Вася родился в деревне под городом Брянском. И жил-поживал с мамой и папой в собственном маленьком, но таком уютном домишке с белыми занавесками на окнах, с кустами роз в полисаднике. Вася бывал в гостях у бабушки, которая жила через дорогу. Она кормила любимого внука пирогами. Она была хорошей стряпухой.
Отец у Васи был плотником и все строил в деревне. И дома, и конюшню новую для колхозных коней, и амбар для зерна. Семья держала корову, были на подворье и утки и гуси, и куры. Охранял двор огромный пес Шарик.
Васю родители с малых лет приучали к труду. В шесть лет он уже пас гусят. Гонял их к запруде на реке, где они плавали и ныряли, потом гнал их на лужайку с молодыми одуванчиками и строго следил за тем, чтобы гусята набивали травой свои зобы. Потом он гнал их на подворье. В плохую погоду он рвал траву для подопечных сам.
Он обожал свою корову по кличке Ночка, встречал из стада, давал на ночь сытное пойло. Чтобы коровка молочка побольше дала.
Вася пошел в школу и так хорошо учился, что родители им гордились. Вечерами мать с отцом говорили о будущем своего сыночка.
-Большим человеком станет. В институте будет учиться.
Война лишила Васю всего. Дома, любящих родителей, друзей, малой родины. Отца они проводили с матерью в военкомат в районном центре по тропинке так далеко, как могли пройти. Уставшего Васю отец даже пронес на руках.
-Пусти. Мне уже десять лет скоро. Не маленький.
А мама все держалась за отца и держалась и плакала горючими слезами.
Тяжелым было прощание.
Потом пришло известие, что отец ранен и лежит в госпитале. Мама поехала проведать. Линия фронта все ближе и ближе подступала к их деревеньке. Слухи про немецкую оккупацию ходили разные.
-Спасать тебя нужно, Вася, сыночек мой ненаглядный. Угонят тебя в неметчину. Не увидишь ты сторонки родимой.
Где мама добыла адрес какой-то дальней родственницы в далеком Благовещенске на реке Амур, Вася не знал. Но она уверяла Васю, что там его ждут, не дождутся и примут как родного.
Билет мать купила на последние деньги, сама проводила сына на вокзал и попросила проводницу присмотреть за подростком. Дорога была долгая. Вася быстро съел все, что мать собрала ему в дорогу, а на станции вышел, чтобы купить на базарчике себе еды. А когда полез за деньгами в карман – там денег не нашел. Ловкий вор обокрал его. И остался Вася с сомнительным адресом в кармане без копейки денег с пустой торбой. Он заплакал. Продавец молча отдала ему бутылку молока и порцию вареной картошки. Еды хватило на два дня. А чем жить еще два дня, ведь именно столько еще нужно было провести в пути до места назначения. Соседи в вагоне не дали ему пропасть с голоду. Поделились едой.
На станции Куйбышевка Восточная нужно было делать пересадку. Пошел Вася в кассу, показал билет, ему дали новый на пригородный поезд. Вся дорога была уже оплачена. Он был транзитным пассажиром.
В Благовещенске он не нашел никого. То есть он пришел по указанному адресу, но там ему сказали, что никаких родственников у них нет, что Васю они видят первый раз, и что пусть мальчик идет своей дорогой туда, откуда пришел.
Вася пошел на вокзал и три дня провел там. Даже если бы он чудом пробрался на поезд, как собирался сделать, возвращаться ему было некуда. Его родная деревня была на территории, захваченной немцами.
Постовой милиционер окликнул мальчика, выслушал его горестную историю, сам сходил в органы попечительства и принес ему билет и путевку в Детский дом. И опять он добирался самостоятельно. Чувство заброшенности, полной растерянности было в его душе. Никому он, бедный, больше не нужен на этом свете.
-Ничего, — утешал его сторож дядя Миша, — не пропадешь. Здесь и друзей найдешь, и крыша над головой будет. Страна тебя не бросит в трудную минуту.
И Вася не пропал. Его здесь все любили, и он любил всех. Таких же обездоленных сирот, как и он сам.
