Ночь уже во всю вступила в свои права. Как обычно, шумная и очень светлая, что сильно не нравилось гостье. Выйдя из тени, она прошла по тому, что эти люди именовали не иначе, как огород.
Подойдя к дому гостья прислушалась. Тишина. Сердца домочадцев бьются размеренно, тихо. Они спят.
Коснувшись ладонью двери, гостья просто попросила её открыться. Замок тихонечко щёлкнул и пригласил войти.
Пройдя по дому бесшумно, будто паря над полом, гостья остановилась у маленького столика, на котором была эта странная светящаяся книга. Книга без страниц, позволяющая писать слова без пера, лишь пальцами. Это ли не настоящее колдовство?
— Ну, что же тут на этот раз? – тихо прошептала гостья и усевшись за столик принялась читать.
Заголовок новой истории был кратким и простым. «Дурак и ведьма. Счастье в глупости».
— Ну, ладно. Почитаем. – улыбнулась гостья и откинулась на спинку небольшого кресла.
В деревне маленькой, забытой всеми и, можно сказать, уже умирающей, у бабы одной сын был. Да вот беда, дурачок совсем. Как в возрасте пятилетки застрял разумом, так и жил дальше. И усы уже у него, и борода. А ему всё только шалости детские на уме. И вроде силы много, а в пользу заставить пустить её не может мать.
Какой работой на нагрузит сына, так тот везде только шалость найдёт. Отправит воды натаскать, так тот в кадку с водой лягушек накидает, посмотреть, как там они плавают. Заставит дрова сложить в поленницу, а он их по всему двору растащит, фигуры всяческие понастроит. А потом сам же и ломает.
Заставила как-то мать непутёвого траву вдоль изгороди вырвать, в огороде. Показала откуда и по куда. И, что тут поделать? Траву рвать не стал. Вырвал всю репу, которой ещё луну расти, да этой репой всю траву у изгороди завалил, замял.
Вот так и жил дурак. И подбить дурака можно было на любую глупость, лишь бы она шалостью ему обернулась. То в кисель кому помочится для смеха. То опару хлебную в место отхожее кому выльет. Да потом неделю к месту этому не подойти. А то и вовсе, говяш собачий на спор съест.
В деревне народу не много, и того, кто к дураку относиться мог иначе, а не как к лободыре, не сыскать. Все только подшучивали и подбивали на всякие глупости. А он и соглашался, ему весело.
Да вот, случилось так, что один из мужиков подбил дурака на глупость злую. В болото пойти, где ведьма живёт. Та, у которой подворье столь большое, что и всякой птицы, и зверья хватает. Да уволочь у ведьмы гуся.
Неспроста мужик так поглумился над дураком. Гуся того он давненько у ведьмы приметил, когда ходил за советом. Таких гусей в краях тех больше и не водилось. Вот и подумал он, что неплохо бы отведать. Получится у дурака, так за счастье будет. А не выйдет, так дурака и не жаль.
А дураку то чего? Шалость нарисовалась, оно и весело. Как миленький побежал на болото. И, как говорят, дуракам везёт.
В птичник забрался, быстро гуся жирного и самого красивого нашёл, шею ему свернул, в штаны себе засунул и дёру давать. Никто и не приметил его.
Но, дуракам может и везёт, да только когда в делах каких ведьма затронута, там уже на везение своё, будь оно хоть самым-самым, не полагайся.
До околицы не успел дурень добежать, как его сзади по голове чем-то тюкнули. Упал, в грязь покатился. Встал, губы надул и как маленький давай ворчать, что больно ему.
— Больно тебе? Скажи спасибо, что запортки твои тебе не оторвала. – рассердилась стоящая перед ним ведьма. – Ишь чего удумал, гуся моего воровать. Тебе кто позволил? Тебе это что, игры?
— Ага. Игры. – заулыбался лободыря.
— Тебе ещё и весело. А впору плакать. Ты что, совсем дурак? – сдвинула брови ведьма.
— Не. У нас так принято. Там вот какое дело. Я, вчера, когда кучку пошёл навалить, там шмели летали. Я их прутиком бил, бил. А сосед сказал, чтоб я не бил. Я и не стал. – объяснил парень с важным видом.
— Всё ясно. Ума в тебе, как в мышке. Ну так, быть тебе мышкой. Будешь зерно мне с остальными носить. – рявкнула ведьма и в тот же миг обратился дурак мышью. Схватила она его и понесла к амбару с зерном. А там уже тех мышей, видимо не видимо. И все трудятся, ну как мураши. С зерном приходят, складывают и порожнем обратно.
