Ирина сидела, обрeчённо опустив голову, и смотрела на свои ноги в сланцах.
— Переоделись? — медсестра заглянула в палату и, увидев, что пациентка готова к операции, убежала куда-то дальше.
Но Ирина не была готова к тому, что сегодня она окончательно и бесповоротно потеряет способность когда-нибудь стать матерью. Операция по удалению самого важного женского органа стала неизбежностью. Иначе никак. Поздно.
Реветь смысла уже не было. Нужно было принимать себя новой. Становиться сильной. Но зачем? Для чего или ради кого?
***
Ирина была старшим ребёнком в семье, долгожданным. Брат — младше на два года. Недостатка любви в детстве девочка не испытывала, скорее, наоборот, страдала из-за слишком пристального внимания родственников. В подростковом возрасте гиперопека родителей продолжилась и стала распространяться повсеместно. Отец и особенно мать стали следить не только куда ходит их ребёнок, где бывает, с кем дружит, но и контролировали, когда девочка просыпается, сколько времени проводит за уроками или тратит на дорогу.
В то время, когда девчонки из класса бегали на свидания и дискотеки, Ира готовилась к поступлению в университет. Много занималась с репетиторами. И опять под контролем. Учёба в университете не дала вздохнуть свободной грудью, брат «чудил», родители стали опасаться, что «упустят» ещё и дочь, поэтому усилили и без того чрезмерный контроль. «Ещё принесёшь в подоле!» — любила поговаривать мать.
Ирина несколько раз пыталась даже съезжать от родителей, но они быстро находили её на съемных квартирах, устраивали сцены, хватались за сердце и забирали домой. А жизнь шла. Брату повезло больше, смог сбежать. У него давно была своя семья, родился сын. Казалось, вот оно время, когда можно отпустить дочь, но родители, почувствовав свою приближающуюся старость и став умнее, быстро сменили тактику — теперь они давили на жалость и стали вмиг особо нуждающимися в помощи и уходе. Отпускать от себя дочь у них не было никакого желания. Ирина не смогла оставить их, так и не вышла замуж и не родила ребёнка.
***
— Готовы? — спросила медсестра усталой улыбкой, подойдя к Ирине.
— Как можно быть готовой к тому, что скоро перестанешь быть женщиной?
— Ну, вы это утрируете, — пыталась поднять настроение медсестра.
— Нисколько, не выполнивший своё предназначение орган решил, что он не нужен.
— Как пройдёт операция на 10% зависит и от вашего настроя. Старайтесь. Врач у вас лучший.
— Верю! Врача видела. Но настрой не обещаю.
— Уже лучше, пойдёмте.
Ирина хотела заснуть и проснуться не сразу, а дней так через двадцать, чтобы всё уже зажило, и тело и душа. Операция прошла на оценку четыре, и это порадовало даже оперировавшего врача. Случай оказался нестандартный, с осложнениями, но всё получилось.
Дома Ирина просто неделю лежала. Родители бегали около дочери. Но она просто не обращала внимания. В душе она продолжала винить мать и отца за то, что с ней произошло. Вслух свои обиды не озвучивала. Жалела или боялась. Молчание давалось легче, чем желание высказаться.
Через некоторое время Ирина вернулась на работу и стала больше гулять, двигаться, как прописал доктор.
Прогулки давали ощущение свободы, лёгкости и дарили покой. Сегодня Ирина решила продлить свой маршрут и обошла парк с другой стороны, вернувшись к другой дороге с работы.
— Тётенька! Тётенька! — позвал мальчик из-за высоких металлических ворот.
Ирина остановилась напротив, взяв дамскую сумочку в обе руки, и с интересом посмотрела на мальчика. На металлической вывеске так же как и раньше значилось государственное учреждение с указанием адреса: детский дом.
— Вы не помните меня, тётенька?
Ирина немного прищурилась и вдруг распахнула свои серые глаза. Вспомнила. Года два назад, когда она возвращалась с работы домой, немного изменив маршрут, и заметила, как маленький мальчишка, поставив на сугроб у забора санки, полозьями вверх, забрался на них и сиганул вниз. Но подол куртки зацепился за металлический забор и мальчишка так и остался висеть на нём, пока Ирина не подоспела к нему на помощь. Вернула малыша обратно в детский дом.