Война гремела и злобствовала. В коридоре висела карта, на которой флажками была отмечена линия фронта. На этой большой карте Вася карандашиком поставил маленькую точку в том месте, где была его деревня. Точка была за линией фронта. И хоть и остановили немцев под Москвой, но фронт застыл. И только Сталинградской битвы немцы стали отступать. А Вася все смотрел и смотрел на карту. И вот наступил праздник. Родная Васина деревня была освобождена.
«Здравствуй, дорогая мамочка! Я так рад, что деревню нашу освободили, и можно послать тебе письмо, и оно дойдет до тебя.
Я жив и здоров. Живу в Детском Доме. Здесь живу я в тепле и в сытости. Хожу в школу. Учителя меня хвалят. Учусь я хорошо. Троек у меня нет, а одни четверки и пятерки. У нас есть библиотечный уголок. В нем много книг из нашей библиотеки поселковой. Я много читаю. Как там мой папа? Пришли мне его адрес. Я ему напишу письмо. Ты меня заберешь?
Жду ответа, как соловей лета.
Конверт он подписал правильно.
Деревня Горошки. Недалеко от города Брянска.
Моей маме. Буряк Анне Григорьевне.
На обратной стороне конверта Вася написал: «Лети с приветом, вернись с ответом».
-А марки — то что не наклеил? Без марки письмо не дойдет. Вот тебе марка – клей в уголок.
Тетя Вера дала мальчику марку. Вася наклеил.
-Теперь дойдет?
-Дойдет. На почте народ смышленый работает. Разберутся, что письмо в Брянскую область. Район не написал, но не думаю, что там много деревень с таким уютным названием «Горошки».
-А когда ждать ответа?
-Недельки через три.
Вася стал ждать. Не дождался. Мама ему не написала даже через месяц.
-Не нужен? За что? Никому не нужен. Один я на Белом свете. Что меня ждет впереди?
Вася задавал свой вопрос звездному небу. Но оно молчало.
Глава девятая
Родители
Был во дворе Детского Дома тихий уголок. В углу был вкопан столб, а на нем – крышка. Получился круглый столик. Вокруг него вкопали скамейки. Сиди себе отдыхай, книги почитывай, в шашки играй с другом или облака в небе разглядывай. Иногда здесь собирались ребята разных возрастов и разговаривали. Обо всем. Вот сегодня первоклассник Антошка вдруг попросил рассказать ему про родителей. Он своих не помнил совсем. В три года он оказался в детском доме для малышей. Его нашли на вокзале.
-Кто такие родители? – спросил он вдруг, — например мама – какая она?
Сразу все примолкли. Каждый ребенок вспоминал свою маму. А как объяснить Антону, что такое мама? И правда, какая она?
Мальчики всех возрастов задумались. Каждый вспоминал свою маму.
-Мама – это забота о тебе. Мама не бросит даже в страшную минуту. За мной однажды бык помчался в нашей деревне. Страшный. Я убегал и кричал, звал маму. А она на реке была, так она помчалась мне на помощь, не разбирая дороги, прямо через кусты. И как выскочит перед быком, меня на руки взяла, а в быка стала бросать комьями земли с дороги. И он помотал головой, но отступил. Мама храбрая и сильная.
Это сказал Дима. И все позавидовали ему. Вот какая у него мама храбрая. Она и теперь раненых выносит с поля боя. И пишет ему письма очень часто.
-Мама все умеет. Она печет блины вкусные. И кормит тебя. Ей для ребенка ничего не жалко, — сказал Олег.
-Мама любит своих детей. Меня она когда купала, она пела песенку.
Водичка, водичка, умой Сашеньке личико.
Чтоб смеялся роток, чтоб кусался зубок, чтобы глазки блестели, чтобы бровки чернели.
И еще она так щекотно целовала меня и в глазки и в носик. А я смеялся…
-А когда ты спишь, она ночью встает и проверяет, хорошо ли ты укрыт? И поправляет одеяло, если оно сползло. И ты опять согреваешься.