Начал и лободыря по амбару бегать, да к мышам приставать. Какие из них по праву рождения мышами были, а какие и людской образ когда-то имели. Да все в один голос твердят ему, чтобы не бездельничал, а делом занялся. Дескать, идём, всему научим.
Ну, дураку любое дело за счастье, если там глупость какую найти можно. А коль нельзя глупости найти, так и браться не следует. Побродил, посмотрел, да и назад в амбар вернулся. Тут тепло и сухо, да и зерна вкусного столько, что всю жизнь бы тут жил.
Наелся зерна вдоволь, пить захотел. Побрёл в подвал. А там и сметанка, и молочко, и сыры с колбасами. Уж не в этом ли счастье?
Напился и наелся так, что бока раздуло и их через шерсть разошедшуюся по сторонам видно стало. Валяется и охает от тяжести и наслаждения такого. Так и не заметил, как день пролетел. Уже дремать начал, как вдруг дверь в подвал распахнулась, и ведьма грозная ворвалась как вихрь.
Схватила ведьма мыша наглого и как швырнёт его о каменный пол. Тот в миг человеком и обратился.
— Тебе что, совсем не совестно? Я тебя зачем в мыша превратила? Чтоб ты повинность выполнил. А ты что? – кричит ведьма.
— Да там ведь как было? У нас так не принято. Я вот и пошёл в амбар, а там пить нечего, я сюда, а там спать захотел. – начал нести околесицу дурак. Ведьма только глаза закатила.
Оглядела ведьма запасы свои, что дурак в образе мыши попортил, её аж затрясло.
— Убила бы. Да не в моих правилах это, столь участь простую тебе даровать. Ну, не захотел зерно собирать, будешь лягушачью икру собирать. Её много не сожрёшь. Быть тебе змеёй. – сверкнула ведьма глазами и обратился дурак ужом болотным. Схватила она его, наружу вынесла и в болото бросила.
А в болоте и другие гады ползучие. Кто по праву рождения, а кто и людьми когда-то был. И все копошатся, в разные стороны расползаются, да обратно с лягушачьей икрой возвращаются и в крынку большую складывают.
Посмотрел дурак на дело это, поползал кругом. Пару икринок слопал, да как-то скучно это. Да и в болоте сыро и холодно. Пополз он к ведьминой хате. Под половицей дыру нашёл, в хату пробрался. Полежал у огонька, спинку погрел. Хорошо.
Сумел на стол забраться, гороха варёного поел. Что не съел, по столу разбросал. А как наелся, опять спать захотел. В постель ведьмину забрался под одеяло пуховое и, клубком свернувшись, пригревшись задремал.
Вернулась ведьма с бани и удивилась очень, беспорядок на столе обнаружив. Поворчала, да прибравшись спать решила ложиться. Да только под одеяло забравшись, уже ко сну приготовившись, нащупала ногой босой что-то тёплое. А то тёплое как зашипит, да заползает.
Сама то ведьма ползучих хоть и не боялась, да от неожиданности выпрыгнула из кровати. В один миг разум ей таких страхов нафантазировал, что чуть к Кондратию не отправилась, хоть ведьм к нему и не пускают.
А как сбросила одеяло с постели своей, да как ужа увидала, рассвирепела. Схватила она его, да бегом в хлев.
— Ну, раз тебе все твои думы только о шалостях и наслаждениях, так я тебе устрою участь, что по вкусу придётся. Будешь в хлеву козочек охаживать, чтоб приплод был. Такой дурак только на это и годится. Быть тебе козлом. — Закричала ведьма и бросила ужа в загон к козам. Тот о загородку ударился и обратился козлом.
Огляделся, с козами познакомился. Какие по праву рождения козами были, а какие и бабами раньше являлись. Те, что по праву рождения, не шибко умные. Им бы поесть, попить, да чтоб выдаивали вовремя. А те две, что бабами раньше были, шибко поболтать любили. Одна всё рассказывала, что за повинность свою ведьма её наградит, как срок выйдет. Другая же всё жаловалась, что не по своей воли козой обернулась, а в наказание. Но, ведьма обещала вернуть ей облик людской, как нужный срок отслужит. Да и оно всё бы ничего, но иногда гулька козья верх над разумом берёт. Вот там просто ужас начинается. Подавай козла ей днями напролёт, и не нужно больше ничего. Очень утомляет. А как назло козла у ведьмы давно в хлеву не было. Прошлый старым был, давно уже шкура его в сарае сушится.
Живёт дурак в образе козлином в хлеву тёплом, да думает, что вот оно настоящее счастье. Вообще заботиться не нужно ни о чём. Еды вдоволь, воды вдоволь, кругом козочки, что любви требует. Тепло, уютно. Жри, спи и тетерься, сколь тебе угодно. Да вот только, скучновато это немного. Шалости хочется какой. Так хочется, что рога чесаться начали.
