Митька в этот день перемыл гору посуды, чувствуя, что без него баба Анисья не обойдется. А когда поток людей иссяк они втроем, да еще Варвара с Полиной, помогавшие им целый день, наконец тоже сели обедать, чтобы помянуть деда Федора.
За обедом они и решили Митькину судьбу Антон пообещал одеть его ко второму классу и купить ранец, а также приезжать на выходные.
А все остальные заботы о мальчике пали на Анисью Петровну, но она этому была очень рада. И зажили они с мальчиком одной семьей, его мать так ни разу и не навестила его на новом месте, да и он не горел желанием ее видеть. Она сходила в школу, сообщила, что теперь мальчик будет под ее присмотром, что она будет внимательно следить за его обучением, помогать ему.
В один из приездов Антон спросил о ее сыне, он как-то слышал от деда, что тот неожиданно пропал много лет назад.
– Я, Антон, абсолютно ничего не знаю, его, наверное и в живых нет, ведь уже 18 лет от него не приходило никаких вестей. Я и письма писала, и по телефону звонила, но он не отвечал.
– А дайте мне информацию о нем, я попробую что-либо выяснить, – попросил он, парню очень хотелось ей помочь. Но он и не предполагал, что его расследование заведет его в тупик.
Когда он навещал их, старушка каждый раз смотрела на него с молчаливым ожиданием, он не особенно расстраивался, глядя на нее, пока занимался поиском, но когда он раздобыл всю информацию о ее сыне, он не мог больше смотреть в эти мудрые, добрые глаза без боли. Он, рано потерявший родителей, погибших в аварии, потом бабушку, а недавно и деда, не мог понять, как можно было просто взять и забыть о той, которая тебя родила и воспитала. Вот взять его, пусть он не любит свою сестру-алкашку, но жалость к ней он все же испытывает, хотя уже отчаялся ее перевоспитать.
И Антон мучился, он не мог ничего ей сказать, вернее мог, но не хотел. Ведь он узнал, что эту добрую, милую старушку сын просто бросил, как ненужную вещь, напрочь выбросил из памяти, посчитав, что она ему больше не нужна, она лишняя в его благополучной жизни. Он жил в районном городке в соседней области, у него была жена, двое сыновей, и, по неточной информации, внуки. Он занимал большую по меркам провинции должность, пользовался всеобщим уважением.
Как-то Антон решил проверить сколько же времени ему надо было бы, чтобы доехать до их Покровки. Он взял с собой Митьку, тот очень хотел поехать далеко-далеко, но сказал, что они поедут в свой районный центр. На старенькой машине доехали за два с половиной часа. Они долго стояли у огромного особняка, сравнивая его с небольшим домиком бабы Анисьи. Им повезло, тот человек, которого Антону не дано было понять, собрался куда-то ехать, ворота открылись и они увидели, что он садится в шикарный черный джип, который бы доехал до из села за полтора часа, а то и меньше.
Антон не знал с кем ему посоветоваться, ах, как не хватало деда. Но однажды в разговоре Анисья Петровна, сама того не ведая, помогла ему, вспомнив его классную руководительницу Веру Васильевну. Вот с ней он и решил поговорить, ведь отчаянно ждущие глаза старушки истерзали его душу. Вера Васильевна сейчас жила в городе, они знали друг друга, обе долгие годы работали в их сельской школе. Она рада была его визиту, он принес торт и они за чаем долго разговаривали об одноклассниках Антона, об учителях, о будущем нашего образования. Наконец, Вера Васильевна сказала:
– Антоша, ты ведь что-то от меня хочешь, правда?
– Да, а как Вы догадались?
– Ты весь напряжен, как струна, я это чувствую.
И тогда он стал рассказывать об Анисье Петровне Серовой. Начал с истории с Митькой, а закончил рассказом о так называемом сыне.
– И мне кажется, что она знает, что я скрываю информацию о нем, мне так стыдно становится, когда я встречаюсь с ней взглядом.
