Хельга нравилась всем. Никто не знал, откуда приехала ее мать, только сразу было видно – издалека. И говор был неместный, и вообще была она странная, словно бы не от мира сего. Устроилась работать почтальонкой, баба Клава как раз на пенсию пошла.
И вот эта Хельга с малых лет помогала матери разносить письма и газеты. На душе как-то светлело, когда ее светлая одуванчиковая головка мелькала у почтовых ящиков.
Когда Хельга пошла в школу, сразу заняла какое-то особое место. Она никогда не была лидером или заводилой, скорее, наоборот, держалась в стороне. Но при этом с ее мнением всегда считались, неизменно приглашали во все игры и вообще уважали. Девчонки, румяные и чернобровые, мечтали походить на прозрачную и бледную Хельгу, а мальчишки все поголовно были в нее влюблены.
Вот почему, когда Хельга достигла совершеннолетия, выбор женихов у нее был богатый. Сватался к ней и первый парень на деревне Иван, весельчак и балагур, и зажиточный вдовец Семен, строгий и обстоятельный, и скромный учитель словесности Алексей, и сын главы Николай.
Вот последнего больше всех и привечала Хельга. Родители Николая, несмотря на то что мечтали породниться с соседями, у которых и дочь подоспела, Татьяна, сыну палки в колеса не вставляли, сами были очарованы Хельгой. Ну а что ни гроша у нее за душой… Что уж, может, зато, хозяйкой хорошей будет. К тому же у них был еще и младший сын, Александр, вот его с Татьяной можно и поженить.
Не знали родители того, что сам Александр больше всего на свете хотел жениться на этой выцветшей Хельге. Когда он смотрел на нее, его душа воспаряла в такую высь, что, когда возвращалась обратно, разбивалась на мелкие осколки. Не мог он жить без Хельги. И решил разлучить ее с братом во что бы то ни стало.
Случай подвернулся не сразу. Александр долго исподтишка наблюдал за Хельгой, чтобы понять ее слабое место. Был он настойчив и терпелив, и однажды удача улыбнулась ему.
Он узнал, что Хельга неревнива, к подаркам равнодушна, проста в своих желаниях и порывах. Но вот что действительно ее задевает, так это ее бедность. Он заметил, как багрянец стыда вспыхнул на ее лице, когда их мать из лучших побуждений отдала ей свое пальто, как скромно она ведет себя за столом и не спешит объедаться, хотя виден голодный блеск ее глаз.
И вот подвернулся слушай – в соседней деревне были танцы, и Николай решил позвать туда Хельгу. Он написал ей записку и хотел отправить с младшей сестренкой Линой, но Александр вызвался отнести, сославшись, что как раз идет в ту сторону.
Когда он отошел от дома, вложил в конверте деньги с припиской – на платье.
Передав Хельге конверт, он стоял и ждал – сказал, что брат просит ответ. Хельга достала письмо, пробежала по нему глазами. А потом увидела деньги и приписку.
Краска сошла с ее лица, губы задрожали. У нее и правда не было хороших платьев, все уже линялые, залатанные и перелатанные. Видимо, правильно все Александр рассчитал – Хельга решила, что Николаю стыдно быть рядом с такой замарашкой. Не сказав ни слова, она развернулась и ушла.
Сработал план Александра – Хельга стала избегать его брата, не давая ему никаких объяснений. Только вот в одном просчитался – как гром среди ясного неба отец однажды объявил, что в пятницу намечается свадьба: Хельга выходит замуж за молодого учителя, у которого, как и у нее, за спиной ни гроша.
Николай, заслышав новость, побледнел и вышел из-за стола. Весь день он рубил дрова на заднем дворе, и удары его были яростны и безнадежны.
Александр же, напротив, не мог пошевелиться. У него начался жар, так что мать даже уложила его в кровать и сделала компресс на голову.
Три дня пролежал он в горячке. А на четвертый встал и пошел смотреть, как девушка, краше которой нет на свете, отдает свое сердце и руку другому.
Через три месяца Николай женился на Татьяне. Все делали вид, что не замечают тоски в глазах жениха. Сам же Александр так и не женился. День за днем он ходил мимо дома, в котором теперь жила Хельга в надежде хоть мельком посмотреть на нее. Была ли она счастлива с учителем? Он не знал. Но вот только в те редкие разы, когда ему удавалось поймать ее взгляд, видел он в нем всю ту же тоску, что и в глазах брата…