Истину о том, что чужая шуба – не одежда, а чужой муж – не надежда, Людке ещё в детстве внушила бабушка. Гордо откинув свою величественную голову с тяжёлым узлом волос на затылке, она, положив ногу на ногу, устремляла на маленькую Людку печальный взгляд карих глаз и изображала свою племянницу:
— Я полюбила! Ты представляешь, детка? Она полюбила! Тьфу, на неё! Кто она такая, чтобы полюбить и взять себе чужое?
И, не дождавшись ответа от испуганной Людки, отвечала сама себе:
— Лиса она! Вот кто она такая… Лиса в курятнике. Прокралась тихой сапой и цапнула чужое. А чужое – оно чужое и есть, живи и бойся, а вдруг отыщутся хозяева и обратно заберут. Стыд-то какой…У неё ведь так и вышло, потешился хахаль-то с ней, потешился да и слинял обратно в семью…
Наверное, поэтому Людка, случайно встретившись со своим бывшим одноклассником Вовкой Моревым, пригласившим её в кафе, неловко одёрнула на коленках короткую юбку и спросила напрямую:
— Ты женат?
Будто не услышав её вопроса и даже, как будто испугавшись его, Вовка начал вспоминать их детство, школу, учителей.
— Людка, помнишь ту волшебную ночь после первого экзамена, когда гуляли всем классом? Я тогда накинул тебе на плечи пиджак, дрожала же вся, а ты разревелась. Почему? До сих пор не понял… Обиделась что ли?
— Ничего я не обиделась, просто к окончанию школы у всех девчонок уже воздыхатели были, а я всё одна и одна. Я же знала, что твой пиджак не мне был предназначен, а Ольге, чтобы позлить её… А я же о своём мечтала… Глупая была, ужас!
Вовка тяжело вздохнул:
— Ох уж эта Ольга, поводила она меня за нос, пока я однажды всерьёз не рассердился и не сказал, как отрезал: «Всё! Прощай, моя голубка!» И ушёл. И не оглянулся, хотя она и бежала за мной…
— Так и всё? – испуганно переспросила Людка. – Не может быть! У вас же была такая любовь…
— Была… Моя первая любовь… А ты-то как? Исчезла куда-то сразу после выпускного…
— Да никуда я не исчезла, куда мне было исчезать? Я без проблем поступила в институт печати…
— Еще бы… Ты же всегда училась лучше всех в классе…
— Ну, допустим Ольги не лучше, но старалась… В институте тоже всё было хорошо, избрали старостой группы. Бегала с девчонками на танцульки. Но понимаешь, Вовка, в личной жизни мне по-прежнему не везло, будто проклятие какое на мне лежало. Да я уж и смирилась со всем этим, решила: буду старой девой. После института устроилась работать в книжное издательство, но, проработав год, и тут поняла: не моё…
— А как меня нашла? Подсказал кто-нибудь?
— Да не искала я тебя! – воскликнула Людка.
— Только не надо песен! Не искала, а нашла… Как это возможно?
— Обыкновенно. Если хочешь, считай это чудом, но я и вправду искала не тебя, а работу. Нашла объявление в газете, позвонила, договорилась с кем-то из ваших о встрече. Приехала, вошла в кабинет, а тут ты… Ты же ещё даже не сказал мне, берёшь меня на работу или нет, сидим в этой кафешке второй час, на нас уже официанты косо смотрят.
— Да и пусть смотрят, всё равно же никого нет… А мне с тобой интересно… Так иногда бывает тягостно на душе, а поговорить не с кем…
— Так, может, я на роль жилетки подойду? На работу-то ты меня возьмёшь?
— Ты ещё спрашиваешь!
Так Люда стала секретарём-референтом, а точнее, человеком, которому босс мог открыть душу и поплакаться, не опасаясь быть непонятым или осмеянным.
Работа Людмиле нравилась, зарплата устраивала более чем, но всё равно не было в её душе покоя, потому что отношение к ней босса Вовки оставалось двойственным и не очень понятным. Она училась управлять своими эмоциями, и никто даже предположить не мог, какие бури иногда бушевали в её душе. Она была тиха и строга, не позволяя никому даже маленьких вольностей по отношению к себе. Вскоре их и не стало, молодёжь окрестила её синим чулком, пожилые сотрудники уважительно называли недотрогой.
Но всё переменилось, когда как-то по осени босс Вовка задержался в своём кабинете допоздна, чуть ли не до ночи, а она по обыкновению ждала его, чтобы закрыть кабинет. Неожиданно он появился в дверном проёме очень взволнованный и, подойдя к ней вплотную, не предложил, а почти приказал:
— Сегодня я довезу тебя до дома…
Ещё не совсем понимая, что происходит с Вовкой, Людмила в знак согласия молча кивнула. По дороге они заехали в магазин, купили конфеты, вино, фрукты. Этот джентльменский набор красноречивее всех слов говорил о том, что ждало Людмилу дома.