-А если ты, например, разогнался, бежал очень сильно, а потом упал нечаянно, она обмоет царапины и ранки теплой водичкой, йодом прижжет, подует и похвалит за храбрость. Что орал не очень сильно. Даже в соседней деревне слышно не было. И засмеется.
-Но она и наказать может. Если ты, например, кашу гороховую, не любишь, а мама – сварила. А ты сидишь и орешь громко: «Не хочу, не буду!» Может шлепнуть.
-Или, допустим, сидит под кроватью гусыня, птенцов, гусят выводит. И вот ушла она травку щипать, а ты решаешь, что можешь её заменить и садишься на корзинку с кладкой яиц. А яйца хрупкие – трескаются. А мама все это увидела и выскочила во двор, с березы веточку сломала и давай меня этим прутиком. Один раз стеганула.
Потом бросила прутик, и давай плакать. Ей гусят жалко было.
-Один раз всего стеганула? =- спросил дядя Миша, который смазывал колеса телеги неподалеку и прислушивался к беседе мальчиков.
-Один.
Егор громко вздохнул.
-Маловато. За такую провинность можно было бы и больше всыпать. А вот у меня мама была горячая. Рассердится- отшлепает, если не убежишь. А мы с братом проказливые были. Заставила она нас полы мыть во всем доме, а сама в магазин пошла. А мы с братом стали драться тряпкой, да забрызгали стенку беленую. Она пришла, рассердилась, а водой этой нас окатила. Мы с братом бежать. Да на березу быстро залезли. У нас во дворе росли вот такие же березы. А весной дело было.
Видим – мама с жердью длинной по двору идет. А к жерди рубашонки наши привязаны сухие.
-Сыночки, переоденьтесь в сухое, а то простынете, — кричит она нам… Вот она, мамина любовь. Ты теперь все понял про маму, Антошка?
-Все. Мама – это хорошо. Это – радость.
На том и порешили.
Антошка шмыгнул носом.
И только Гриша не принимал участия в общем разговоре.
-Беги, Гришенька, беги. Там болотце я вижу, падай в воду, гаси огонь.
-А ты?
-Я тоже побегу, но так быстро, как ты, я бегать не умею. Беги, сынок, не оглядывайся на меня, спасайся.
Он бежал и оглядывался. Кусок горящего вагона, выброшенного взрывом, упал маме прямо на спину, одежда загорелась.
Она пробежала еще несколько шагов и упала. Больше Гриша родимую не видел. Кто-то схватил мальчика за руку и увлек к болоту. Как и все, Гриша упал в холодную воду, а вокруг бушевало пламя. Горели цистерны с горючим. Дышать было нечем. Потом солдаты стали помогать людям выбираться из огня.
-Мама, — звал Гриша.
-Нет твоей мамы. Погибла она. Сама видела.
Так сказала Грише соседка, которая отвела мальчика на станцию и сдала дежурной.
-Сирота. Нужно в приют определить.
Некому Грише теперь сказать это слово. Такое коротенькое и простое, но такое теплое и родное.
Мама.
А Вася после разговора о мамах под березками в углу двора решил написать еще одно письмо маме. Опять он писал, что жив и здоров, чего всем желает. Писал про свою жизнь в детском доме, сильно приукрашивал её. Он не хотел огорчать маму. И опять письмо не вернулось, но ответ ему мама не написала.
А война шла к концу. Март баловал теплом и свежей зеленью молодой травки у заборов, да клейкими молодыми листочками деревьев и во дворе Детского дома, и в лесном массиве через дорогу от дома. Весна пьянила своим запахами и наполняла мир ожиданием радости. Слово «Победа» было у всех на устах.
И вот настал этот день – 9 мая. Музыка маршевая звучала из репродуктора в коридоре, не переставая.
Наталья Михайловна выхлопотала для всех детей новую обувь. Мальчикам – черные ботинки, а девочкам – баретки, которые тоже были черного цвета. Дети начистили их так, что они просто сияли. Девочки надели сшитые блузки из парашютного шелка и сатиновые черные юбочки. Мальчикам выдали беленькие маечки с короткими рукавами. Свои брюки они отгладили так, что о стрелки можно было порезаться.
