. Вам не нужно бороться с возрастом, считать по утрам морщины, калории и сидеть на бесконечных диетах. И всё ради фигуры и цвета лица. А кто нас толкает на такие жертвы?
— И кто? – подыграл ей Платонов.
Ева ему нравилась. Была она искренняя, красивая, подвижная. С ней было легко.
— Под нож толкаете нас вы, мужчины. Да-да. Вы чувствуете себя более уверенными, если с вами рядом молодая и красивая женщина. Если она рядом, значит, вы того стоите. И чем старше вы становитесь, тем моложе женщин выбираете. – Ева усмехнулась, в уголках её рта застыла горестная складка, глаза погрустнели, но она все равно выглядела прекрасно.
— Я из провинциального маленького города. Мама работала на птицефабрике, как и отец. Потом фабрику закрыли, мама устроилась санитаркой в больницу, а отец пошёл работать в котельную. В нашем городе трудно найти работу. Была одна фабрика, да и ту закрыли. Отец пил, конечно. Я ненавидела такую жизнь, город, с детства мечтала уехать подальше, в Москву, мечтала стать артисткой. – Глаза Евы затуманились воспоминаниями.
Платонов её очень хорошо понимал. Он сам приехал в Москву из маленького провинциального города.
— В театральное училище я не поступила. Но меня с удовольствием взяли на работу. В ларёк на рынке. – Платонов видел, что признание далось ей нелегко. — Не буду вдаваться в подробности, как я выживала. Мне повезло. Меня заметила одна женщина. Я хорошо её обвесила, кстати. Она пригласила меня в дом моды. Не в такой, где модели ходят по подиуму, хотя и это бывало. Ну, вы понимаете. Там я познакомилась с моим будущим мужем. Я была молодая, отчаянная… — Глаза Евы снова затуманились. Платонов не перебивал.
— Он так влюбился, что сделал мне предложение. Я, конечно, приняла его. Меня не смутило, что он старше меня. Счастливый билет я всё же вытащила. У меня был муж, квартира в Москве, загородный дом, связи, деньги. Он давал мне всё, о чём я мечтала. Сбылись самые смелые мои мечты.
От первого брака у него есть сын, мой ровесник, живёт за границей. Муж больше не хочет детей. Я смирилась. Рестораны, наряды, поездки по миру. Такая жизнь мне нравилась. Вы правы, многие женщины завидовали мне. Я вырвалась из маленького провинциального города и не хочу туда возвращаться. – Ева вздохнула и немного помолчала.
— А три дня назад я зашла к мужу в офис. Просто так. Захотела сделать ему приятное. Он любит пончики. Знаете, такие сладкие, покрытые розовой глазурью. Купила парочку и стакан кофе.
Секретарши в приёмной не оказалось. Вернее, она была на своём месте, где ей и полагалось быть – в кабинете моего мужа. Не потрудились даже запереть дверь. Они не видели меня. Я ушла, оставив на её столе пончики и кофе. Это было ужасно. – Ева спрятала лицо в ладонях.
Платонов ждал, не перебивал. Он уже много раз слышал подобные истории в этом кабинете. Женщины поверяли ему свои тайны, как на исповеди.
Ева отняла ладони от лица. Её глаза остались сухими. Она позволила себе на мгновение снять маску уверенной в себе женщины. Такие не любят показывать свою уязвимость другим. Жизнь научила, что во всех ситуациях нужно «держать лицо».
— Я не была наивной, догадывалась, что у мужа есть и другие женщины. Но тогда я испугалась. Я поняла, что время идёт, я не молодею, а вокруг много молоденьких девушек с длинными ногами, готовыми на всё, чтобы занять моё место.
Все хотят денег. У них есть то, чего уже нет у меня – молодость. Вы правы, мне сорок. Я не могу соперничать с ними. Таким мужчинам, как мой муж, нравятся молодые, глупые и хорошенькие. Если ради одной такой он оставит меня, шанса на второй счастливый билет у меня уже не будет. К хорошему быстро привыкаешь. Я не хочу снова вернуться в ту жизнь, от которой я сбежала. Я лучше умру.