Она боялась этого, как огня, потому что до этого момента в её жизни так и не случилось ещё ни одного мужчины.
Они выпили, Людмила почувствовала, как ей хорошо рядом с Вовкой, в закружившейся голове опять мелькнул Вовкин пиджак, который он когда-то накинул ей на плечи. Вовка тоже оживился, в глазах появился какой-то дикий степной блеск.
Но когда Вовка положил свою горячую руку ей на колено, Людка вздрогнула, потому что увидела невзначай, как из темноты окна на неё смотрели бабушкины глаза. Ей показалось, что бабушка вот-вот покачает своей гордой головой и скажет: «Чужая шуба – не одежда, чужой мужик – не надежда…»
Отшатнувшись от влажных Вовкиных губ, Людка тихо спросила:
— Ты женат?
И, уже представляя себя рыжей воровкой, забравшейся в чужой курятник, она ответила сама себе:
— Конечно, женат. Какая же я — дура. Кто она? Ольга?
— Ольга… Не смог я уйти от неё, привязала она меня к себе, ещё в школе привязала. Я был женат, и жена была хорошая, ребёнок. А тут появилась она и всё разрушила. Нет, вру, не появилась, я сам её нашел. Она не замужем была, будто меня ждала. Так мы и стали с ней вместе. Всё есть, сын у нас растёт, достаток в семье, но так и не появилось душевного родства, чтобы вот так, как с тобой, поговорить обо всём, поплакаться. Она так и не встала вровень со мной, будто всё время «над».
Людка, придя в себя окончательно, поняла, что Вовке она не нужна в роли любовницы, он любит Ольгу, и всегда будет любить только её. Подавив обиду, она выслушала Вовкины плаксивые объяснения о неурядицах в семейной жизни и постаралась поскорее выпроводить его домой. После ухода Вовки она обнаружила на тумбочке кругленькую сумму денег. Хотела обидеться, вернуть на другой день, а потом решила, что она эти деньги заслужила, отработав целый вечер домашним психологом.
Вовка ещё не один раз заявлялся к ней домой, но уже без каких-либо посягательств на её тело, приходил просто, чтобы поговорить «за жизнь». И всякий раз оставлял ей деньги. Она даже сумела скопить нужную сумму и съездить на отдых за границу.
Как-то Вовка обратился к ней с необычной просьбой:
— У друга моего Ильи проблемы… Может, поговоришь с ним? У тебя это хорошо получается…
— А он женат?
— В том-то и дело, что нет. Разведён. Давно уже. Жена его такой стервочкой была, что он после неё ни о каких женщинах и слышать не хочет. Я ему порекомендовал тебя в качестве домашнего психолога, так что не удивляйся, если он захочет заплатить.
Люда не удивлялась, она уже и сама почувствовала, что у неё есть дар внушения, тот, который когда-то был у её бабушки.
Илья оказался солидным человеком, он вёл беседу неспешно, размышлял, спорил. Люда подметила, что для него важнее всего выговориться, чтобы его выслушали, не перебивая. Она это умела. Так у неё появился ещё один клиент, который тоже щедро платил ей за её психологические сеансы.
Люда заметила, что раз от раза Илья открывался ей всё больше и больше, она видела в нём те черты мужского характера, которых не было у Вовки.
Поджидая Илью на очередной сеанс, Люда старалась красивее одеться, благо, вещи она теперь могла позволить себе купить любые, старалась успеть сбегать в парикмахерскую, чтобы свои тяжёлые, как у бабушки, волосы уложить в причудливую ракушку. И однажды наступил такой момент, когда Люда поняла, что влюбилась. Решила, что именно сегодня всё ему скажет. Илья задерживался. Не имея мочи ждать Илью дома, Люда выбежала на улицу и закружилась под звёздным небом. Она даже не поняла, а просто почувствовала, что к ней в дом пришло счастье. «Это счастье,- думала Люда, — даже если Илья не полюбит меня…» Но в том-то всё и дело, что в этот вечер Илья на расстоянии почувствовал её волнение и приехал в этот вечер с огромным букетом роз. Он был крайне взволнован, потому как не знал наверняка, что ему ответит Люда в ответ на его признание.
Так вот в этот вечер их психологический сеанс закончился горячими поцелуями, а потом и предложением руки и сердца. Оба понимали, что они не просто случайные знакомые, они – половиночки одного целого.
Накануне свадьбы Люда не спала, но в какой-то миг как будто задремала и в рассветном проёме окна она увидела свою бабушку. Бабушка протягивала ей шубу и шептала: «Возьми, деточка, возьми. Она твоя, её у тебя никто не отнимет…»
Теперь уже за плечами у этой пары несколько счастливых лет семейной жизни и мальчишки-погодки, которых Людмила успела родить, вопреки прогнозам врачей, которые утверждали, что её детородный возраст безнадежно упущен.
