Чудак

— Макс, ты видел? – Ира швырнула на стол начальника газету и подбоченилась. – Опять! Что делать будем?
Максим мельком глянул на свое фото под броским заголовком и усмехнулся.
— Можем спеть. Или сплясать. Хороводом! Елку в холле уже поставили?
— Ага! – Ирина вздохнула. – Можем и сплясать. Но, ты же понимаешь, что это наносит урон нашей репутации?
— Нашей с тобой? Иришка, я тебя, конечно, люблю и уважаю, но грешить настолько еще не готов. Ты – женщина во всех отношениях приятная и где-то даже любимая, но к серьезным обязательствам я пока не готов. Мне Сашку твоего жалко. Представляешь, как мужика раскатает, если мы… с тобой? Не, я на такое неспособен. Он мне все-таки друг. Ты, конечно, можешь ко мне поприставать ради праздника, но не гарантирую, что это закончится чем-то… Эй! За что?!
Ирина запустила в Максима мандарином, который лежал на столе. Легко увернувшись от возмездия, Макс выпрямился и возмущенно воздел руки:
— Что?! Вот пытаешься сделать женщине комплимент, а она реагирует как-то странно! Еще меня потом чудилой называют!
— Чудаком, а не чудилой!
— Ой, да какая разница-то? – Максим очистил мандарин и протянул половинку Ирине. – Не огорчайся! Пусть наша репутация уже подмочена, но еще на плаву. Прорвемся!
Показав язык Максиму, Ирина вышла из кабинета, а мужчина подтянул к себе ближе газету. Да уж… Расписали просто под Гжель… Конечно, репутации компании это никак не повредит, но мама будет снова переживать, да и Катя увидит. А ведь он ей пока ничего не говорил о том, чем занимается помимо работы. Поймет ли? Алина не поняла. Покрутила пальцем у виска и поставила жесткое условие – либо его «выходки», либо она. Выбрал, конечно, «выходки». Но, с Алиной было проще. Отношения только начинались, да и любви там не случилось еще к тому моменту. Нравилась, привлекала, но на этом и все. С Катей все иначе… Не хочется ее терять. Ирка говорит – это самая большая удача в его жизни. А ей можно верить. Лучше Ирины в людях никто не разбирается. Ну, или по крайней мере, он до сих пор таких уникумов не встречал. Она и его как облупленного знает. Правда, знакомы они с детского сада и Ирка ему почти сестра. Хотя, собственно, почему, почти? Сестра и есть. Теперь-то уже. Когда мама вышла замуж за отца Ирины, Максим был только рад. А что? Любви все возрасты покорны! Разве, нет? И, если мама, наконец, снова улыбается и поет, сажая свои цветы на даче, то это заслуга именно Семена. Надо было знать друг друга без малого сорок лет, чтобы разобраться «на старости лет», как мама говорит, кто же рядом!
С Иришкой Максим знаком был чуть не с колыбели. Разница у них была в три недели и Ирина не упускала момента, чтобы подколоть Макса:
— Ну что, малолетний друг мой? Когда ж ты уже ума-разума наберешься?
Ирка была его лучшим другом, главным советчиком и самым близким человеком. Особенно, когда мамы не было рядом. А не было ее долго… Все то время, пока был жив Миша…
Брата Максим почти не помнил. И неудивительно. Видел-то всего ничего. Почти сразу после рождения Мишу увезли в какую-то больницу в Москве, и мама уехала с ним. Максу тогда было десять. То, что объясняли ему отец и бабушка он старался понять, но не смог. Уразумел только, что у младшего брата, которого так ждали всей семьей, целый «букет» различных диагнозов.
Максим помнил, как плакала мама. Помнил, как лупил стену кулаком отец. Как бабушка, поджав губы, процедила:
— Что ж… Не нужно было рожать. Головой надо думать, головой!
И никакие доводы, вроде того, что диагностика до родов ничего не показала, на нее не действовали.
Максим помнил, как рассердился тогда на бабушку. Что она говорит такое?! Но, никто не спешил его успокоить и объяснить, что происходит. Всем было не до него.
