Тёмно-серая туча наползала на белые облака и солнце, словно кто-то невидимой рукой закрашивал небо грязно серой краской. На лобовое стекло упали крупные капли. Дождь собирался с утра, но Яндекс показывал лишь переменчивую облачность.
Дождь пошёл сильнее, капли ползли по стеклу, обгоняя друг друга. Поднялся ветер. В салоне машины сухо и тепло, тихо мурлычет радио. Но от вида за стеклом Антону стало неуютно и зябко.
Ветер бросал в лица редким прохожим горсти дождя, хулигански выворачивал купола зонтиков. Вскоре улицы опустели, лишь машины мчались куда-то, да и тех становилось всё меньше.
Сколько он уже кругов навертел по городу? Не сиделось дома, понесло куда-то. Он любил за рулём размышлять, разбирать по косточкам свою жизнь, взвешивать поступки. Антон свернул на маленькую улочку, всё дальше уезжая от центра города, от своего дома.
Он только успокоился, а тут неделю назад вернулась бывшая жена. Растревожила, подняла все нервы. Думала, он растает перед её прелестями, простит, забудет предательство. Когда уходила, столько гадостей наговорила. Разве забудешь?
Около года назад жена раздула скандал на пустом месте, из-за какой-то пустяшной мелочи. Начала кричать, обвиняя его во всех смертных грехах: чашку не помыл, носки не там оставил, забыл сделать то, о чём она устала уже просить. Ей надоело убирать за ним. И вообще он неудачник, не может заработать на новую машину. Уже три года она не ездили в Турцию, да и на наш юг второй год никак не выберутся. Сказала, что устала и уходит к тому, кто может всё это ей обеспечить.
Антон догадывался, что не ради него она меняла причёски, стала вдруг посещать бассейн и фитнес. Дома перед ним она ходила в халате и без косметики. Удерживать не стал. Переживал, конечно. Душу заволокло чёрной тучей, что сейчас закрыла небо. Пил, но в разумных пределах. А потом отпустило.
Женщины на работе активизировались, узнав, что он один. Готовы были на всё, о юге и заграницах не мечтали, шуб не требовали, лишь бы рядом был мужчина. Заметьте, вполне приличный мужчина в полном расцвете сил, с квартирой и машиной, не обременённый алиментами. Мечта, а не мужчина.
Конечно, с женщиной в доме уютнее и теплее, всегда готов обед, и она рядом, сплошная нежность и ласка. Только это сначала так, а потом начнёт права качать…. Нет уж, плавали, знаем. Антон не был против новых отношений, но видно не те женщины попадались, не зацепила ни одна, не тронула сердце.
Мужская компания тоже распалась. Жёны перестали отпускать к нему друзей. Свободный, начнёт встречаться с женщинами, и их мужьям захочется. Пусть он сам к ним приезжает. Антон сначала так и делал. Но возвращался в пустую квартиру и тосковал сильнее. Там семья, дети, а его никто не ждал, не встречал дома.
Детей у них с женой не было. Антон не переживал, не у всех сразу получается. Жена даже ходила в больницу, проверилась. Всё в порядке, нужно время…
Только при расставании она сказала, что он никчёмный, даже жену выбрал такую, что родить никогда не сможет. Добила его признанием. И даже тогда, останься она, он бы простил ей. Но она ушла.
Через год неожиданно вернулась ранним субботним утром, так сказать, застала тёпленьким.
— Я же неудачник, никчёмный. Или тот другой ещё хуже меня оказался?
Она плакала, мол, ошибку совершила, осознала, прощение просила, клялась в любви и ластилась к нему. Он ответил, что простил её, но забыть не сможет. Ну, а что? Гуляла, спала с кем-то, а теперь вернулась, прости, дорогой? Это нормально? Пустила бы меня назад, если бы я ушёл? Вот именно.
Уходя, сказал, что когда вернётся, чтобы её дома не было. Пусть заберёт, что хочет, и исчезнет из его жизни навсегда.
— Мне некуда идти, — сказала упавшим голосом жена.
— Как? А к маме в Тулу?
Тогда он тоже гонял по городу до темноты, как сейчас, пока не остыл и не устал. Загадал, что если застанет её дома, так и быть, попробует начать всё сначала. Было такое. Все-таки он её знает, привык. Неизвестно, каких сюрпризов ждать от других.
Жены дома не оказалось. Антон не расстроился. Посидел, подумал и понял, что вряд ли у них получилось бы. Вернулась, потому что некуда идти. Пересидит, потом подвернётся ещё кто-нибудь, снова уйдёт. Как после такого верить? Вот именно. Это было неделю назад.
Антон ехал и вёл немой разговор сам с собой. А дождь всё усиливался. Дворники смаргивали струи дождя, как слёзы с глаз. Сейчас он ещё разок крутанётся по городу, заедет на заправку и домой.