Ну, раз чешутся, так можно и почесать. Начал рогами козёл в калитку дубовую бить. Звук громкий, звонкий, в голове пустой забавно отдаётся. Весело стало.
Как калитку дубовую выбил, так и пошёл гулять. Из хлева выбрался, да и прямиком в огород.
Огород у ведьмы и без того скромный был, а тут ещё и напасть такая. Что смог, то по обглодал. А остальное потоптал. А что не потоптал, то рогами повыдёргивал и над собой подбрасывая, раскидал. Весело было, да тут, и ведьма явилась.
Увидала ведьма кошмар такой, аж за сердце схватилась. Пнула козла в бок и тот, упав на землю, вновь человеком обратился.
— Тебя что? Вообще ничем не пронять? Что ж ты дурак то такой? Что ж ты бестолочь такая? Всё тебе забава? – орёт ведьма и аж пятнами вся покрывается.
Ну а этому то хоть бы хны. Стоит и лыбится.
— Тебе что? Нравится дураком таким быть? – кричит ведьма.
— Нравится. Дураком быть хорошо. Просто. Это всякие умные ходят и грустят. Я умным быть не хочу, я веселиться люблю. – отвечает дурак. – Я вот как думаю? Дураком родиться и жить – это самое лучшее, что может быть с человеком. Это счастье настоящее.
— Значит так? Радость ты в этом всём для себя видишь?
— Ага.
— Ну, тогда посмотрим, как ты будешь радоваться, дурость свою потеряв. – сверкнула ведьма глазами жёлтыми и голосом страшным добавила. – Попомни мои слова! Не быть дураком тебе больше. Таково моё ведьмино слово! Пошёл прочь!
И глазом моргнуть не успел дурак, как стоит он на дороге, а впереди деревенька его. На краю дороги слобень кучу оставил. Подумал немного дурень и с разбегу обеими ногами в кучу это и шлёпнул, что та разлетелась. Весело ему стало.
— Ха. Всё равно я счастливый! – закричал он на всю округу и обтирая лапти о сухую глину побрёл домой.
Двумя днями позже, бегал дурень по деревне и всем рассказывал байки о том, как он мышем был, как ужом ползал, как козлом стал и козочек тетерил. А народ слушал и смеялся. Чего только в голове дурной не происходит?
А к вечеру подошли мужики к нему и давай на шалость подбивать. Дескать, в деревню купец заехал. А у купца полный воз ящиков с пойлом дорогим. Дескать, ты бы умыкнул у него одну бутылку, в крынку перелил, а в пустую бутылку помочился бы. Вот смеху то будет.
Ну, дурню дважды повторять не стоит. Как ветер сорвался и бегом к телеге купца. Случай удобный выждал, одну бутылку вытащил, да ради шалости два ящика и опрокинул.
Звон раздался и по округе сладкий запах вина разнёсся. Выбежал купец и, увидав безобразие такое, бить хулигана начал. Да, видать, со злобы перестарался чуток. Приложил сильно в висок бедолагу. Упал дурак и замер.
Три дня как мёртвый был. Мать-старуха уже и хоронить готова была. Да только, на четвёртый день открыл глаза он и воды попросил.
Быстро оправился от раны такой. Уже на пятый день на своих двоих по деревне топал. А тут и мужики те, что подбили его вино умыкнуть, встретились.
— Эй, лободыря. – закричал один из них. – Подь сюды, дело есть. Бабка Капа в баню пошла. Давай повеселимся? Голышом в баню к ней ворвись и запортками своими поразмахивай. Вот смеху то будет.
— Я вам что, дурак что ли? Хотите, сами такими глупостями и занимайтесь. Я лучше в лес за грибами схожу. – ответил дурень. Посмотрели мужики на него и ахнули. Шибко он изменился. Вроде всё тот же человек, а дурости привычной на роже не просматривается.
Да так и дальше пошло. Вначале шалости его пропали куда-то, что даже скучно стало многим, непривычно. Раньше то, что не день, так отмочит чего. И коль не над тобой, так смейся, пока животик не надорвёшь. А теперь, как-то тихо всё.
За ум взялся. Тяга к знаниям у него проснулась. Подмастерьем кузнеца стал, хоть тот и не сразу принял, опасался. Попутно и лес валить научился, и хаты строить. Даже штаны себе сам шить начал. Все знания, какие попадались на пути, и нужные и нет, впитывал в себя и за зря их не терял.
И года не прошло, как уже и забыли все, что дураком он был. Даже уважение появилась. Лишь иногда, на пьяный глаз кто помянёт историю старую, посмеётся. Да и то, без злобы.