Платонова поразили её искренность и отчаяние.
— Вы могли бы взять и отказаться от Москвы, дома или квартиры, дорогой машины, работы, денег? Уехать в глушь, стать рядовым хирургом?
Платонов молчал. Ева и не ждала от него ответа. И так всё ясно.
— Хорошо. Вот вам список, каких специалистов нужно пройти, какие анализы сдать. Частично это можно сделать и в нашей клинике. Потом приходите ко мне.
Глаза Евы снова засветились. Она вскочила со стула с молодой лёгкость, но и с достоинством.
— И всё же подумайте ещё раз. Любая операция – это риск, тем более, на лице. Скажите, ваш муж в курсе, что вы хотите сделать?
— Нет. Но я что-нибудь придумаю, — живо ответила она.
— Дело в том, что после операции выглядеть вы будете, мягко говоря, не очень.
— Как долго? – В глазах Евы мелькнул испуг и тут же исчез.
— Думаю, в вашем случае около месяца, может, чуть больше. У всех по-разному, всё зависит от сложности и объёма вмешательства.
— Я скажу, что на меня напали, избили и хотели ограбить, – нашлась Ева, но уверенности в её голосе Платонов не услышал.
— Допустим. Но заниматься в тренажёрном зале придётся всё равно. Лицо помолодеет, но не тело. Эффекта от операции хватит ненадолго, тут тоже зависит от разных факторов. Через какое-то время снова придётся ложиться под нож. Вспомните лица наших звёзд. В погоне за молодостью они подсаживаются на пластику, как на наркотик. Любая операция не проходит бесследно для организма. Не всегда всё проходит гладко, не всё, к сожалению, зависит от мастерства хирурга. Как среагирует организм на операцию, трудно спрогнозировать. Чем больше операций, тем больше будет вам ваш организм мстить вам осложнениями. Помните лицо Майкла Джексона?
В глазах Евы снова промелькнул испуг и тут же погас. Она хорошо владела собой.
— Я знаю, вы пытаетесь отговорить меня, пугаете. Не старайтесь. Я всё решила. Всё будет хорошо, – отмахнулась Ева. — Я устала бояться старости, безразличия мужа. Сколько денег уходит на все эти процедуры. Легче операцию сделать.
— Вижу, вас бесполезно отговаривать. И всё же подумайте ещё раз, — Платонов тоже встал. Они были одного роста. Одно мгновение они смотрели друг на друга. Платонов чувствовал, что тоже нравится ей. Ева с трудом отвела взгляд, достала из сумочки конверт, но в руки не отдала, положила на грай стола.
— Оплата через кассу, — сухо сказал Платанов.
Он снова стал доктором, а она его пациенткой. Он сел за стол и уткнулся в бумаги, показывая, что приём окончен.
У него было много пациенток, разных, приятных и не очень. Он никогда не пытался смотреть на них глазами мужчины. Но Ева понравилась. Что-то в ней было особенное. Может, общее тяжёлое провинциальное прошлое, тщеславие, с каким они оба рвались к лучшей жизни.
Её лицо ему не хотелось исправлять, оно ему нравилось именно таким, подвижным, с сеточкой мелких, замаскированных макияжем морщинок. Он честно пытался её отговорить. Но она держится и будет держаться за свою богатую жизнь мёртвой хваткой. Он посмотрел на дорогие часы на запястье. До следующей пациентки оставалось минут двадцать. Он пошёл выпить кофе. Потом к нему пришла никому неизвестная актриса, которая тоже хотела продлить свою молодость.
Одни приходят к пластическому хирургу, чтобы удержать богатого мужа, другие, чтобы соответствовать своему молодому любовнику, или ради ролей, как эта артистка. Мужчинам не нужно так истязать себя. Неважно, как ты выглядишь, если у тебя много денег.
Ева пришла через несколько дней с папкой анализов и результатами диагностических исследований. Платонов углубился в чтение бумаг, чувствуя на себе её изучающий взгляд.