— Помню, беглец.
Мальчик заметно вырос с того времени и сейчас уже больше походил на дошкольника, чем на малыша.
— Я же говорил, что не возьмут, не взяли.
— Что, прости?
— Ну, я тогда сбежать хотел, меня приехали забирать, а я не хотел. И не забрали.
— Почему не хотел? В семье лучше, чем в детском доме.
— Орган, который не нужен, удаляют. Меня из детского дома убрать хотели, я директрисе не нравился, вот и нашли каких-то…
Ирина от услышанного, чуть не потеряла сознание.
— Орган… удаляют.
— Вовка! — требовательно позвала мальчишку женщина в халате.
— Иди, скорей, зову-зову.
— Приходите ещё, вы прикольная.
Ирина прыснула «Прикольная».
На следующий день Ирина специально пошла другой дорогой, купила кулёк конфет и положила в сумку сверху.
— Тётенька! — мальчишка, видимо, ждал её.
Ирина обрадовалась.
— Привет. Я Ирина.
— А я Вовка.
— Ну, здравствуй, Вовка. — И женщина протянула ему упаковку с конфетами.
— Не. Спасибо, не возьму.
— Почему?
— Не обижайтесь, вкусные, наверное, но отберут всё равно.
— Тогда на, сейчас ешь. Буду каждый день приходить и приносить.
— Правда?
— Да. А ты ждал меня что ли?
— Да. Мусор я хожу с кухни выносить, помогаю, но вообще нам нельзя.
Мальчик развернул конфету и засунул её всю в рот.
— Вовка! — требовательно позвала женщина в халате.
— До завтра, тётенька… Ирина!.
Ира улыбнулась. Такой светлый мальчик и не подумаешь, что непослушный и шаловливый.
Теперь каждый день в одно и то же время Ирина спешила к воротам. В один из дней у ворот её встретил охранник, а не Вовка.
— Женщина, прекратите ходить к воротам! Кормить детей нельзя.
— Это конфеты, хотите? — Ирина протянула уже подготовленный пакет мужчине.
— Да верю я, женщина, но не положено. Хотите приходить к ребёнку, делайте это официально.
Всю дорогу домой Ирина думала: «И правда, а почему она с этим мальчиком общается вот так, несколько минут через забор?». И, вообще, что произошло, и она стала с этим ребёнком встречаться? Может просто появилось в жизни что-то другое, новое. Ирина вдруг остановилась: «Ребёнок привыкнет ко мне, зачем все эти встречи?». Мысли стали забивать голову и множиться.
Больше к назначенному времени Вовка не выходил. Ирина ждала, а после перестала приходить. Подавленное настроение сослуживицы заметила соседка.
— Ты чего нос повесила?
Кроме Маши и открыться Ирине было некому поэтому, не раздумывая, женщина всё рассказала соседке по кабинету.
— А ты не думала усыновить ребёнка? Так сказать, реализовать свою материнскую любовь. Ну, не смогла сама родить, а если этот Вовка…
— Я же не замужем, я думала, Маш, об этом. Кто же мне даст ребёнка?
— Чего? Здрасте, кто тебе сказал, что мужа надо? Если у тебя есть где жить с ребёнком и денег достаточно, никто против не будет. Ну, там с бумажками, думаю, побегаешь и всё. Главное, ребёнка выбрать.
Ирина обрадовалась:
— Нечего выбирать. Он сам ко мне пришёл. Вовка это.
Ещё целый год ушло на бюрократические проволочки, на то, чтобы Ирине и Вовке присмотреться друг к другу и понять, что они уже не могут быть порознь.
***
Моё знакомство с Ириной произошло как раз после операции, в тяжёлое для неё, скорее больше психологически, время. А после наши дороги разошлись. Вновь встретились мы с Ириной у детской игровой зоны в ТЦ.
— Племянник? — поинтересовалась я, когда на основные темы мы уже пообщались.
— Сын.
— Сын? — не скрыла удивления я.
— Да! Он сам ко мне «пришёл». Вот такая я теперь бездетная с ребёнком. Знаю, знаю, захочешь написать, всё расскажу, — улыбалась Ирина.