Перед светофором остановился. Взгляд выхватил женскую фигуру под деревом. Весенняя листва ещё мелкая, не спасает от дождя. Промокла вся, смотрит перед собой невидящим взглядом. Странно, красный вот-вот загорится, а она всё стоит под деревом. Ждет кого-то? А он не торопится к ней. Или тоже ушла из дома? Не знает, куда идти?
Светофор переключился, и Антон проехал дальше. А женщина под деревом осталась. Он сдал назад, благо машин в выходной день на улицах мало. Опустил стекло со стороны пассажирского сиденья, посигналил. Она не обратила внимания.
— Садитесь, – крикнул Антон. – Куда вас отвезти?
Женщина повернула голову, посмотрела на него. Плачет или это дождь по лицу?
— Я не могу тут долго стоять, — поторопил он её.
Она с трудом отлепила ноги от асфальта, медленно подошла к машине, не обращая внимания на дождь. Открыла дверцу и села на пассажирское сиденье. Уголки губ чуть дрогнули, но улыбки не получилось.
«Обивка намокнет, не кожа же ведь», — подумал Антон и включил обогрев под сиденьем. Женщина провела рукой по мокрым волосам, потом попробовала натянуть подол юбки на округлые колени. Не получилось, ткань прилипла к телу.
— В бардачке упаковка бумажных платков, — сказал Антон и тронул машину с места.
Женщина достала платок и промокнула лицо.
Какое-то время они ехали молча.
— Вас куда отвезти? – не выдержал он.
— Мне некуда ехать. — Голос у неё оказался приятным, низким.
«Опаньки! Вляпался, ты, парень», — промелькнула мысль.
— Я вспомнила. Отвезите меня в Шереметьево.
— Хорошо. Что, от мужа сбежала? К маме летите? Вещей у вас с собой нет, — сказал Антон, заметив её удивлённый взгляд.
— Муж ушёл сам два года назад. Мама через полгода умерла, сердце не выдержало, — сказала вдруг женщина.
— Так зятя любила? – Антон чуть не хохотнул своей шутке.
— Муж ушёл, когда у моей дочери обнаружили лейкоз. Знаете, что это такое? Больницы, слёзы… Не выдержал. Я его не виню.
Антон прикусил язык.
— Потом ушла мама, сердечный приступ. Подруги… Когда стала просить помочь деньгами, тоже все исчезли. Звонят иногда, но быстро сворачивают разговор, боятся, что денег снова попрошу. Только деньги больше не нужны.
— Дочка поправилась?
— Нет. Продала квартиру, оплатила её лечение в Германии. Только всё напрасно. Дочка умерла. Я ничего не могла сделать.
Антон посмотрел на неё. Глаза сухие, в них застыла тоска.
— Послушайте…- начал он.
— Дочь мечтала поехать на море. Перед отъездом в Германию я купила два билета на самолёт. Для неё. Чтобы она хотела жить…
— У вас есть билеты?
— Да. Самолёт завтра утром.
Он молчал. А что тут скажешь? У него есть квартира, машина, работа, нет ребёнка, не заболеет, не умрёт. Он никогда не испытает того, что испытала эта женщина. Да он просто счастливчик.
— Сколько ей было?
— Завтра было бы двенадцать. Я специально подгадала билеты на день рождения, — она говорила спокойно о таких жутких вещах.
«Двенадцать! Да что же это такое?! Как ты смогла пережить? Как вообще ещё жива?» — хотелось ему крикнуть.
— У меня нет детей. Жена аборт сделала в десятом классе от одноклассника. Я не знал. Ждал, надеялся. Рассказала, когда расставались, чтобы больнее уколоть. Мол, неудачник, тебе даже с женой не повезло.
— Вы поэтому от неё ушли?
— Почему ушёл? Нет, это она от меня ушла, к другому, более богатому. Неудачником меня называла, никчёмным. Может, кофе горячего выпьем? — Впереди показалась заправка. – Я с утра ничего не ел. Да и вам хорошо бы согреться.
Женщина пожала плечами.
Они сидели за столиком маленького кафе на заправке. Два стаканчика с кофе, тарелка с пирожками. За соседним столиком мужчина не сводил глаз с женщины. Антон пересел так, что закрыть её от него.
— Где можно руки помыть? – спросила она.
Антон огляделся, заметил указатель на стене.
— Там, — махнул он рукой.
Когда она вернулась, он заметил, что причесалась, волосы высохли и распушились. Антон вдруг понял, что ей чуть больше тридцати. Там, под серой тучей и дождём, она показалась ему гораздо старше. Высокая, стройная, с правильными чертами лица. Таких любят режиссёры и модельеры – можно нарисовать, слепить любое лицо.