– Знаешь, Антон, пословицу “Лучше горькая правда, чем сладкая ложь”?
– Она не перенесет этого.
– Но еще труднее переносить неизвестность, ей нужно определенность, правда, а потом она сама решит, как ей с этим быть.
– Тогда сегодня я и скажу ей.
– Скоро Пасха, по моему самое лучшее время узнать истину. Говори.
– Спасибо, Вера Васильевна, Вы мне очень помогли.
– Приезжайте в гости втроем. Я буду очень рада.
Антон ехал в Покровку с душевным облегчением, торопясь рассказать все, что он не только знает, но и чувствует. Приехал поздно, Митька уже спал. Он не стал ждать утра, а решительно приступил к рассказу. Баба Анисья сидела не двигаясь, сложив руки на коленях и опустив глаза, как будто ей было стыдно за поведение своего сына. Он рассказывал и смотрел, как слезы медленно капают на ее натруженные за долгую жизнь руки и его сердце разрывалось от жалости, а его беспощадный голос выдавал и выдавал слова, недобрые, гневные, не оставляющие никакого шанса…
– Простите меня, Анисья Петровна, что я так безжалостно лишил вас надежды. Я долго думал, не зная что лучше, сказать или не сказать. но не зря же говорят,что лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Это так? Как вы думаете?
– Все правильно ты сделал. Спокойной ночи, иди спать, устал ведь.
Но Антон не мог спать, он все ходил и ходил по комнате, посматривая, как безмятежно спит племянник, и завидуя, что он не мучается угрызениями совести. А он переживал, винил себя, может все же не надо было говорить эту горькую правду. Он пошел на кухню попить воды, проходя мимо комнаты бабы Анисьи он услышал, как она молится, слов нельзя было разобрать, да он и не собирался подслушивать. Но заключительная фраза все же была им услышана.
– Бог тебе судья, любимый мой сынок, – ласково произнесла старушка, и Антон понял, что она заплакала.
Уснул он только под утро, разбудил его Митька, который с утра успел и бабушке помочь, и полить, и сбегать на кладбище.
– Антон, пошли, я тебе тайну открою.
– Ну говори, – ему не хотелось вставать после бессонной ночи.
– Нет, здесь нельзя, – зашептал он ему на ухо.
Они вышли во двор и Митька поведал ему, что с утра уже был на кладбище, он туда почти каждый день бегал, деду отчет давал о своих делах, вот и сегодня, перед самой Пасхой, решил сказать возле могилы деда, что он делал на этой неделе.
– Вдруг вижу черную машину, ту самую, в которую тот дядька садился, — сумбурно объяснял он, – который бабушкиным сыном считается.
– Вот-вот, считается, ну а дальше.
– Он долго ходил по кладбищу, словно искал кого-то, а потом нашел, то была могила Серова, наверное, мужа бабы Анисьи. Он остался там, а я домой пошел. Я уже подходил к дому, когда он проехал мимо меня, медленно-медленно, я думал вот сейчас он остановится возле дома, а он мимо проехал, а потом, как газанул, – и Митька заплакал, тихонько, жалобно.
– Знаешь, – как взрослому сказал мальчику Антон, –я ночью слышал, как Анисья Петровна молилась, слов я не слышал, она говорила тихо-тихо, но напоследок она произнесла громче слова “Бог тебе судья”.
– Эх, Антон, и Бог ему теперь не поможет, горбатого могила исправит, сама же бабуля постоянно эту фразу повторяет про мою мамку. А еще она говорит– время рассудит. Она мудрая, видно правильно говорит, только я не понимаю, как это время судить будет. Пошли, она уж поди заждалась, с утра хлопочет, у нее уже и поручения на сегодняшний день есть, ведь завтра Пасха, нужно чтобы все у нас было по-божески, это тоже ее слова. Теперь мы ее беречь должны, больше некому.
