Крик новорожденного ребенка, настойчивый звонок в дверь, звук работающего на полную мощность телевизора – все это не заставило Игоря пошевелиться. Он сидел за столом в кухне, курил и смотрел в окно. Перед ним стояла открытая бутылка, рядом валялись огрызки яблока и хлеба. Вместо пепельницы Игорь сбрасывал пепел прямо в стакан, наполовину наполненный водой.
В дверь начали стучать, ребенок надрывался в соседней комнате, а Игорь никак не мог заставить себя подняться со стула и сделать хоть что-то. Единственным его желанием в эту минуту было только одно: чтобы все отстали от него и дали, наконец, сдохнуть. От цирроза печени, инсульта, случайно оторвавшегося тромба. Но жизнь настойчиво продолжала испытывать его на прочность.
Наконец он поднялся со стула, бросил дымящийся окурок в стакан, в котором плавали еще три таких же докуренные сигареты, потом медленно пошел к двери. Разумеется, на пороге стояла его мать: шапка на ней съехала набок, лицо раскраснелось, шуба была расстегнута.
— Игорь! Что происходит? Боже мой, на кого ты похож! И Лиза! Боже мой, твой ребенок там надорвется от крика!
Игорь едва отошел от входа в квартиру, когда мать внеслась в квартиру, оттолкнув его в сторону. Она на ходу сбросила сапоги, потом, причитая, пронеслась в комнату, где лежала Лиза. Игорь постоял немного в прихожей, потом столкнулся с осуждающим взглядом соседки и молча закрыл дверь.
Снова вернулся на кухню, налил в стопку коньяк, опрокинул его в себя, зажмурился и даже закусывать не стал. Достал из пачки очередную сигарету, закурил, опять уставился в окно.
Он слышал, как в кухню вошла мать. Даже не оборачиваясь к ней, Игорь знал о том, что на руках Анна Васильевна держит ребенка. Его ребенка. Дочь, которую Игорь ненавидел всей душой и которую видеть не хотел.
— Игорь, что происходит? – спросила мать, и ее голос звучал миролюбиво. Было понятно, что Анна Васильевна беспокоилась о нем и о своей внучке, но Игорь не мог внятно ей объяснить, что происходит. Просто он в один день лишился своей жены, а еще лишился семейного счастья и надежды на то, что справится. Нет, он не отец, он и мужчиной себя уже не осознавал. Так, биоматериал какой-то.
— А что происходит? – равнодушным голосом уточнил он у матери. – Я выпиваю, курю, отдыхаю. Ты держишь на руках ребенка и задаешь мне вопросы.
— Не ерничай! – голос Анны Васильевны начал повышаться, и Игорь усмехнулся. Да уж, все женщины чем-то похожи друг на друга: эмоциональные, чуть что не по ней, сразу начинается истерика.
— Я не ерничаю, мам, я отдыхаю, — ответил Игорь и снова налил себе коньяк. Только поднес стопку ко рту, как вдруг она резко вылетела у него из руки и упала на стол, а содержимое разбрызгалось по сторонам. Это произошло неслучайно: просто Анна Васильевна подошла к сыну и, держа ребенка в одной руке, другой выбила стопку из рук Игоря. Он сдвинул брови, но промолчал. Схватил стопку снова, налил коньяк, демонстративно глядя на мать, отпил.
— Хватит! Игорь, хватит! – теперь в голосе матери слышалась мольба. – Что ты творишь? У тебя на руках месячный ребенок, а ты…
— Не у меня на руках, а у тебя, — усмехнулся Игорь, — и вообще этот ребенок мне не нужен. Тебе нужен? Если да – забирай.
Мать стиснула челюсти, это было очень хорошо заметно. Игорь снова усмехнулся, а потом сделал звук на телевизоре, висевшем на стене в кухне, погромче. Мать выхватила пульт, убавила громкость, а Игорь поднялся со стула, и, покачиваясь, подошел к телевизору и прибавил звук вручную.
Теперь Анна Васильевна бесшумно плакала, а Игорь с тупым равнодушием осознавал, что ему плевать. Ему все равно на слезы матери, ему плевать на то, что происходит вокруг. Вместе со своей женой умер и он сам. Его больше нет, а, следовательно, нет и чувств.
Наташа умерла три недели назад, через неделю после того, как родила своего первого и единственного ребенка. Игорь плохо знал подробности смерти, ему сказали про какие-то осложнения, большую кровопотерю и отказ организма от борьбы за жизнь, но Игорю к тому времени было уже все равно. Он стал вдовцом, у него больше не было любимой жены, зато на руках оставалась дочь. Маленький комочек, совершенно ему ненужный. Зачем ему дочь, если он не может ей ничего дать? После смерти жены Игорь словно окаменел.