— Дочь очень любила картошку фри. Я иногда покупала ей. Когда Лиза отказалась есть, я поняла, что это всё…
— Как вы пережили это? У меня бы сердце разорвалось, — признался Антон.
— У меня его нет, там пусто, — сказала она, приложив к груди ладонь.
Она отпила кофе, к пирожкам не притронулась.
Они ехали дальше. Антон не спешил, времени навалом до утра. От неё пахло дождём и липой. А от жены пахло духами. Она пользовалась приторно-сладкими, от которых у него начинала болеть голова. И всё время говорила, музыку не давала послушать. А эта молчит, словно её и нет в машине.
— Священник сказал, что до сорокового дня человек находится между небом и землёй, где-то рядом. Я чувствую дочь, её дыхание по ночам. Иногда она зовёт меня. Просыпаюсь, а её нет. Как вы думаете, она может полететь со мной на самолёте? Будет сидеть рядом? Лиза так мечтала о море.
Антон представил, как она сидит в кресле самолёта, а рядом с ней худенькая глазастая девочка…
— А как вы там? У вас же нет с собой вещей. – Видение исчезло.
— Куплю что-нибудь. Неважно.
— Только возвращаться сюда всё равно придётся. Там лучше не станет. Вы свою боль с собой везёте. А деньги у вас есть? Я могу дать, просто так.
— Спасибо, не надо. – Она повернулась и впервые задержала на нём взгляд.
Впереди показалось здание аэропорта.
— Меня Антон зовут. А вас?
— Людмила. Мама звала меня Милой.
Антон припарковался у терминала, вышел из машины.
— Здесь нельзя долго стоять. Вы точно решили лететь? – на всякий случай уточнил он. – Там где-то должна быть зона отдыха, что-то типа отеля с почасовой оплатой. Лучше идите туда. Вам нужно отдохнуть. Это дорого, но спать сидя неудобно и опасно. Вот деньги. – Он протянул ей несколько купюр.
— Не надо. У меня есть. — Людмила испуганно отступила на шаг назад.
— На юге тоже надо на что-то жить. Берите. Потом вернётесь, отдадите. А у меня будет причина вас ждать. – Он всунул купюры ей в руку.
— Спасибо вам большое. — Людмила на мгновение замерла, словно хотела сказать ещё что-то, но передумала и вошла в здание аэропорта.
Антон сел в машину. Дождь прекратился, тучи разошлись. Длинный день подходил к концу, на город опускались сумерки. Вдруг навалилась усталость. Сколько часов он за рулём? Пять? Шесть?
Антон откинул голову на спинку сиденья и прикрыл глаза. Перед ним тут же возник образ Людмилы. Вот она нахохлилась под деревом, смотрит невидящим взглядом перед собой. А вот сидит рядом и пытается прикрыть колени краем юбки… Вот впервые улыбнулась в кафе… Её взгляд перед тем, как исчезнуть в здании аэропорта… Ему показалось, что он провёл с ней не несколько часов, а прожил целую жизнь. Он дёрнулся, будто кто толкнул его. Оказывается, уснул. Открыл глаза и увидел перед собой Людмилу. Она не снилась, стояла перед машиной и смотрела на него. Потом села на пассажирское сиденье.
— Вы передумали улетать? – спросил он.
— Вы забыли дать мне номер вашего телефона. Как же я отдала бы вам деньги? – Она улыбнулась легко и непринуждённо. От её улыбки сердце в груди сделало кульбит и понеслось галопом.
— Вы правы. От себя не убежишь. Куда бы я ни уехала, со мной везде будет моё горе. Я не смогу наслаждать морем без Лизы.
Антон повернул ключ зажигания и тронул машину с места. Когда он посмотрел на Людмилу, она спала, склонив голову к плечу. Проехав ещё немного, он остановил машину у заправки.
Мимо проезжали автобусы и автомобили, везли домой прилетевших путешественников, с подарками, снимками и яркими впечатлениями. Кто-то спешил на рейс в аэропорт. А на обочине перед заправкой спали в машине мужчина и женщина. Им некуда было спешить, их никто не ждал. Два человека, два одиночества, и одна надежда на двоих…
«Жизнь – это волшебство, великий дар и безусловная ценность, но именно скоротечность, именно Смерть делает её такой. Только в моменты конфронтации со Смертью человек способен осознать, что одна минута Жизни может вмещать в себя бесконечно много возможностей. Один совершённый поступок, одно слово за это короткое время, могут всё изменить, и лишь Любовь придает созидательный характер, глубину и высочайшее качество нашему действию, только она способна наполнить смыслом каждое мгновение Жизни…»
Леа Веденски «О Жизни, Смерти и Любви. Записи на полях в дневнике психолога»
