Иннокентий Палыч недавно потерял маму.
И внезапно стал объектом пристального внимания со стороны окружавших его незамужних дам.
Иннокентий Палыч теперь единолично владел просторной четырехкомнатной квартирой, был неженат и не платил алиментов.
Незамужние дамы на работе всячески осаждали Иннокентия, угощали домашними пирожками, сочувствовали его утрате и выражали готовность помочь одинокому мужчине в быту. От всего этого робкий Иннокентий Палыч терялся, краснел и даже иногда убегал в уборную отдышаться и промокнуть платочком лысину.
Но всех обошла соседка Иннокентия – одинокая дама по имени Амалия, яркая блондинка с обильными кудрями, которые она поднимала на макушку и там закрепляла, отчего у Иннокентия при встрече с Амалией возникали мысли об ананасе.
Однажды вечером раздался звонок в дверь. Иннокентий Палыч только-только отужинал и уютно расположился на диване перед телевизором с чашкой чая в руке, предвкушая удовольствие от просмотра фильма. Поэтому звонок вызвал у него легкую досаду.
Иннокентий Палыч, поморщившись, поднялся с дивана и пошел открывать дверь. На площадке, с ананасом на голове, стояла Амалия.
— Иннокентий Па-а-а-а-лыч, — пропела она. – А я вот тут подумала, не составите ли компанию, а?
— Кхм… Простите, что?
— Ну пригласите даму в гости! По-соседски, а?
Иннокентий Палыч совершенно растерялся.
— Да я, вообще-то… я тут…
— Ну вот, — огорчилась Амалия. – В день рождения и посидеть не с кем.
— У вас день рождения?
Амалия вздохнула, опустила уголки рта и горестно покачала головой.
Иннокентий Палыч растерялся еще больше. Отказать женщине было неловко, но и впускать ее в дом он ну совершенно не хотел. И тут его осенило.
— Разве что ненадолго?
Амалия моментально обрадовалась, продемонстрировала бутылку коньяка, которую все это время держала за спиной, вплотную приблизилась к Иннокентию, аккуратно достала из его руки чашку с чаем и вставила туда бутылку.
— М? – спросила Амалия и проиграла бровями Турецкий марш.
— Ээ…, — ответил Иннокентий и похлопал нижней губой по верхней.
Через полчаса Иннокентий обнаружил себя сидящим на диване рядом с Амалией, которая прижималась к нему мягким боком и жарко дышала в ухо.
— Не дело, когда такой хороший мужчина один, — сладко пела Амалия. – Безобразие. А кто вкусно накормит? И уют кто создаст? А?
Иннокентий пытался сообразить, откуда взялись бутерброды с колбасой, которой у него не было, и куда делась половина бутылки коньяка.
— А?
— Вот я и говорю – женщина тебе нужна, Инокеша! Кстати, можно я буду называть тебя Инокеша?
Амалия рассмеялась и положила руку Иннокентию на плечо.
— К-как?
— Иноке-е-е-е-ша, — протянула Амалия тоненько, будто сюсюкалась с ребенком. – Ну ты пей-пей.
Утром Иннокентий Палыч проснулся с тяжелой головой и с Амалией под боком. Он застыл на кровати, глядя на спящее женское лицо, и попытался вспомнить обстоятельства, которые привели к такому исходу.
Вспомнить не получалось. Внезапно Амалия распахнула глаза. Иннокентий вздрогнул.
— Иноке-е-е-ша, — проговорила Амалия. – Доброе утро.
— Д-доброе…
Амалия потянулась, выпростав голые руки из-под одеяла.
— Ну что ты как не родной, Инокешенька! Доброе утро, Амалия. Да? Да? Ну повтори: доброе утро, Амалия.
Иннокентий вдруг понял, что она не собирается прямо сейчас выбираться из его постели.
— Вам разве не нужно на работу?
— У меня выходной.
— А вы… ты… домой не пойдешь?
— Ты что же это – выгоняешь меня?
— Мне же на работу, — промямлил Иннокентий.
— Вот, значит, как! – Лицо Амалии внезапно сделалось злым. – Считаешь можно вот так с женщиной, да? Воспользовался и прогоняешь? Не думала, что ты такой, Иннокентий!
Ужас и паника овладели Иннокентием Палычем. На него никогда еще не кричала женщина в постели. Да что там. На него вообще никогда не кричала женщина. Что же он такого наделал?
— Оставайтесь-оставайтесь.
Иннокентий слез с кровати, суетливо собрался на работу и убежал из дома, даже не позавтракав.
Вечером он застал Амалию сидящей перед телевизором и не поверил своим глазам. На ней был длинный шелковый халат с красными розами.
— Это же… мамин.
— Ну и что?
— Вы что, рылись в ее вещах?
— А зачем они ей?
Иннокентий вскинул брови и выпучил глаза.
— Ну ладно-ладно, только халатик примерила.
— Но он вам несколько маловат.
— Ну и что? Зато красивый, — не обиделась Амалия. – А ты чего встал-то? Проходи, ужином буду кормить!