В первую неделю после смерти Наташи мать приезжала к Игорю каждый день. Помогала купать Лизу, кормить ее, гулять и пеленать, а, точнее, делала все сама. Игорь самоустранился от заботы о ребенке, которого считал виновником смерти своей жены. Если бы не было Лизы, не умерла бы Наташа.
На второй неделе Анна Васильевна приезжала уже через день. Она работала, у нее была еще одна внучка, о которой нужно было заботиться, да и приучить Игоря к самостоятельности не мешало бы. Но Игорь не занимался ребенком, максимум – совал в рот бутылочку с наспех разбавленной смесью, а в основное время он выпивал, смотрел телевизор или выглядывал в окно. На работу он не ходил, ему оформили отпуск по уходу за ребенком, обещали какую-то материальную помощь, но Игорю и на это было глубоко наплевать. Он не хотел жить, и ребенок был ему совершенно не нужен.
Теперь мать снова была вынуждена приезжать к Игорю каждый день. Анна Васильевна уже била тревогу из-за состояния сына и того, что он совершенно не занимается ребенком. Никакие увещевания Анны Васильевны не помогали, сын словно не слышал ее, после смерти жены превратившись в безмолвную и бездушную куклу.
— Я не могу приезжать каждый день! – сказала она, когда уже искупала, накормила и уложила Лизу спать. – Ты должен взять себя в руки, как-то начать жизнь. Ради дочери хотя бы…
— Ради кого? – Игорь поднял на мать пьяные глаза. Да, он выпил почти бутылку коньяка, а ведь пьяным себя не чувствовал, как будто воду пил. Даже алкоголь уже не спасал его от ощущения потерянности. Словно тело умерло, а дух еще продолжал существовать отдельно от него.
— Ради дочери, — ответила мать, — Игорь, у тебя есть дочь. Если Наташа сейчас там, на небе, смотрит на тебя, она явно негодует. Ты не можешь так поступить с родной дочерью.
— Из-за нее умерла Наташа, — ответил Игорь, — мне не нужна такая дочь.
— Игорь, Наташа умерла из-за тромбоза. Ребенок тут не при чем.
— Если бы ребенка не было, не было бы тромбоза. Это ребенок во всем виноват. Лучше бы умерла она, а не Наташа.
Анна Васильевна вдруг резко замахнулась и ударила Игоря по лицу. У него даже в глазах зазвенело, такой силы был удар. Вместо того, чтобы испугаться или прийти в себя, Игорь снова усмехнулся:
— Откуда только столько сил у тебя? Да на тебе пахать нужно!
Сказал это и рассмеялся, а Анна Васильевна в ужасе смотрела на сына, а потом схватила свою сумку и, быстро одевшись в прихожей, вылетела из квартиры.
— Вернешься еще, — пробормотал Игорь, а потом отправился спать.
На следующий день мать к нему не пришла. Уже к обеду Лиза истошно орала в своей кроватке, но Игорь снова демонстративно делал вид, что не слышит ее. Потом, когда в квартире стало тихо, он бесшумно вошел в комнату и заглянул в кроватку: дочка спала, раскинув ручки в разные стороны. Подгузник с нее почти сполз, на простыне появилось мокрое пятно.
«Неудобно ей, наверное», — подумал Игорь, а потом вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь. Чуть позже, когда Лиза снова проснулась и начала кричать, он привычно сунул ей в рот бутылку со смесью, а потом вышел из комнаты.
Звонок в дверь разбудил его посреди ночи. Он подскочил с дивана, на котором спал прямо в одежде, с трудом соображая, сколько времени и для чего кто-то звонит в дверь. Может быть, он затопил соседей? Или снова кто-то умер, а ему пришли сообщить об этом?
Он открыл дверь и замер. Внутри что-то щелкнуло, как будто переключатель кто-то дернул. Дышать стало тяжело, руки затряслись. Перед ним стояла девушка, точная копия Наташи, только моложе ее лет на десять. Такой была Наташа, когда Игорь только-только с ней познакомился. Ему показалось, что он сошел с ума, или это просто сон.
— Долго пялиться будешь или впустишь в дом? – спросила девушка и вызывающе посмотрела на Игоря. Он, опешив, отошел в сторону, впуская в квартиру девушку. В одной руке у нее была переноска, в другой – сумка. Она протянула ему сумку, а сама бережно положила переноску на комод в прихожей. Только тогда Игорь понял, что в переноске лежит ребенок.
