— А у тебя были мужчины, кроме папы?
Лина не донесла зелень до погреба. Замерла.
— Что? – еле сформулировала она.
— Кроме папы… Были ли у тебя отношения? Серьезные… Или несерьезные… Тебе было 17 лет, когда вы обручились. Это такой возраст, когда о браке и думать-то не хотят. Но вы поженились. Но до него ты же была с кем-то?
— Твой папа – он мужчина всей моей… Максимка, мне было 17 лет, но в нашем селе, как и в нашей семье, девушки рано шли под венец. 17 лет… Это немного. Твои ровесницы и подумать о браке не могут, но у нас все было по-старому. И твой папа – мужчина, который для меня единственный и неповторимый.
— Послушай! У меня 3 группа. У папы – 2-ая. У тебя 1-ая. Я не биолог. Но и не дурачок.
— Что за исследования? И с группами не такой принцип, что 1 обязательно передается от 1. Или 2 от 2.
— Я читал про комбинации. Но нашей там нет.
Лина взмокла.
От перенапряжения.
В 17 лет она и не думала, что это можно выяснить… Потом, конечно, думала, но не боялась. Муж у нее о таком не заморачивается.
— Мам, я ни на чем не стремился тебя подловить. Но я не знал свою группу… Сходил… Узнал… 3-я. С вашими группами она никак не сходится. Я порассуждал… не думаю, что я подкидыш или меня перепутали в роддоме… Тогда ты, мама, что-то недоговариваешь.
— Макс, если Рома…
— Я тебя не подловил. Я ничего не знаю.
***
— Когда это у вас началось?! Когда?! – отец орал, как потерпевший, с полок летели книжки, которые коллекционировала Лина, — Когда началось?! Я тебя спрашиваю!!
— На майских…
— Когда ты ходила к Кате с ночевкой! Я мог и сам догадаться… Маленькая потас… — он зажмурился, сжал подлокотник и подобрал слова, — Лина, ты выставила нас на посмешище…
— Никто еще не знает…
— “Еще”!
— Сашенька, если мы прервем сегодня, то об этом никто не узнает, правда не раскроется… — мама, прижавшая к себе Лину, заговорила бесцветным голосом.
— Алена, у нас тут в поселке фельдшер, который может только подорожник выписывать. Если поедем в городскую, то все заметят, и это вызовет шквал вопросов и непонимания.
— У Лины тугоухость… Скажем, что это усугубилось, что поехали к хорошему специалисту.
— Моих внуков не будут “прерывать”, — отрезал отец, — Лина, пропащая моя доченька, у тебя будет недоношенный младенец.
— Недоношенный?
— Я схожу к Масленкиным и вместо тебя приму их предложение. Ты пойдешь за Матвея. Без возражений! Пойдешь за Матвея, а через 9… через 8 месяцев подаришь ему сына. Или дочку. Но все надо провернуть очень быстро.
Отец прикрывал ее от людской молвы. И себя, конечно, тоже. Тогда для них это был позор. Лина была девчонкой, не знающей жизни и отношений, и она пошла с Мишей… Они гуляли с месяц. Она думала, что Миша ее любит, как и она – его. Но, когда она, восторженно-умиленно, сообщила про задержку, у него откуда-то появилась вахта на севере.
Сказать родителям она боялась. Маме-то можно. Мама есть мама. Но мама моментально передаст все папе, который и прищучит Лину.
Лина сказала маме, что ей надо в городскую поликлинику.
Мама все выведала.
И передала папе, конечно.
— Да не нужен он мне. Он некрасивый! Что за шестнадцатый век, когда обязательно надо замуж выйти? И за того, кого не любишь. Потом я сама найду себе жениха. Красивого.
— На внешность падка?
— Нет, папа, не только в этом дело. Он… мне страшно рядом с ним. Когда он замахивается, то даже отпетые хулиганы визжат, как девчонки. Мне страшно. Очень.
— От будет тебя в узде держать!
— Нет, папа. Я пойду на прерывание. Мама меня свозит. У нее же есть опыт! – выкрикнула Лина.
— Замолчи! – сказал отец.
— Чего это замолчать? Как я – так не смей, надо ловить жениха. А, как мама, то прерывать было можно! Потому что тебе еще дети были не нужны! Можно было прервать, да?