Мама уехала, а Максим остался. Ее не было почти два года. Это потом он понял, как тяжело ей было все это время. Как разрывалась она, пытаясь спасти младшего ребенка и не потерять связь со старшим. А в тот момент понимать что-то Максим отказывался. Он стал думать, что мама его бросила и забыла.
До этого он, конечно, додумался не сам. Обрывки разговоров, бабушкины уничижительные реплики.
— Лучше бы воспитывала здорового, чем тратить себя на больного.
Мама звонила редко. И это тоже задевало Максима. Почему? Разве ей все равно, как у него дела? Разве она совсем вычеркнула его из своей жизни, став матерью только Мише?
Откуда ему было знать, что бабушка не звала его к телефону, а сама звонила матери чуть не каждый день, вынимая душу и требуя, чтобы Анна вернулась домой. Грозила отобрать Максима, намекала, что у отца кто-то появился. Все это было ложью, но Анне-то откуда было это знать? Она боролась за Мишу. Билась, как тигрица, ища врачей, возможности и запретив себе реагировать на что-то еще, кроме болезни сына. Отец жил между домом и Москвой, стараясь помочь, но понимал, что не в силах хоть что-то сделать. Это злило его, лишало уверенности, ведь еще вчера он крепко стоял на ногах, имея в свои годы то, что не всякий мог себе позволить и в более старшем возрасте. А сегодня вдруг понял, что ни деньги, ни связи ничего не стоят перед лицом безжалостного времени. А Мише не хватало именно его. Мать потом говорила Максиму, что у нее было такое чувство, что стрелки на часах крутятся в обратную сторону. Это сводило с ума, не давало дышать. Анна понимала, что как бы она не старалась, что бы не делала, если не хватит времени и все будет впустую. Так и случилось…
Она вернулась, опустошенная и потерянная, не видя никого и ничего вокруг. Отец к тому времени решил вопрос с бабушкой, узнав все-таки как она изводила мать все это время. Запретив ей даже близко приближаться к Максиму и Анне, он принялся налаживать жизнь заново.
Максим, у которого возвращение мамы совпало с подростковым возрастом, словно сорвался, выйдя за все мыслимые рамки. Он уходил из дома, скандалил, грозил, что будет жить с бабушкой, так как здесь его никто не понимает. Отец пытался повлиять на него, но становилось только хуже. Мама же после первого скандала, словно застыла в пространстве, странно посмотрев на него, и сказала только, так тихо, что Максим едва расслышал:
— Прости…
Вернула его в разум тогда как раз Ира. Забежав как-то за тетрадью по химии, услышала, как Макс разговаривает с матерью. Постояла, слегка ошарашенно глядя на происходящее, а потом втолкнула Максима в его комнату, и закрыла дверь. И отлупила его так, что про школу пришлось забыть на неделю. Труда ей это не составило, ведь отец Иры был мастером спорта по боксу и дочь у него «грушу» колотила в обязательном порядке каждый день чуть не с годовалого возраста.
— Достаточно? – Ирина рухнула на диван, стоявший в комнате, и сердито сдула отросшую челку с глаз. – Не думала, что ты такое… Даже слов не подберу! Макс, ты совсем что ли?! Твоя мама столько всего вынесла, ребенка потеряла, а тот, что у нее остался, который должен сейчас держать всеми силами, просто лишает жизни?
— Я? Я лишаю?!
— А кто? Ты себя хоть слышишь, когда говоришь что-то? В глаза маме смотришь? Ты думаешь, что она тебя не любит?
— Думаю!
— Дааа, я считала, что ты умный! А ты… А если бы на месте твоего брата был ты сам? Нужно было тебя отправить в больницу и забыть? Так? – Ирина присела на корточки и стиснула пальцами подбородок Максима, заставляя поднять глаза. – Такого как ты нужно было бросить. Мир стал бы чище! А вот Мише очень повезло, что у него такая мать. Ему досталось столько боли! И, хотя бы, мама была рядом. А ты – эгоист! Чего ты добиваешься? Чтобы тетя Аня из окна вышла? На ней же лица нет! Потерять ее хочешь? Избавиться? Тогда давай! Продолжай! Но, я тебя с этого дня не знаю и знать не хочу!
А потом Ира сидела рядом с Максом и вытирала ему слезы, выслушивая все, что накопилось у него за это время. Где-то ругала, где-то жалела, но, когда она ушла, ему впервые с того дня, как он понял, что брат болен, стало легче.