— Ты кто? – спросил он, а потом только до него дошло. Это была младшая сестра Наташи, с которой Игорь виделся всего один раз – на собственной свадьбе. Тогда Лиле было всего двенадцать лет, теперь, выходит, двадцать два. И ребенок у нее есть. Игорь совсем ничего не знал о младшей сестре Наташи, потому что сестры общались на нейтральной территории, а дома Наташа редко говорила о Лиле.
— Я – твоя спасительница, — фыркнула Лиля, раздевшись и взяв в руку переноску, — где ребенок?
— В детской, — машинально ответил Игорь. Ему вдруг стало стыдно за то, что творилось в кухне и гостиной: везде было грязно, валялись остатки еды и пустые бутылки. Ребенок тоже был в грязном, Игорю не хватало ни смелости, ни желания заниматься уходом за Лизой.
— Ну ты и свинья, — такой вердикт вынесла Лиля, выйдя из детской, — это же твоя дочь, а ты даже зад ей подтереть не можешь! Вот бы также твоя мать тебе в детстве задницу не вытирала, как бы тебе сейчас жилось? Несладко, сто процентов.
Игорь почувствовал, что краснеет. Эта девчонка, которая была моложе его на пятнадцать лет, заставила его испытывать чувство стыда. Надо же, а ведь он был уверен в том, что все чувства ему уже чужды.
На дворе стояла глубокая ночь, а Лиля занималась его дочерью. Вымыла Лизу, переодела, перестелила постель. Ее ребенок все это время лежал в переноске, девушка только верхнюю одежду с него сняла. Игорь сидел на диване и глазел по сторонам, чувствуя себя полным идиотом.
В переноске закряхтел ребенок, а Лиля в это время находилась с маленькой дочкой Игоря в детской.
«Сейчас заплачет», — мелькнула в голове у Игоря мысль, и через полминуты из переноски раздался пронзительный крик. Покачав переноску и поняв, что такой метод успокоения ребенка не работает, Игорь осторожно прошел к детской и, открыв дверь, замер. Лиля сидела на полу, опершись спиной о кроватку, и кормила Лизу грудью. Маленькая дочка Игоря сладко причмокивала, а Лиля что-то бормотала ей, как будто колыбельную пела.
Игорь обомлел. Он ни разу не видел вживую, как младенца кормят грудью. Ему было тридцать семь лет, а такое зрелище предстало перед ним впервые и полностью выбило его из колеи.
Лиля подняла глаза и тут же недобро посмотрела на Игоря:
— Чего пялишься? Что надо?
— Там ребенок плачет, — сообщил он, снова ощущая себя глупцом и невеждой.
— Ну так возьми его на руки, покачай. Ты ведь только свою дочь брезгуешь трогать.
Слова девушки были похожи на копья, вонзившиеся в самое больное место. Где оно находилось, Игорь не знал, но меткое попадание в цель оценил. Закрыл дверь, подошел к переноске, извлек оттуда младенца, начал качать. Эти действия тоже были новыми, совсем не неприятными, а даже любопытными. На Игоря уставились два темных глаза, малыш перестал плакать, внимательно изучая того, кто качал его на руках.
Он сам не заметил, как Лиля вышла из детской, подошла к нему и силой отобрала ребенка. Села на диван, устало вытянула ноги, потом недружелюбно посмотрела на Игоря.
— Почему ты так поступаешь с ребенком? У тебя мозги есть?
Игорь смотрел на Лилю и не знал, что ответить. До этого все его поддерживали, успокаивали, предлагали помощь, а тут вдруг такое нападение. Лиля задавала вопросы и комментировала все точно, остро, без лишних сантиментов.
— Почему ты не была на похоронах Наташи? – задал он вопрос, чтобы уйти от ответа на те вопросы, что задала ему Лиля.
— Вообще-то я была, — ответила она, — просто ты был в таком состоянии, что сам не понимал, что вокруг тебя происходит. Мне кажется, что ты и сейчас не особенно понимаешь, что случилось. У тебя есть дочь, ей нужна твоя забота, а ты бухаешь и упиваешься своим горем. Если бы каждый так поступал, весь мир давно бы уже вымер.
— Мне все равно на весь мир, — ответил Игорь и увидел на лице Лили злобную усмешку.
— Еще бы! Есть только ты! Только твои страдания – самые тяжелые, с ними невозможно жить! Поэтому ты губишь других? Типа, тебе плохо, так пусть будет плохо и другим?
