Прохожие удивленно оглядывались: старенькая, но совсем непохожая на нищую, женщина копалась в мусоре. Я остановилась напротив нее. Я эту женщину хорошо знаю! Была она мачехой моей давней подруги. Впрочем, можно ли было называть Настю мачехой?
Еще в семидесятых, когда пришел к Насте свататься вдовец Максим, она жениха не ждала. Согревала в сердце память о муже Николае, рано покинувшем белый свет. Все эти годы он следил за жизнью жены с портрета. Поздними вечерами, вернувшись с фермы, Настя готовила ужин на двоих. За ужином разговаривала с Николаем, спорила, о чем-то советовалась. Настя уже привыкла к одиночеству, и приход Максима в ее дом был как снег на голову.
Знала, что привела Максима к ней беда. Троих деток оставила ему покойная жена. Самой старшей, Оле, было тогда восемь лет. Наташе – шесть. Самому маленькому, Васильку, пошёл второй годик.
Той ночью Настя не спала. Как скользкие бусинки, перебирала в голове слова Максима. Может, и его правда — годы улетают. Когда-нибудь придет к ней старость – не будет кому глотка воды подать. Его дети могут стать ей родными. Будет у нее большая семья.
Подворье вдовца Максима как будто снова расцвело, с тех пор как в доме поселилась Настя. Младшие, Василек и Наталья, сразу стали называть ее мамой. А однажды это слово вырвалось у старшей Оли.
Дети подрастали. Росли и хлопоты. Больше всего боялась Настя, чтобы ее дети не чувствовали себя сиротами. Иногда, втайне от Максима, делала им поблажки, потакала прихотям. Сама шила для них обновки. Лучшее платье на выпускном балу, конечно, было у Оли. «Девочка это заслужила», – уверяла Настя Максима. Кажется, что и золотая медаль старшей дочери больше обрадовала Настю, чем Максима.
Когда Оля поступила в педагогический институт. Каждую неделю готовила для нее Настя тяжелую сумку:
«Чтобы хорошо учиться, надо хорошо есть», – любила повторять дочке.
Было нелегко. Особенно тогда, когда заболел маленький Вася. Врачи диагностировали у него тяжелое заболевание крови. Максим даже состарился от горя. Притих как-то. И когда однажды Насте позвонили, что Максима с работы забрала «скорая», она впервые безутешно разрыдалась.
Максиму дали первую группу инвалидности. Мучили его нестерпимые боли в позвоночнике. Катастрофически не хватало средств на лечение. И для Максима, и для Василька. Теперь долгими вечерами стучала в комнате швейная машинка. Чтобы заработать копейку, Настя обшивала соседей и знакомых.
Шли годы. Прилетели и радостные вести. Три свадьбы отшумели на их дворе. Василий и Наталья жили со своими семьями в городе. Семейство Ольги осталось дома.
Как-то на семейном совете ее муж Павел предложил продать дом Насти, что много лет был семье как дача. Екнуло сердце старушки. Но потом согласилась с детьми, тяжело уже ей обрабатывать столько земли. Хватает огорода возле дома.
Деньги Настя поделила между детьми. Небольшую долю оставила для себя и Максима. Радовалась, что теперь он снова сможет поехать в санаторий. Но ехать в Крым Максим категорически отказался. Скрыл от Насти страшную правду, которую случайно подслушал в кабинете врача. Ему оставалось жить совсем немного. Никакие лекарства уже не нужны. Недавно даже приснилось, что Мария зовет его к себе. Горько утешал себя, детям он маму нашел, внуков дождался. А там пусть все будет по воле Божьей.
С тихой грустью в глазах январской ночью Максим умер. Убивалась по нему Настя, даже заболела. Снились ей ужасные сны. Как будто идет она одна по черной пустыне. Душно ей. Ужасно хочется пить. Она спотыкается о камни и падает. Вдруг долетают до нее знакомые голоса. Это голоса ее детей. Оля и Павел говорят о Насте. О том, что скоро отвезут ее в дом престарелых, где Насте будет лучше, чем у них. Или это сон? Так ли на самом деле? Она уже отчетливо слышит разговор Ольги и Павла. Не верит, что больше им не нужна.
Настя еле встала с постели. Молотом било в висках. Завязала в узелок несколько вещей. Перекрестилась. И когда все уснули, тихонько вышла в ночь.
С тех пор вот уже полгода слоняется Настя по вокзалам, попрошайничает. Она не прочь заработать честную копейку. Пойти, к примеру, няней в хорошую семью. Но люди отказывают, боятся женщины с улицы. Поэтому просит она Всевышнего, чтобы послал ей смерть.
Вот такой, худой, уничтоженной, встретила ее в областном центре и я. Дала ей несколько рублей, которые, конечно, Настю не спасут. Дома не выходила из головы мысль, что надо было еще что-то для нее сделать. И почему-то перед моими глазами предстала Ольга, названная дочка Насти, а моя давняя подруга, еще школьница.
Был тогда июль. Как-то начался сильный дождь. Небо раскалывали ослепительные молнии. Неистовый ветер сбивал липовый цвет. Вдруг я услышала сильный стук в дверь. «Кто бы это в такую непогоду?» – подумала. Не верю собственным глазам. Оля! Стоит мокрая вся, трясется. Вынимает из-за пазухи котенка: «Вот, возьми. Нашла возле вашего дома. Не бродить же ему голодным на улице!»
Почему же сейчас голодной бродит ее мама?