Оплеуха.
— Свои взрослые проблемы мы решаем сами, — ровным голосом процедил отец, — И ты, 17-летняя, доченька моя неудавшаяся, в эти взрослые проблемы нос свой не суй. Ты меня позорить не будешь. Пойдешь за Романа. Через 8 месяцев у вас будет ребенок. И только пискни! Я тебя на помойку вышвырну.
— Но я не люблю его…
— Кого же ты любишь? Тот пройдоха, который уже сбежал? Его ты любишь? Он будет отцом твоим детям? Нет? Не будет? Или ты даже не знаешь его фамилии, чтобы привлечь его к ответственности? Вот оно что. Не знаешь. Тогда я все решил!
— Раскроют… — ответила Лина, уже зная, что брака без любви ей не избежать, — Раскроют. По срокам высчитают. Когда там свадьба? Через несколько недель? Пока заявление… Пока ЗАГС… Пока деньги будут… И уже не просто недоношенный, а очень недоношенный. 7,5 месяцев будет. Не прокатит твоя легенда.
— Тогда ускорим это. Пойдешь с Ромой гулять. Сегодня. И вы уж с ним постарайтесь. Чтобы все было… — отец был непреклонен, — Тогда 8,5 месяцев. Со свадьбой справимся.
— Что? Ничего себе – пойдешь с ним погулять. И ты, папа, меня сам туда выпроводишь? Как же принципы?
— Сдались они мне! Собирайся! Ты, Лина, меня уже опозорила. Так что теперь я не волнуюсь за твои принципы. Бегом! А насчет свадьбы я все решу. Но и ты уж сделай все, как надо. Чтобы он был уверен, чтобы ни у кого сомнений не возникло. И будет у вас сын.
— Или дочь.
— Или! Но лучше сын.
Лина поперек воли отца не пошла. Они не очень консервативные, но тут папу как подменили. Замуж пойдешь – и все! И разногласия не допускаются! Дите без отца расти не будет. И Лина подчинилась. Да и гнаться за беглым парнем не было желания.
Ее выдали за Романа, который был на седьмом небе от счастья.
Радость усиливалась и тем, что через 8 месяцев у них уже был сыночек. Когда у многих годами не получалось.
— Весь в меня, — сказал Рома, — О, какой богатырь. И получился у нас сразу. Ну, это в моих родственников! Сколько детей нужно, столько и получается.
— Ты хочешь много детей?
Лина постоянно о чем-то расспрашивала мужа после свадьбы. Так-то она до свадьбы о нем ничего и не знала, кроме паспортных данных с пропиской и годом рождения. Поэтому и спрашивала.
— Нет. Одного.
— Хм, мне казалось, ты из тех, кому нужна большая семья. Стать многодетными и все такое…
— В многодетной семье я рос.
Он не пояснил, что имел в виду, он редко отвечал несколькими предложениями. Одно односложное предложение он считал достаточным. Если, конечно, не тянет поговорить. Тогда, может, будет дискуссия. Но, если Рома ответил односложно, то расспрашивать дальше не стоит.
Сперва Лина не знала, хорошо или плохо для нее его желание остановиться на одном ребенке. Вроде, если не с кем сравнить, то и лишние сомнения про Максима не возникнут. Похож или не похож. Но и совесть порой мешала спать по ночам… Появился бы у Ромы свой ребенок…
***
— Спасибо, Максим, за понимание, — ответила сыну Лина, — Сам знаешь, что сделает твой отец, если…
— Не за что. Понимать я тебя отказываюсь, но не хочу все портить.
За прошедшие семнадцать лет Лина уговорила мужа переехать в более развитый поселок, где много вакантных мест. И где люди немного отстраненные – за вашей жизнью они не следят.
Уговорила она его и на второго ребенка.
Но за те же семнадцать лет он так и не родился.
Но и с Лины ничего не спросили за ее похождения.
Чего Максим не смог понять, так это – что сделает отец? Мама всю жизнь ему всячески давала понять, что Рома, его отец, — страшен в гневе. Если Максим не убирал игрушки, то Лина пугала его отцом. Если Максим прогуливал или безобразничал, то тоже пугала отцом. Когда ей нужно было найти защитника, то она просила Макса “не говорить папе”, дескать, папа с ней церемониться не будет.