— Да пошла ты, — Игорь вдруг разозлился, а потом увидел на лице Лили улыбку.
— Ну вот, умеешь же кусаться. Так чего не кусаешься, когда твоей дочери плохо? Сидишь, сопли на кулак мотаешь. Ты знаешь, что отца моего ребенка размотало на мотоцикле? Он ехал домой, а потом его мотик занесло на мокрой дороге. И что? Мне нужно было удавиться и сына тоже?
Игорь сглотнул, молча наблюдая за девушкой. Нет, женщины не слабые создания, они – сильные. Именно поэтому природой предусмотрено деторождение именно для женского пола. Любой мужик бы сдох от одних только схваток.
— Я буду жить у тебя, — заявила Лиля, — твоя мама попросила меня об этом. Мне все равно, даже лучше. Послезавтра мне за съемную квартиру платить, а мне нечем. Буду жить с тобой пока, потом найду работу и свалю. Тебе ведь пофиг?
— Именно, — ответил Игорь, и Лиля молча кивнула.
Утром он проснулся от грохота и запаха чего-то домашнего. Вышел на кухню, увидел там Лилю с намотанным на груди младенцем. Она готовила блинчики, а от бутылок и огрызков яблок на столе не осталось и следа.
— Садись есть, — сказала она, а Игорь не стал возражать. В последний месяц он питался, в основном, коньяком и салатами из кулинарии. Блинчики были вкусными, он даже не ожидал того, что так соскучился по домашней еде.
Лиля взяла на себя все заботы по дому: готовила, убиралась, гуляла с обоими детьми. Для этого она попросила у Игоря денег: купила коляску для двойни, он помогал ей выносить ее, а потом заносил обратно. Ему Лиля поручила влажную уборку, пока она гуляла с детьми, а еще покупку продуктов по списку.
Игорь сам не понял, в какой момент он начал оттаивать. Ему нравилось наблюдать за тем, как Лиля возится с детьми: кормит их грудью, укачивает, укладывает спать. Теперь в детской стояли две кроватки: вторую Игорь лично перегружал из съемной квартиры Лили и устанавливал в комнате в своей квартире. Ему нравилось есть то, что готовила девушка, она же больше не задавала ему вопросов и не ставила ему в укор того, что он почти не занимался дочерью.
Анна Васильевна, пару раз приехавшая, чтобы проведать сына и внучку, с удовлетворением осматривала квартиру и обнимала Лилю. Та старательно выкручивалась из объятий и говорила, что она просто оказывает услугу, за которую ей предоставили крышу над головой и кормили.
— Я, наверное, на работу выйду, — Игорь сказал это Лиле примерно через месяц после того, как она появилась в его доме, — какой смысл мне сидеть дома, если тут есть ты? Я думаю, что мне разрешат уезжать домой, чтобы помочь тебе с коляской, но зато я смогу зарабатывать деньги и, возможно, помогу тебе впоследствии с жильем.
— Как знаешь, — Лиля пожала плечами, — если ты купишь мне квартиру, я буду только рада. Выходи на работу, дети останутся на мне.
Игорь смотрел на Лилю и поражался тому, как она, такая маленькая и худенькая, умудряется успевать все: кормить двоих детей грудью, ухаживать за ними, следить за порядком в доме, готовить, а еще… оставаться такой привлекательной и манящей.
Он поймал себя на мысли о том, что ему нравится Лиля, спустя несколько недель ее пребывания в доме. Сначала эта мысль его испугала, а потом Игорь решил, что ничего с этим чувством поделать не может. Возможно, дело было в том, что младшая сестра так сильно была похожа на старшую, напоминая Игорю о Наташе, но, возможно, дело было в том, что Лиля была совсем другой. Это Наташа была нежной и воздушной, а Лиля была резкой, уверенной в себе, дерзкой и знающей, чего она хочет от жизни.
Игорь вернулся к работе, приезжая несколько раз из офиса домой, чтобы помочь Лиле с детьми. Нет, он все также сторонился своей дочери, но уже не испытывал чувства ненависти или презрения к ребенку, совершенно невиноватому в том, что он родился.
Казалось, что жизнь начала налаживаться, Игорь привык к тому, что дома всегда было чисто, наготовлено, а детьми заниматься не нужно. Однако, спустя примерно три месяца после того, как он начал примиряться с новыми обстоятельствами, случилось непредвиденное.
— Игорь, у меня температура почти сорок, — прокряхтела в трубку Лиля, позвонив ему в середине рабочего дня, — я в обморок упала. В общем, приезжай домой, а я вызову скорую.