Хором руководила Наталья Михайловна.
Вставай, страна огромная!
Вставай на смертный бой!
С фашисткой силой темною,
С проклятою ордой.
Детский хор звучал красиво. Детям подпевали все.
Не смеют крылья черные
Над Родиной летать!
Поля её просторные
Не смеет враг топтать!
Да. Не смеет. Выстояла страна в этой схватке. И сберегла деток своих осиротевших. И вот они стоят здесь на сцене чистенькие, здоровенькие, в новой обуви, довольные и радостные. И зал поет вместе с ними. Двери клуба не закрывались целый день. Пели артисты художественной самодеятельности, демонстрировались фильмы и художественные и военная хроника. И все поздравляли друг друга. Военных подхватывали на руки и качали. Ликование и радость небывалая переполняла всех. Победа.
И стали дети ждать своих родителей. Шли матери и отцы, на углу забора сидел Гриша, завидев человека в военной форме, он громко спрашивал, за кем идут, а расслышав фамилию счастливчика, мчался вихрем известить товарища.
Вася сидел в общей комнате и читал интересную книгу, когда в комнату вбежал Гриша и еще издалека стал громко кричать.
-Чего ты сидишь? Там твой папка за тобой идет.
-Не может быть, тебе послышалось, — отмахнулся Вася.
-Фамилия твоя Буряк?
-Буряк.
-Зовут Вася?
-Да. А вроде бы ты не знаешь?
-Все правильно. За тобой идет солдат. С мешком за плечами, весь в медалях.
Вася не до конца поверил своему счастью, но вдруг, сорвался с места и выбежал на дорогу, ведущую к Детскому дому. А за Васей побежали все дети, игравшие во дворе. Как же? Всем хотелось увидеть Васю счастливым.
Действительно, прямо серединой дороги шел солдат к их Детскому дому. Шел торопливо и размашисто.
-Папа! – закричал Вася.
-Я здесь, сынок, к тебе иду, — послышался родной голос издалека.
Вася бросился бежать навстречу изо всех сил. И солдат тоже ускорил шаг, а потом побежал, раскинув руки. Они встретились и обнялись. Вася вцепился в отцовскую гимнастерку двумя руками. Сердце мальчика громко стучало. Отцовское сердце тоже громко стучало. Он смеялся от радости.
-Вася, какой ты стал большой, мой мальчик. Да ты в дедушку своего. Это он был большой и сильный. А ну — ка встань на минутку в сторонке. Я на тебя полюбуюсь. Прямо герой. Одет, обут, ботинки начищены. Ты уже в каком классе?
-В шестом.
-А я когда на войну уходил, ты во второй только перешел. Вырос, а я и не видел, как ты рос. Я все о тебе спрашивал мать в письмах, а она все отмалчивалась. А эта змеюка за хромого Гришку замуж вышла. Двоих детей уже родила. Девочку в сорок втором и сыночка в сорок четвертом. Так что есть у тебя и брат по матери и сестра. Видел я её издалека. Сердце так и ухнуло. Так хотелось обнять, к сердцу прижать и не отпускать больше. Да нельзя. Чужая жена теперь.
Веришь, скрепился сердцем и пошел про тебя спросить. Дом то от родительского через дорогу. Говорить не хотела, потом письмо твое в конверте отдала. Некуда ей тебя забрать, прокормить не сможет, обуть и одеть. Просто настаивала на том, чтобы оставить тебя в Детском доме. А я только ночь в доме у матери переночевал, вернее в землянке за домом, дом то сгорел в войну, да поехал тебя искать. Я к тебе шел через эту войну. Только ранен был шесть раз, из них три раза легко. Я же в пехоте воевал. А там служба тяжелая. Только Вася, знай, и танки пройдут и пушки залпы дадут, а пока пехота не пройдет – земля не возвращена. Вот когда мы протопчем тропинки новые, вот тогда территория наша. Новые рубежи мы делали. Но я воевал и знал, что обниму тебя, сынок. Вот и случилось. Ты и я – мы опять вместе. А у матери остаться не захотел. Видеть её – сил моих нет. Пойду по свету искать уголок с приветом.