Анна не стала вмешиваться в их разговор. Только крепко обняла Иру, когда та пришла на следующий день, чтобы узнать, как дела у Максима.
Это было очень сложное время. Для всех. Мама и отец учились жить заново, Максим пытался хоть как-то реабилитироваться после своих «показательных выступлений». Но, в конце концов все наладилось. Даже с бабушкой мама все-таки помирилась, когда отец заболел. Сменяя друг друга они выходили его после первого инфаркта, решив между собой, что прошлое должно остаться в прошлом. Отец потом сказал Максиму, что бабушка долго просила прощения у Анны.
— И мама ее простила?
— Не знаю, сын. Трудно простить человека, который сделал тебе настолько больно. Но, мама у тебя мудрая женщина. Она решила, что худой мир лучше доброй ссоры. Я бы так не смог. А у нее очень большое сердце. И я хочу, чтобы ты об этом помнил и берег ее. Ведь такие люди быстро сгорают. Когда пытаются отогреть всех вокруг, на себя чаще всего тепла и не хватает.
Максим запомнил эти слова. И, когда отца не стало, тихо встал за плечом матери, не давая больше этому миру касаться холодом ее души. Даже к бабушке, которая после ухода единственного своего ребенка, совсем сдала, Максим мать не подпустил. Нанял двух сиделок и следил, чтобы визиты Анны к свекрови не были слишком долгими. Она поначалу протестовала, но потом поняла, что сын в чем-то прав. Только последнюю неделю перед уходом, она не отходила от свекрови, держа ее за руку и не давая даже на мгновение усомниться той, что прощение получено и все прошлое забыто.
— Мам, зачем?
— Затем, сын, что все мы имеем право на прощение. Хотя бы напоследок. Мне это сделать нетрудно. Дать понять, что я ничего не держу. А бабушке сейчас это нужнее, чем все, что было до этого.
— А ты ее простила? Вот так, абсолютно? Забыла обо всем, что было?
Анна долго смотрела на сына, собираясь с мыслями, а потом все-таки ответила:
— Я не святая, сынок. Совсем не святая. И есть такие вещи, которые ни забыть, ни простить не смогу. Но, ей-то об этом знать необязательно. Пусть уйдет спокойно. Это моя дань памяти твоему папе. Ведь это она его родила, вырастила и дала миру таким какой он был. А, значит и мне тоже. Не было бы твоего отца, не было бы тебя и… Миши. Хотя бы за это она имеет право уйти так, чтобы не думать о том, простила ли я ее.
Слова матери так потрясли тогда Максима, что он даже не нашелся что сказать в ответ. Что-то дернуло внутри, перевернулось и он понял, что мир вокруг стал чуть другим. Каким – пока было непонятно, но он точно изменился.
А жизнь шла дальше своим чередом.
После ухода бабушки, мама перебралась на дачу, заявив, что Макс уже «большой мальчик» и ему пора устраивать свою личную жизнь.
— Давно пора, сын. Мне все равно, где работать. Вон, редактор сказал, что мои переводы стали в разы лучше. Значит, место я выбрала правильно. А ты подумай о том, что я сказала. Ищи себе половинку. Плохо одному.
Максим и искал. Ирка, которая к тому моменту уже вышла замуж и ждала первенца, хохотала, когда он жаловался на то, что всех хороших девушек уже разобрали.
— А ты не там их ищешь, Максим. В клубах и на вечеринках такого добра нет.
— А где есть?
— А ты сходи в библиотеку!
— Да ну тебя! Я же серьезно!
— Так и я не шучу!
Девушки сменяли одна другую, но Максим искал в них то, что видел в маме и Ирине, и не находил.
Ира родила одного за другим двух сыновей, и ответила-таки согласием на просьбу Максима взять на себя бухгалтерию в фирме отца.
— Ничего не успеваю, Ирка. Мне нужен кто-то, кому я смогу доверять без вопросов. После прошлогодних проблем с налоговой, я уже боюсь кого-то нанимать.
— А если я что-то напортачу? Я ведь тоже могу.
— Можешь. Но, я же тебя знаю! Ты триста раз все проверишь и перепроверишь. Ир, выручай, а? Любой график! Все, что хочешь!