«Со здоровьем у неё всё в порядке. Выглядит отлично. Смотрит с надеждой и мольбой, как собака на кость. Хорошо, сделаю операцию по минимуму, чтобы как можно меньше нанести ущерба природной красоте, какой щедро одарила её природа», — решил Платонов.
— Хорошо, — вслух повторил он. – Вот список того, что можно взять с собой в клинику. Не забудьте документы. С этого дня без моего ведома не принимать никаких БАДов и лекарств. У вас бывали аллергические реакции на что-нибудь? Продукты, фрукты, медикаменты? Нет? Очень хорошо. Заполните анкету предельно честно. Подпишите договор и своё добровольное согласие на проведение пластической операции. Внимательно прочтите, прежде чем подписывать. Вы предупреждены о возможных рисках и последствиях. – Платонов подвинул ей пачку распечатанных листков.
Ева не стала читать, с готовностью подписала всё. «Торопится. Ну что ж. Это её решение» — подумал с сожалением Платонов, проверяя, не пропустила ли Ева листки.
— У вас есть время передумать. До завтра. Утром ничего не ешьте, — напомнил он, прощаясь.
Ему очень хотелось пожать её руку, дотронуться, но он сдержался.
Подготовка к операции подходила к концу. Всё шло по плану, перепроверено много раз, никаких сюрпризов быть не должно. Платонов очень дорожил своей репутацией и не допускал халтуры. Он серьёзно относился к подготовительному этапу – это половина успеха операции. Вмешательство планировалось провести минимальное, корректирующее. И всё же, никогда не знаешь, в какой момент и по какой причине что-то может пойти не так.
— Вы не передумали? – спросила он Еву накануне операции.
— Нет, но если честно, боюсь. Уже завтра? Наконец-то, — вздохнула Ева.
— Вы ещё можете отказаться. Я повторюсь, вам вполне можно обойтись без пластики.
— Нет-нет. Я готова, – с поспешностью сказала Ева, но Платов заметил промелькнувшее в её глазах сомнение.
На следующий день он аккуратно рисовал маркером на лице линии разрезов. Словно скульптур примерял, где убрать лишнее, что отсечь, где должны проходить швы, чтобы не были заметными.
— Я выгляжу, как тряпичная кукла из лоскутков, — сказала Ева.
— Не разговаривайте. Вы прекрасно выглядите. Сейчас вас отвезут в операционную…
Она лежала на столе спокойная и отстранённая, как спящая красавица. Без макияжа лицо выглядело ещё моложе, хотя морщинки и дряблость кожи стали заметнее.
На секунду скальпель в руке Платонова замер над лицом Евы. И в этот момент анестезиолог закричал:
— Давление упало. Остановка сердца! Все от стола!
Платонов сделал шаг назад, не понимая, что произошло. Было же всё хорошо, она здорова, он не успел ничего сделать… Аппарат протяжно и тревожно пищал. Он смотрел то на монитор, то на Еву на столе. Анестезиолог колдовал над телом, что-то вкалывал ей…
— Всё. Время смерти…
Платонов не мог поверить. Этого не может быть! Отговаривал, как чувствовал, не хотел делать операцию. Что он мог пропустить? В чем причина остановки сердца? Или она что-то скрыла от него? Этого не должно было случиться…
— Ты не виноват. Вскрытие покажет, но я уверен, что у неё была аллергия. Она скрыла, нигде в документах не указала этого. Все документы в порядке. Предварительное заключение — непереносимость одного из компонентов наркоза, — успокаивал его анестезиолог. – Выпей, — он плеснул в стакан коньяка.
Платонов выпил одним махов, не почувствовав ни вкуса, ни запаха. Теперь замучают проверками, расследованием. Его отстранят от операций. А то и лицензии могут лишить. Поползут слухи… Всё это плохо. Но самое ужасное, что Ева умерла. На сердце было тяжело и тревожно.
— Знаешь, она сказала, что лучше умрёт, чем, потеряет всё и вернётся в свой Кукуевс. Спрашивала меня, готов ли я всё бросить и уехать в деревню.