Вася привел отца в Детский дом.
Тамара Дмитриевна сразу дала чистое полотенце и плеснула теплой воды в умывальник. Солдат помыл руки с дороги. Повариха радушно пригласила его к столу. А Вася кормил отца, подливал добавки в чашку, пек на сковороде оладышки, наливал мед в вазочку, заваривал свежий чай. А Петр все ел, да нахваливал. Еда была домашней.
-А нас на передовой только два раза в день кормили. Бывало, несет повариха в окопы нам фляги с кашей. А снайпер вражеский выследит, да начинает пули посылать в бачки. И принесет повариха бачки с пулями. А мы разделим, да едим. Сколько раз я пулями в каше давился, не пересчитать.
Отец обошел весь Детский дом. Осмотрел все по-хозяйски. Одобрил, но входная дверь и простой навес над входом ему не понравились.
-А я ведь плотник хороший. До войны плотником работал. Давайте, я починю крылечко и дверь и веранду для деток сделаю царскую. Вижу, у вас тут и пиломатериалы лежат.
-Лежат уже второй год, а вот денег на оплату труда плотников никак не найдут.
-Какие деньги? Поживу у Вас, покормите – вот и вся плата.
На том и порешили. И взялся солдат за дело. Руки истосковались по мирному труду. Плохонький фуганок и рубанок принес дядя Миша из дома, пила нашлась в хозяйстве самого детского дома. Гвозди дали в ДЕПО бесплатно, как шефы своим подшефным. Верстак устроил Петр во дворе. Инструмент весь умелые руки солдата отремонтировали и отрегулировали, а теперь со стороны казалось, что рубанок сам скользит по доске, без всяких усилий плотника. Когда солдат работал, рядом с ним толпились мальчишки. Некоторым везло, им разрешалось поработать рубанком, а снятую стружку они получали в подарок. На память.
-Работает, как песню поет, — сказал про Васиного отца дядя Миша.
Через неделю Петр навесил новую дверь. Теперь она легко открывалась и закрывалась. И она имела две ручки. Да. Две. Одна была для взрослых, а другая, прибитая пониже, для малышей. И все были очень рады.
Мальчики помогали столяру при строительстве веранды.
-Будет деткам где в непогоду дышать свежим воздухом, — говорил Петр. В месте с мальчиками, он выехал на деляну для заготовки дров, выделенную Детскому дому леспромхозом. Там он нашел отличный строевой материал — великолепные деревья. Он сам их спилил, обработал, и готовые бревна они с мальчиками доставили на территорию волоком, впрягаясь в волокушу по десять, пятнадцать человек. Петр научил мальчиков распевать дубинушку для совместных усилий. Ребятишкам очень нравилось новое занятие. Наталья Михайловна даже сама приняла участие в доставке бревен, чтобы убедиться, что это – безопасное занятие для детдомовских ребятишек.
-Да это просто прогулка! Никакой угрозы здоровью нет.
Ямы под опоры копали тоже дружно все вместе. Столбы вкопали сразу же. Ямы то были возле крыльца, не дай Бог упадет зазевавшийся ребенок. Навес покрыли шифером.
-Что-то скучно у нас выглядит стена у входа.
Петр рейками разделил стену на квадраты. Каждый квадрат оформляли группы из лучших художников Детского дома. И вот уже появились картинки. Почему-то чаще других художники рисовали море и лодку под парусом. Парус делали из коры березы. И мчались лодки в разные стороны, то ли приглашая к путешествию, то ли дразня своим наслаждением волей.
Теперь вход в Детский дом выглядел шикарно. И детвора облюбовала хорошо оструганные, покрытые лаком ступеньки крыльца для отдыха. Теперь у скамеек в углу двора под березами появился конкурент.