Он рванул в сторону дома. Там уже был врач, твердо настаивавший на том, что Лилю нужно госпитализировать.
— Вы хотите ее угробить? — спросил он, слыша вялые возражения Игоря.
— Нет! – в ужасе выпалил он, боясь даже представить себе, что будет, если еще и Лили не станет в его жизни.
Ее увезли, а Игорь остался один с двумя детьми. Как назло, Анна Васильевна в то время как раз отдыхала в санатории за несколько сотен километров от дома, да еще и с плохой связью, и Игорю ничего не оставалось, как брать бразды правления в собственном доме в свои руки.
Первый день был ужасным. Оба ребенка орали, что-то требуя, а Игорь носился по дому, не зная, за что хвататься. На второй день он смог созвониться с Лилей по видеосвязи, и тогда все более или менее начало налаживаться.
Впервые за пять месяцев жизни своего ребенка, Игорь менял подгузник. Делал он это под строгим контролем Лили, выслушал от нее массу упреков, но в целом с задачей справился. Благо, что в морозилке лежало грудное молоко, а сын Лили уже ел прикорм. Кормя сразу двоих детей и собирая их на прогулку, Игорь чувствовал, что выполняет какое-то сверхважное для этого мира задание.
Через два дня, находясь в полном одиночестве с двумя маленькими детьми, Игорь вообще ощущал себя чуть ли не супергероем. Впервые он сам укладывал спать сразу двоих детей, купал их в ванной, читал сказки, привлекая их внимание и отвлекая от плача. Но самым главным и удивительным было то, что ему это нравилось. Игорю нравилось быть отцом, причем отцом сразу для двоих детей.
Прошлое вспоминалось как страшный сон. Он прогонял в памяти дни, когда он сидел на кухне и пил, не видя никакого смысла в жизни, а тут, оказывается, было столько всего интересного. И улыбка ребенка, и агуканье, и размахивание руками. Самым же главным был взгляд Лизы – никогда и никто так не смотрел на Игоря. Пронзительно, с любовью, выжидательно. Внутри все сжималось от любви и сожаления о прошлом. Том прошлом, в котором Игорь пытался отказаться от собственной дочери.
Вместе с двумя детьми он приехал в больницу к Лиле, когда ее выписывали. Зачем-то купил ей букет цветов, а она улыбнулась, принимая его. Никаких вопросов она не задавала, только потрепала обоих детей по головам, а потом с гордостью посмотрела на Игоря.
— Ты смог! Целую неделю один все делал. Не умер же?
Он рассмеялся. Впервые за несколько месяцев ему вдруг стало смешно. Они стояли с Лилей у входа в больницу и смеялись, а прохожие с любопытством и даже осуждением смотрели на них, проходя мимо и ничего им не говоря.
Потом они поехали домой. Лиля приготовила курицу, а Игорь сбегал в магазин и купил вино.
— Тебе же можно немного? – спросил он. – Отметить твою выписку?
— Если только немного, — ответила она. Больше Лиля не бросалась колкими фразами и не корила Игоря ни за что. Хоть дома и был беспорядок, она не стала ругать его за это, просто молча прибралась, пока он гулял с детьми.
Вечером, когда малыши уже спали, Игорь и Лиля сидели на кухне, ели курицу, какой-то немыслимо вкусный салат, а еще пили вино. Игорь смотрел на Лилю и боялся того, что происходило внутри него. Легонько коснулся ее руки, она свою руку не убрала.
— Я не хочу покупать тебе квартиру, — вдруг сказал он, а Лиля с удивлением посмотрела на него.
— Ты меня обманул что ли?
— Я себя обманул, — ответил Игорь, поглаживая пальцами руки ее руку, — думал, что все, конец мне. Думал, что умру, был уверен в этом на сто процентов. А потом ты… Вихрь, цунами. Ты вправила мне мозги, ты изменила меня. Ты помогла мне полюбить мою дочь. И я… Я не хочу тебя отпускать. Я хочу, чтобы ты осталась со мной, с детьми. В общем, я все сказал.
Лиля улыбнулась:
— Я вечно буду твоей рабыней?
Игорь рассмеялся, а потом коснулся пальцев ее руки своими губами:
— Желательно, чтобы ты стала моей женой. А пока можешь побыть рабыней, я не возражаю.
Лиля снова широко улыбнулась, а потом погладила Игоря по щеке. Нет, она не чужая, и Лиза не чужая. Все, собравшиеся в этом доме, были и оставались друг для друга самыми родными и нужными. А прошлое пусть остается в прошлом, незачем было вспоминать о плохом.
Автор: Юлия Б.