— Не надо мне любой график. Хочу как все. С девяти до пяти.
— Почему? У тебя же дети!
— Вот поэтому и хочу! Хочешь, одолжу тебе их на недельку? Тогда поймешь, о чем я!
— А как же…
— Свекровь, мой отец и няня! Свободу мне, свободу! А то я просто с ума сойду скоро! И не смотри на меня так! Я нормальная мать, на уровне мировых стандартов. Люблю своих детей и готова сделать для них все что угодно. Но, на данный момент мне нужно немного и о себе подумать, а то толку им от такой мамы, которая скоро забудет, как ее звать, будет немного. У меня такое чувство, что я пони в детском зоопарке.
— Кто?!
— Пони! Знаешь, такие лошадки, которые по кругу бегают, катая ребятишек. Вроде и полезная животинка, нужная, ведь радость дарит, а у нее каждый день одно и то же. Поела, поспала, покрутилась на месте и никакого просвета. Даже на лужок не пустят побегать, ведь дел много. Не хочу я быть пони, Макс! Я ужезвереть начинаю. Мне нужно применить себя к чему-то еще, а не только к детям. Поэтому, я с понедельника выхожу, а там – посмотрим.
Ирина быстро разобралась что к чему. Навела порядок и держала теперь фирму крепкой рукой, давая Максиму возможность развивать то направление, которое он создал по собственному почину. Фирма отца функционировала, приносила неплохой доход, но ему хотелось чего-то большего, какого-то развития.
Алина появилась в его офисе в ответ на объявление. Нужен был менеджер по продажам и красивая, умная девушка пришлась ко двору. Работала на совесть, быстро показала себя грамотным специалистом, несмотря на возраст. На вопрос Максима, откуда она столько знает, улыбнулась и ответила, что стажировалась у своего отца, поэтому работать начала раньше, чем окончила вуз.
— А почему не остались?
— Хочу добиться чего-то сама. Разве это плохо?
Алина была честолюбива, но при этом поражала Максима своей хрупкостью. Увидев, как она чуть не плачет над цветком в смешном горшке, единственным на весь офис, который Ирине подарил кто-то из клиентов, он удивился.
— Что за трагедия?
— Ему здесь плохо! Света мало и вообще! Его кто-то поливал хоть раз? Бедный! Вот уж досталось!
Максим тогда принял это за проявление души и отношения с Алиной постепенно переросли во что-то большее, чем просто деловые.
Но, закончилось все очень быстро. И поспособствовала этому Ирина. Разглядела ли она Алину сразу или поняла ее со временем, но говорить Максиму ничего не стала. Просто сделала так, чтобы он увидел, с кем собирается связать свою жизнь.
Это оказалось очень просто. Документы, на которых «срочно» нужно было поставить подпись, круглые глаза, наполненные мольбой: «Выручай, Алина!» и адрес, где можно было найти Максима.
Увидев его в том виде, в котором Максим встречал предновогоднюю неделю уже который год подряд, Алина невольно поморщилась и нахмурилась. Она постояла, наблюдая, как он «работает», а потом ушла, чтобы дождаться его на улице у машины.
— Несолидно это, Максим. Я думала, что ты серьезный человек!
— А что здесь плохого? – Максим искренне не понимал, что могло так задеть ее.
— Вот это! – Алина провела пальцами по его щеке, где еще остались следы грима и брезгливо вытерла их салфеткой. – Я этого не понимаю и вряд ли пойму.
На следующий день она написала заявление, и короткий их роман подошел к концу так толком и не начавшись.
Ирина в ответ на его жалобы только хмыкнула и расцвела такой улыбкой, что Максиму захотелось зарычать на нее.
— И прекрасно! С такими нам не по пути! Будем искать тебе достойную женщину!
— Где?! Ирка, их просто нет!
— Да ладно! А я?
— Тебя уже разобрали! А я так и останусь одинок и несчастен! Горе мне!
— Успокойся! Тоже мне, Джульетта!
— Она еще и обзывается!
— А ты не истери! Если она тебя не поняла, то зачем тебе рядом такой человек? Что ты с ней делать будешь, Макс?