Для девочек Петр сделал игрушечную коляску кукольную. Высокую, на деревянных колесиках с удобной полированной ручкой. Только кукол в Детском доме не было. Считалось, что школьникам они ни к чему. И тогда девочку превратили в куклу Арлана. Бедный пес сопротивлялся, но девочки клали его в коляску, давали сухарик, укрывали лоскутным одеяльцем, и катали по большому двору. Да еще и пели ему колыбельные.
Баю, баю, баиньки!
Купим Арлашечке валенки.
Будет песик наш ходить,
Будет валенки носить.
-Да не одену я валенки ваши. Собаки валенки не носят, — ворчал Арлан, но девочки собачьего языка не понимали.
-Да пусть поиграют, — смирялся пес и засыпал в кукольной коляске. А что? Тепло и уютно.
Когда работы были завершены, отец Васи засобирался уезжать.
-Я обязательно тебя заберу, не горюй сынок. Вот только найду работу хорошую на стройке где-нибудь, место в общежитии, хорошо бы комнату дали, и сразу же тебя заберу.
Был назначен день отъезда. Вася ходил, как в воду опущенный. Он был в унынии.
Накануне отъезда в уголке большого крыльца сидели два друга – первоклассники Сергей и Женя. Они беседовали.
-Не нужно Васиному отцу никуда уезжать. Зря он уезжает. А как же Вася? Опять один? Он же думал, что отец к нему НАСОВСЕМ приехал. А вдруг уедет, да и не приедет больше никогда?
Два маленьких философа вздыхали и очень жалели друга Васю, который был защитником всех малышей Детского дома. Прямо как два молоденьких старичка. И где они только мудрости такой набрались?
-Я бы своего ни за что не отпустил. Я бы в него так вцепился, что не отстал бы.
-Может быть и реветь стал бы.
-Нет, реветь не стал бы, но попросился бы с ним. Куда он, туда и я.
Вася отца провожать на вокзал не пошел. Весь Детский дом почти пошел, а Вася – не пошел. Он боялся расплакаться на виду у всех, он боялся упасть на колени и, протягивая к отцу руки, умолять его не покидать родного сына.
Но он ушел в спальню и там вдруг стал раскачиваться из стороны в сторону и стонать. Так ему было больно.
Звуки услышала Ангелина Викторовна и все поняла. Телега стояла возле дома, дядя Миша только что привез молоко.
Он нисколько не удивился, когда с крыльца спустилась торопливо Ангелина Викторовна вместе с Васей, которого она крепко держала за руку.
-На станцию. Быстрей. Мы его догоним и вернем.
Дядя Миша понял все. Он торопил лошадку окриком всю дорогу. Они успели. Отец Васи уже стоял у вагона и растерянно осматривался по сторонам.
Ангелина Викторовна подбежала к Петру.
-Где твой билет?
-Вот.
Женщина вырвала билет из рук растерянного отца Васи, разорвала в клочки и бросила по ветру.
-Собрался он в дальние края. А что? Здесь работы нет? Или жилье найти невозможно? Уедет он на север. Не позволю! И так кругом горя видимо-невидимо. Война беды наделала. Так вот на это я смотреть не могу. Не дам Васю второй раз сиротить!
Петр стоял притихший, а дядя Миша спросил Ангелину Викторовну.
-А у вас в родове генералов не было?
-Не было. Я – первая, — засмеялась Ангелина.
На телеге всем хватило места. Теперь лошадку никто не подгонял. Она шла неторопливо. Вася, прислонившись к отцовскому плечу, задремал. Все. Теперь они никогда не расстанутся.
В ближайшие два дня отец нашел работу в ДЕПО. Он пошел туда утраиваться плотником, но плотники были не нужны. Петру предложили пойти на курсы машинистов, которые специально открыли в городе при железнодорожном техникуме, для солдат, возвращавшихся к мирной жизни. Ускоренные курсы. По двенадцать часов в день. Шесть уроков с утра и шесть после обеда. Отец по рекомендации Ангелины Викторовны купил крошечный домик. Деньгами она его ссудила. Домик был в запущенном состоянии. Уже года три в нем никто не жил. А какая усадьба была при доме! Большой огород и сад, просторный двор и полисадник под окнами дома.
-Мы обустроимся. Я же плотник.