— И что ты ей ответил? – без интереса спросил анестезиолог.
— Ничего. Да она и не ждала ответа. А я, знаешь, растерялся. Никогда не думал об этом. Как я тянул, не хотел её оперировать…
— Не вини себя. Это был её выбор. Бывают не зависящие от нас… осложнения.
— Ей не требовалась пластика. Я хотел совсем чуть-чуть подтянуть кожу, для её спокойствия… Кто ж знал, что так получится…
— Успокойся! Все видели, ты не виноват. И хватит пить. Когда придут из следственного комитета, ты должен быть трезвым. – Анестезиолог забрал у него бутылку.
На следующий день в его кабинет ворвался грузный лысый мужчина. Из-за выпирающего живота вид у него был высокомерный и надменный. За спиной маячили два амбала телохранителя.
«Как в кино» – некстати подумал Платонов. «Вот кому действительно нужна пластическая операция».
— Я муж Евы, которую вы зарезали вчера, — закричал с порога мужчина.
— Я не резал, как вы выразились, вашу жену. Я не успел. Она умерла от реакции на наркоз. У неё была аллергия на лекарства. Она скрыла это от меня. – Платонов положил на стол заключение судмедэкспертов. Заодно включил запись разговора при первом посещении Евы. В месте, где Ева рассказывала про мужа и его секретаршу, тот дёрнулся.
-Хватит. Я засужу тебя, лепило. Ты ответишь по полной за смерть моей жены, — прошипел сквозь зубы муж.
— Если есть моя вина, отвечу. Она подписала согласие, что ознакомлена с последствиями операции…
— Заткнись!…
— Вы сами подтолкнули её к этому. Еще несколько лет могла бы не думать ни о чём. Молодая красивая женщина умерла на операционном столе. Я в этом виноват? Она пошла на операцию ради вас, боялась, что найдёте ей замену. Хотела обмануть время и возраст, удержать молодость…
— Если ты не сядешь, я собственноручно убью тебя,- уходя, сказал муж.
От его угрозы и шипящего голоса, как у змеи, стало не по себе.
«А вы могли бы бросить всё и уехать в глубинку…» — вспомнил Платонов слова Евы. Что ж, пожалуй, пора к этому готовиться.
Расследование шло долго. Операции были приостановлены. Пациентки отказывались ждать и уходил в другие клиники. Платонов решил, каким бы не был исход, он уедет.
Никаких нарушений в работе клиники и хирурга следствие не выявило. Ева скрыла аллергию и поплатилась за это. Помогли и находчиво сделанные Платоновым записи, где он отговаривал её от операции.
— Она вполне могла умереть во время кесарева, если бы захотела родить. Или при удалении аппендикса, любой другой операции, если бы возникла такая необходимость. Но она хотела стать моложе, сохранить красоту. Она была просто женщиной, любящей своего мужа. — Слова адвоката стали решающими.
Муж в суде сидел спокойно, не кричал, не обвинял. Но от него исходила реальная угроза. Платонов не был трусом, но умирать не хотелось. Он ушёл из клиники и уехал подальше от Москвы. Устроился рядовым хирургом в больницу маленького провинциального городка. Денег получал мало, но зато выполнял свой долг — спасал жизни людей, а не перекраивал лица богатым клиенткам. Покой дороже денег.
Ему часто снилась Ева, красивая и грустная, на операционном столе. Она смотрела на него с упрёком, и лицо её распадалось на куски по зелёным линиям будущих разрезов. Платонов просыпался в поту, долго не мог заснуть.
А потом женился на медсестре из местных. У него родился сын. Он был по-своему счастлив. В Москву Платонов не вернулся. Когда жена сказала, что хочет убрать живот после вторых трудных родов, он устроил скандал, запретив ей даже думать об этом.
«Я хочу состариться без пластических операций. Они делают лицо безжизненным, лишают его характера. Я хочу, чтобы у меня хватило смелости сохранить верность созданному мной лицу. Иногда я думаю, что легче было бы избежать старости, умереть молодой…»
Мэрилин Монро