Но Максим никогда не видел отца в гневе.
— Максимка, ты маму не обидишь, я знаю, — она погладила его по кудрявым волосам, — Ты мамин защитник. И папе тоже ты самый родной сынок. Важно ведь, кто воспитал.
Маме надо бы посочувствовать. Сначала отец вынудил ее выйти замуж, теперь она живет с нелюбимым мужем уже сколько лет, и еще сколько проживет. Секрет свой бережет. Ее ноша велика. Тем более, что Максим теперь тоже хранитель этого секрета.
Но порой Максиму не верилось, что мама такая безобидная, какой хочет казаться.
Действительно ли дед был так суров?
Дедушка, что отправил ее замуж, живой, но уже заговаривается. Родных не признает. Если у него и спросить, то он ничего не прояснит. Но спросить не помешает.
Когда они всем семейством поехали к дедушке с бабушкой, то Максим осуществил задуманное:
— Дед, я тут услышал… про себя… про маму… а это правда, что мама не хотела замуж за папу?
— За которого? – вдруг озарило деда, — За твоего? Или за Рому?
— Чего-о-о?!
Задуманное-то осуществилось, но у папа прекрасный слух.
— Вы чего это мелете?! – переспросил он, — Как понимать – “или”??
Максим отчаянно молился, чтобы дедушка опять забыл, кто они такие, и что делают в его доме, потому что назревала гроза. Он усиленно вспоминал – когда мог подойти отец? С какой фразы он слышал их разговор? Максим поклялся маме, что не даст ее в обиду, и практически сразу подставил…
— Какое “или”? – озарение у деда закончилось, — Какого Рому?! Рома – папа твой? А ты кто?
Но их рассекретили.
Папу невнятный ответ дедушки не устроил. А, коли закрались нехорошие мысли, то их уже трудно вывести.
Первое, что сказал Рома, когда прочитал письмо с ответом:
— Ты мне не сын. Ты мог бы им остаться, если бы не врал мне, как они все.
Максим зажмурился, ожидая услышать, что у него теперь еще есть “не жена” и “не тесть”. Мама положила ладонь ему на плечо. Она не выглядела напуганной. Это Максим замер, предвкушая, как отец разгромит квартиру, и выкинет их ночью на улицу. А мама не испугалась.
— Рома, я бы никогда не поступила настолько бессовестно, если бы не боялась своего отца… — она сложила ладони, — Я застывала от страха, когда он ругался. Я бы не обманула тебя, но я была маленькой и запуганной девочкой, которую могли отправить попрошайничать… Как бы я выжила с ребенком? Я так виновата перед тобой, но меня запугали…
Отец смягчился.
Он, как открытая книга: Максим по его лицу всегда читал его эмоции.
Отец смягчился.
— Я верил, что у меня есть наследник, а ты меня единственного ребенка лишила… — он перевел взгляд на Максима, — Чтобы никогда мне не попадался!!
— Не единственного…
— Что? – хором спросили они.
— Не единственного ребенка.
— Ты в положении?
— Да. Через семнадцать лет! Потому что нам надо было столько преград преодолеть вместе… Тогда-то меня заставили, но я поняла, что ты – мужчина всей моей жизни. Мы станем родителями!
— Чего тут подслушиваешь?? – накричал он на Максима, — Чтобы не попадался мне никогда!!
И из дома ушел только Максим.
Уж, какую лапшу там наматывала мама, Максим не услышал, но папа позволил ей остаться. Очень незаметненько “по миру” пошел именно Максим. Жил у друга. Разгружал фуры на рынке. Когда спросил маму, нельзя ли ему до поступления пожить дома, та ответила:
— Роме это не понравится. Все-таки… Ты виновник того, что мы чуть не развелись…
— Кто-кто?! Мама!
— Ну… зато ушел только ты. Это ведь наилучший исход. Ты обретешь потом свою семью. У нас будет свой сын. Рома прямо расцвел! Семнадцать лет ничего-ничего, и тут такое счастье. Это и для меня огромная удача. Не случись этого, он бы и меня выгнал. Извини, Максим. Но каждый за себя.
“Свой сын” появился чуточку позже ожидаемого. Переходила. Ну, наверное. Нехорошо было бы ее в чем-то заподозрить.