После оформления покупки Ангелина Викторовна привела маленький десант. Мальчики и девочки очистили усадьбу от бурьяна, огромный костер запылал в огороде. Потом отмыли дом внутри и даже снаружи. Крыша на доме была целехонькой, но её отец покрасил для прочности суриком, отремонтировал двери, веранду. Привез лес, который со скидкой, как воину-освободителю, продали на пилораме, вместе с Васей они убрали нижние гнилые венцы, заменили их новыми бревнами. Сгнившие рамы убрали. Отец сделал новые.
А когда они с Васей вечерком сидели на крылечке и играли в забытую игру – в звездочки, а груши в саду осыпали их своим цветом, Вася услышал и весь мир услышал.
-Именно так я и представлял свою мирную жизнь. Именно так. Не иначе. Свой дом, свой двор, и рядом ты – мой сынок. И мама твоя. Ах, Катя, что же ты наделала?
И тяжелый вздох, похожий на стон, вырвался из отцовской груди.
А потом к ним приехала бабушка. Они сидели на крылечке, ничего не знали, но во двор вбежал Гриша.
-Вы что тут сидите? Там к вам бабушка твоя, Вася, идет с какой-то дамой. Они сундук здоровенный несут вдвоем, и уже все руки оборвали. Не могут уже. А вы тут сидите.
Петр схватил тележку и помчался по дороге навстречу путешественницам. В самом деле, по дороге к их дому шла мама Петра, а рядом с ней – двоюродная сестра Петра – Леночка.
-Сынку, дорогесенький мой, а я вот получила от тебя письмо, да и двинулась в путь. Чего мне в той землянке пропадать? Да и Лену с собой сговорила. Она одна на свете осталась. Кроме нас у неё никого нет. Всех война, будь она неладна, прибрала. А это кто там у тебя из-за плеча выглядывает? Внучок мой? Да иди, гарнесенький, к бабушке. Я тебя обниму, да приголублю.
С приездом бабушки все пошло на лад. Они с Васей и Леной оббили лозой стены дома и помазали глиной. Они проконопатили и промазали глиной пазы на веранде. Теперь та не было сквозняков.
В кладовке старого дома нашлись кастрюльки и сковородки и прочая кухонная утварь. За три дня отстроили все вместе дощатую летнюю кухню, бабушка сама сложила печку, отец сделал полки и полочки. На большой веранде дома поставили кровати, полученные на время под расписку из Детского дома, а веранду разделили пестрой ситцевой занавеской на две половины. Дальняя была отдана матери и Леночке. Налаживалась жизнь, мирная жизнь на Земле.
Залили фундамент под пристройку к дому. Уж больно мал был домишко. Всем в нем негде было разместиться.
Ожил солдат. Нашел себя в мирной жизни. А тут соседка матери письмо написала, что овдовела Катя. Осталась с двумя детьми на руках. И что старшая девочка – Петина. Катя из госпиталя приехала в положении. Испугалась, что не выжить ей без подмоги, и пошла замуж за хромого.
Крепко задумался отец после таких новостей. Не спал. До утра на крыльце сидел и курил папиросу за папиросой, а к рассвету взял листок бумаги и стал писать письмо той, которую он так любил.
« Приезжай, Катя. Ты мне нужна. Не обижу и ничем никогда не попрекну. Сынишку твоего приму, как своего родного. Ты нужна Васе. И мне».
Он сам отнес письмо на станцию и опустил в почтовый ящик.
Петр высчитал сроки. Сколько шло письмо, Сколько нужно на сборы и на дорогу. И он стал ходить на станцию, чтобы встретить свою жену. И что бы вы думали? Встретил. Только Вася сторонился матери. И она чувствовала себя виноватой рядом с ним.
Теперь Вася был вполне счастливым человеком. Семья. Дом. Папа, мама, бабушка, сестра Полинка, маленький брат по матери Ванечка.
И пес Арлан, навещавший друга по вечерам. Не мог же он совсем перебраться на Васино подворье. Как можно? А на кого он детей оставит? Кто их будет охранять?
Автор Валентина Телухова