Ужин оказался великолепным. Что-что, а готовить Амалия умела. У несколько аскетичной в еде мамы Иннокентия Палыча любые блюда готовились по минимуму и без излишеств.
После обильного ужина Иннокентий не знал, как подступиться к деликатному вопросу выдворения Амалии из его квартиры.
— Что? – повысила голос Амалия после его робких намеков. – Я, значит, для него старалась, готовила! Продукты купила! На свои деньги, между прочим! Вкусно небось елось? А?
Иннокентий мечтал провалиться сквозь землю.
— Ну ладно-ладно, чего ты.
Амалия перешла на мирный тон, увидев его замешательство. Она подошла к Иннокентию и принялась поглаживать его плечи и руки.
— Я ведь чего, Инокеша. Думаешь, просто так к тебе? Нравишься ты мне. Прямо из головы не выходишь. Давно. Как увижу, так сердце заходится. Только мамаша твоя уж больно строгая женщина была. Уж как глянет на меня бывало! Не подпустила бы меня. Как пить дать. А теперь-то, Инокеша, ничего нам не помешает, правда?
Амалия прижалась щекой к его груди. Иннокентий замер и вспотел, чем вызвал взволнованный и восторженный шепот Амалии.
— Какой ты горячий!
Следующим утром, к радости Иннокентия Палыча, Амалия ушла на работу. Весь день он мысленно выстраивал разговор с ней. Но когда вечером после работы Иннокентий вошел в свою прихожую, из комнаты навстречу ему выпорхнула Амалия. Иннокентий уронил портфель.
— К-как вы сюда попали?
— Так я мамаши твоей ключи взяла! – радостно объяснила Амалия. – Вот тут, в тумбочке лежали.
Из той же комнаты степенно и неторопливо вышел огромный мужчина с грубым лицом. Окинув Иннокентия убийственным взглядом, он протянул руку и произнес:
— Валера. Ну так ты сестренку-то мою не обижай.
— К-ка-кую сестренку?
— Амалию, значит. Сестра моя. А теперь давай за знакомство. Амалия стол накрыла.
Утром Иннокентию было муторно, он проспал на работу, позвонил и сказал, что заболел.
В бывшей маминой комнате Амалия по-хозяйски рылась в шкафу.
— А, проснулся. А вещи у твоей мамаши хорошие. Жаль не по размеру. Придется продавать. А вот украшения в самый раз. М? Глянь.
Амалия, вульгарно покачивая бедрами, продемонстрировала запястья и шею. Из комнаты напротив вышел Валера.
— Я вот что подумал, Иннокентий. Места у тебя много, так я с вами поживу. Да? Мы же почти семья. А амалькину квартиру сдавать будем.
Иннокентий Палыч плохо соображал. Он крутил головой и видел перед собой то хищный оскал Амалии, то мутный взгляд Валеры. Амалия – Валера – Амалия – Валера – Амалия…
Иннокентий Палыч выпрямился в струну и сорвал с себя очки.
— В-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-н!!! – закричал он, но голос его сорвался.
Иннокентий зажмурился, собрался духом и снова закричал:
— Вон из моей квартиры!
Несколько секунд стояла тишина.
— Кешунечка, ты чего? – робко спросила Амалия.
— Я вам никакой не Кешунечка! Извольте обращаться ко мне Иннокентий Павлович! И покиньте мой дом! – Иннокентий сделал паузу. – Иначе я вызову полицию!
При слове «полиция» Валера подскочил.
— Иннокентий Павлович, вышло недоразумение. Не надо полиции. Мы уже уходим.
Злостно глянув на Амалию, он рявкнул:
— Пошли, дура!
— И верните украшения моей мамы!
— Снимай цацки, дура! Ты зачем сказала – все выгорит! Что дело сделано!
Амалия быстро сняла с себя браслеты и цепочки, протянула Иннокентию, заговорила заискивающе:
— Вот. Все. Больше ничего не брала. Проверьте, Иннокентий Павлович.
— Вон!
Иннокентий выставил указательный палец в сторону двери.
Оставшись один, он вытер испарину, сполз по стене на пол и так просидел с четверть часа. Потом поднялся и пошел готовить себе завтрак, твердо решив забыть весь ужас, случившийся в последние два дня.
Но следующим вечером в дверь настойчиво зазвонили. На площадке стояла женщина в полицейской форме.
— Лейтенант Ромашина, — представилась она. – Вам знаком этот мужчина?
На фотографии был Валера.
— Проходите, — сказал Иннокентий Палыч лейтенанту Ромашиной.
На кухне он рассказал ей все.
— Почему вы его разыскиваете?
— Соседка ваша заявление написала. Взял у нее ценные вещи, пятнадцать тысяч наличными и скрылся. И в соседнем городе наследил, там его тоже ищут, а он, оказывается, у нас скрывался. И никакой он ей не брат, конечно, — устало добавила лейтенант Ромашина.
И тут Иннокентий Палыч заметил, какое у нее симпатичное лицо.
— А хотите чаю?
Ромашина подняла удивленные глаза.
— Чаю? Хочу. Очень хочу чаю. И бутерброд.
Через полгода Иннокентий Палыч и лейтенант Ромашина поженились.