Пару зим спустя уже в деревеньке и не было того, кто бы не любил его. Каждый с ним за счастье считал просто поболтать. А девки, так и вовсе хвостом за бывшим дурнем бегали, все четыре. Три ещё замужем не бывавшие и одна вдовушка молодая, у которой муженёк пьяным на спор решил слобню в задницу голову сунуть, да тот на него и сел. Так он там, головой через место такое неинтересное и к Кондратию отправился. С этой вдовушкой бывший дурень жизнь свою и связал, так, как и красивая она была и не глупая.
Времени не много прошло, а дурень бывший жил получше многих умных от рождения. И семья у него полная, так как сына народили. И денег хватает, и дом большой, и хозяйство. Только вот, всегда он каким-то грустным был. Редко улыбался, ещё реже смеялся.
Бывало, смотрит на сынишку своего, как тот какую глупость шаловливую натворит, там и улыбнётся. И вроде как сам не прочь с ним пошалить, порывается. Да только обождёт чуток, отвернётся и уходит прочь. Будто изнутри его что-то отгоняло даже от самых малых глупостей.
***
— Ну как? – раздался тихий голос, заставивший гостью обернуться. В дверях стоял автор.
— Ну, забавно. Временами весело. Хотя, приукрасил ты историю эту немного. Неточности тут есть. – гостья сверкнула жёлтыми глазами.
— Ну так, это же всё-таки сказка. – автор подошёл ближе.
— Сказка. Сказка это для вас. А я Ниночку лично знаю. Благодаря ей я по земле хожу. Пожалуй, одна из старейших она. И очень мастерски ведьминым словом владеет. Даже лучше, чем я смертью владею. А уж людям облики меняет не хуже, чем сам многоликий. И вот, то что свирепела она на дурня того, злилась, это всё неточность. Никогда она не злится. Ей любое за развлечение. Ей всегда интересно, как тот или иной наказанный поведёт себя. А вот за огородик свой она бы просто шкуру с козла спустила.
— Ну, а ещё какие неточности есть?
— Есть. В твоей сказке хорошо всё закончилось для дурня, хоть и тосковать начал. Да только на самом деле, и десяти зим не смог он тоски такой стерпеть. Удавился на сосне.
— А, ты то, откуда это знаешь?
— Мне ль не знать. Это же в наших местах происходило. А там все погосты под моим контролем. В моей свите он сейчас. И знаешь, хоть после смерти лободырей не стал, а мертвяком ему даже нравится. Не сдерживают его теперь тяготы ума от шалостей. Полезный он мертвяк, многое умеет.
— Да уж. Ты в своём репертуаре. – улыбнулся автор. – Все мертвяки к тебе в компанию. Этакие, молодые и амбициозная, легко обучаемые и желающие работать в быстроразвивающейся команде.
— Вообще не понимаю о чём ты. Столько слов у вас лишних, бесполезных. – хмыкнула Деляна. – Да и весь мир ваш переполнен бесполезными вещами. Шутка ли, ночью светло как днём. А шумно то как?
— Ну да, у вас то не так.
— У нас то? У нас всё понятно и правильно. Ну, ничего. Однажды прорастёт Чёрный лес, и вся эта ерунда бесполезная закончится. – Деляна сверкнула жёлтыми глазами и обратила внимание на лежащий на столе рисунок. – А это кто такая? Шибко интересный наряд.
— А это ты. Ну, так тебя увидал один художник.
— Как звать?
— Альжапаров Данияр.
— Хм. – задумалась Деляна. – Неужели он так меня представил? Конечно, очень интересный облик. По случаю, может на себя и примерю его. Это где ж я так разгуливала?
— Это момент, когда ты в деревню свою вернулась.
— Ночью? Ночью спят все. Какой смысл ночью приходить? Я вернулась днём. Как сейчас помню, солнечно было, морозно. От снега глаза слепило. Пока кровью багровой он не окрасился. Я могу себе этот рисунок забрать? Другим покажу.
— Да, конечно. Я ещё распечатаю.
— Ну, тогда я пошла. А то у вас непонятно, когда тут утро наступает, и где ночь заканчивает. Опоздаю и останусь у тебя гостить до следующей ночи. И ладно семья твоя ещё поймёт. Но, я ведь не удержусь, пойду гулять. Боюсь, ваши люди моему появлению удивятся.
— Скорее, даже и не заметят. Подумают, что тиктокерша малолетняя.
— Это прозвучало как вызов. Но, не сегодня. У меня ещё дома дела. Но однажды… — Деляна показательно сверкнула жёлтыми глазами и, поднявшись с кресла, бесшумно направилась к двери. – Увидимся. – прошептала она не оборачиваясь и растворилась в темном коридоре.