Максим понимал, что Ирина права, но все равно было обидно. Ведь он уже начал мечтать о том, как все будет.
После ухода Алины, Максим загрустил. Не радовала работа, друзья, даже долгожданный отпуск. Мама, заметив, что он ходит мрачный, попыталась было расспросить о том, что случилось, но тут же свернула эту тему, как только Максим совсем по-детски огрызнулся на нее.
С Катей он познакомился, когда уже совсем отчаялся найти себе девушку. Те, что встречались до сих пор, не задевали ничего в душе. А эта маленькая, похожая на нахохлившегося воробья девушка, которая шагнула прямо под колеса его машины, что-то увлеченно разглядывая на экране смартфона, чем-то зацепила.
— С ума сошла! Тебе жить надоело?
Эмоции били через край и Максим повел себя так, как большинство людей в такой ситуации – орал и ругался.
А Катя удивленно глянула на него, на дорогу, молча ткнула пальцем в белые полоски у себя под ногами и просто зашагала дальше.
Он догнал ее у входа в парк и просто пошел рядом.
Встречались они почти полгода, но Максим все не мог понять, что же за человек Катя. Он знал, что работает девушка в больнице, медсестрой, но распространяться об этом Катерина не любила.
— Тяжело. Но, я знала, на что иду, когда выбирала эту профессию.
— А почему не врач?
— Потому, что… Не было возможности. Может быть когда-нибудь. Пока я нужна там, где я сейчас.
Что это значило, Максим так и не понял. Да и о своей семье Катя рассказывать не хотела.
— Почему, Ир? Я ей сказал, что хочу с родителями познакомиться, а она уже третий день на звонки не отвечает. Что я делаю не так?
Ирина задумчиво крутила в руках карандаш.
— Не знаю… Ты прав. Что-то явно не так, но вот что именно…
Решительно закрутив длинные волосы в гульку на макушке, она воткнула в нее карандаш, который держала в руках и выгнала Максима из кабинета:
— Идите, гражданин начальник! Мне работать надо! А вы отвлекаете! Вся надлежащая информация будет предоставлена вам в нужное время.
— Когда?
— Когда надо! – отрезала Ирина и уткнулась в бумаги.
Как только Максим вышел из кабинета, она поднялась, схватила с вешалки пальто и сумочку, и выглянула в коридор. Спина Максима маячила уже далеко, и Ирина быстро пробежала к лифту так, чтобы он ее не заметил.
К вечеру она знала о Кате многое. Поразмыслив, решила пока не говорить ничего Максиму. Если девушка не считает нужным пока обнародовать то, что есть, то это ее дело. Сами разберутся. А вот дать ей понять кто такой Максим, Ирина может и, возможно, даже должна. Сразу многое встанет на свои места. Решив непростой для себя вопрос, Ира повеселела.
Повод представился уже через пару недель. Новогодние праздники всегда были горячей порой. Она ездила на кондитерскую фабрику и в фирму, которая занималась игрушками, заказывала подарки детям. Наряжала с коллегами елку в местном интернате, тщательно фотографируя каждую записку, которую детвора вешала на елку. Желания, написанные на этих маленьких открытках, были иногда непростыми, но до сих пор получалось их исполнить. В этой «игре» давно уже участвовала вся фирма, азартно разбирая из красной шапки бумажки с именами и желаниями детворы. Все это было изначально затеей Макса и Ирина горячо поддержала друга, когда узнала, чем он занимается.
Забрав из химчистки костюмы Максима нужные для праздников, Ирина поехала к больнице, где они должны были встретиться. Привычная уже суета захватила ее, закружив так, что Ирина чуть было не забыла о том, для чего сюда приехала. Набрав телефон Кати, она дождалась ее у крыльца.
— Что случилось?
Сменившаяся после суток девушка была уставшей, но улыбалась. Иру она уже немного знала, поэтому объяснять что-то той не пришлось. Крепко взяв за руку Катю, она сказала:
— Пойдем со мной!
Восторженный визг и крики детворы они услышали еще на лестнице.
— Что это?
— В отделение меня не пустят. Я переболела недавно. А насчет тебя я договорилась. Ты же медсестра, у тебя допуск есть. Катя… Я хочу, чтобы ты кое-что увидела. Смотри внимательно, хорошо? А потом поговорим.
Клоун в смешных огромных башмаках, который дурачился, скручивая из шариков забавных зверюшек и вызывая смех у детей, сидящих в просторном холле, повернулся лицом к Кате, и она открыла рот от удивления. Не может быть!
Максим на мгновение замер, глядя ей в глаза, но тут же отвлекся, когда маленькая ручка ухватила его за полосатую штанину.
— А тебе что, моя радость? Цветочек? Вот! Держи! Смотри, какой красивый! Почти как ты! Но, ты лучше! У него же нет таких глаз как у тебя! Ой, спасите-помогите! Влюблюсь еще! А у меня девушка есть!
— Красивая? – малышка в маске и с цветком, скрученным из шарика, засмеялась.
— Очень! Я просто рыдаю от счастья каждый раз, когда ее вижу! Вот так!
Фальшивые слезы хлынули из глаз Макса, заставив детей снова рассмеяться, а Катя улыбнулась так открыто, что он застыл, глядя на нее. Такой улыбки он у нее еще не видел.
И год спустя в отделение областной детской клинической больницы войдут уже два клоуна. И дети будут хохотать, наряжая с ними елку и замирать от восторга, глядя на нехитрые фокусы. И, раскланиваясь после выступления, Максим снова увидит ту самую улыбку у своей, теперь уже, жены… И в который раз порадуется, что нашел свою половинку. Ту, которой не нужно давать длинных объяснений почему что-то так, а не иначе. Ту, которая и так поймет, что маленькая радость, которую так легко и просто подарить, ведь зачастую это ничего и не стоит, за исключением пары часов свободного времени, может дать так много. Надежду на то, что все будет хорошо и веру в то, что это обязательно случится. И маленький пациент, забывший на минуту о боли, будет смеяться, а это главное…
А спустя еще три года на даче матери Максима две женщины будут пить чай, сидя на веранде.
— Ниночка, ты не замерзла? Давай я плед принесу все-таки? Прохладно!
— Спасибо, Аня, не нужно. Я вообще перестала что-либо замечать, после того, как Максим привез меня сюда. Мне просто хорошо… Какой воздух! Жить хочется! Я ведь почти пять лет на улице не была. Кате коляску спустить не под силу, а помочь некому. Хотели было квартиру обменять, но кому нужна наша маленькая «двушка в панельке», где даже лифта нет. Так и маялись. Катя денег подсобрала и переделала вход на балкон. Вот там я и «гуляла». Но, какое это гуляние? У нас окна прямо на проспект выходят. И ни одного деревца. А у тебя вон сколько зелени и цветы… Анечка, я таких красивых и не видела никогда!
— Это все Семен. Выписывает семена, саженцы. Я попозже тебя еще клубникой угощу! Это просто сказка! У меня никак не хотела приживаться, а у Сёмы чуть не колосится и сладкая как мед!
— Хорошо, когда есть тот, с кем хорошо рядом…
— Да… Повезло мне. Мы ведь давно друг друга знаем. Дети в садик вместе ходили, потом в школу. Могла ли я подумать, что у нас что-то сладится? Нет. Даже не особо поняла, как это все получилось. Иринка помогала мне, когда мужа не стало, была рядом. И Семена подключила. А там уже… Долго мы собирались, конечно, но сейчас я рада, что мы вместе.
— А дети как отреагировали?
— Без удивления. По-моему, они все поняли даже раньше, чем мы с Семеном. – Аня мягко рассмеялась, расставляя на столе чашки. – Давай-ка позавтракаем, а то сейчас вся банда приедет и будет уже не до того.
Машины, засигналившие у ворот, заставили женщин обернуться, и Анна раскрыла объятия навстречу детям:
— Бабушка! Мы тебе тортик привезли! Я выбирал!
— Нет, я!
— Спорим, не подеретесь! – Максим обнял мать и протянул ей дочку. – Мы на речку!
— Идите! А то дождь собирается. Мы тут сами разберемся, да, Ниночка?
И, уложив внучку на колени второй бабушки, Аня захлопотала у стола. День обещает быть светлым. Пусть суетливым, непростым, с кучей хлопот, как всегда, когда собирается вся семья, но разве это не счастье?

источник