Петя стоял в наполненном горячей водой тазу совсем без одежды, робко прикрыв наготу руками. В этот год Петру исполнилось шесть лет, и столько внимания он получал впервые.
Перед ним стояли две очень пожилые женщины, морщинистые, словно сушёные сливы, причём женщины походили друг на друга, словно отражение, хотя в таком возрасте мальчику все старушки казались на одно лицо. Две другие старушки, моложе, стояли ближе и в отличие от пожилых женщин, являвшихся друг другу сёстрами, живо обсуждали, что теперь делать с Петей. Они вместе приехали в деревню к своей тёте, и, завернув мальчика в чей-то полушубок, увезли на станцию, а после на поезде к себе домой.
Так далеко Петя никогда не ездил, он вообще никуда дальше своей деревни не ездил. Матери мальчика не стало прошлой осенью, об отце он ничего не знал. Теперь же нужно было в новом учебном году идти в школу, а из деревни в школу возить Петю было некому, так и принято было решение отправить мальчика к родственникам в город. Родственники долго не совещались, согласились.
Кроме двух поколений явных старушек в квартире жила ещё одна женщина. Ольга. Она утром рано уходила на работу и возвращалась поздно вечером, поэтому Оли не было при этом действии. Все женщины просили называть их ласково бабушками. Старшие сёстры — прабабушки Нюра и Маша, их дочери — бабушки Лада и Таня, а вот чья дочь Оля, Петя так и не понял, потому что каждая их старших женщин считала её своей. Вот и получилось, что три поколения женщин ютились в двухкомнатной квартире. Петя явно был лишним в этом женском царстве, но ничего уже поменять было нельзя.
— Прежде, чем наливать воду, его нужно было проверить на вшей, а потом отмывать, — высказалась прабабушка Маша.
Петя надул губы и, почти не размыкая их, сказал:
— Я на прошлой неделе мылся.
— О-о-о-о, внучо-о-ок, это было на прошлой неделе, — протянула прабабушка Нюра и отправила бабу Таню к соседке за механической машинкой для стрижки волос.
Петя почему-то вспомнил стихотворение К. И. Чуковского «Телефон» и громко проглотил слюну.
Тут же Петю пересадили на стул, завязали вокруг шеи простынь и остригли очень коротко. Петя сидел на стуле, закрыв глаза и не шевелился. Ему было тошнотворно от того, что какая-то женщина трогает его волосы, точнее, лишает его их.
Только потом Петю помыли. Петя сопротивлялся, уверял, что он взрослый и может елозить намыленными руками сам. Но бабушки его не слушали. Оказалось, что в ванной комнате шёл ремонт и временно все мылись в тазике за занавеской.
Жизнь в городе показалось Пете мукой. Вечной, словно бесконечное наказание. Всё начиналось ещё в квартире. Пете приходилось одеваться так, что деревенские мальчишки его бы засмеяли: дома он носил новый костюм, состоящий из рубашки и коротеньких шортиков, песочного цвета из жёсткой ткани. Ткань тёрлась о чистое тело и колола, чесала. На улицу можно было ходить только на определённое время, нацепив на себя свитер, тёплые рейтузы и огромное пальто, в котором было неудобно играть, можно только ходить. Шапка тоже не нравилась Пете.
Прабабушки гуляли вместе с Петей. Точнее, они одевались вместе с Петей, а потом он выходил во двор, а они на балкон. Прабабушки сидели на стульях и следили за каждым движением мальчика.
В деревне Петя был мальчик сам по себе: куда хочу, туда хожу, играю где хочу и с чем хочу. Никто Петю не ограничивал в еде, ел, что хотел, и когда, мылся один раз в неделю по субботам, когда топили баню.
Но с переездом в город вольная жизнь закончилась. Утром мальчика ждала манная или овсяная каша, в обед был суп и обязательно салат, который Петя терпеть не мог, нравился ему ужин, точнее, ужин понедельника, когда давали котлету с картофельным пюре. Принимали еду по утверждённому расписанию. А это было для Пети пыткой. Вставать так рано, чтобы поводить ложкой в тарелке с кашей было то ещё удовольствие. Затем тоже следовали различные активности, которые каждый день придумывали бабушки. Инициатива сразу же подавлялась и требовалось абсолютное подчинение.
Быстро пришла весна. Наконец, можно было снять ненавистное пальто и спрятаться в кустах сирени, где Петю не было видно. Как только мальчик скрывался из вида прабабушек, они кричали в открытое окно. Но Петя делал вид, что это не ему. Потом, конечно, ему выговаривали всё, когда он возвращался домой. Но эти пятнадцать-двадцать минут, пока прабабушки не охрипли, казались для Пети самыми счастливыми минутами.
А ещё Пётр мечтал как можно быстрее пойти в школу. Там-то, решил он, будет воля-вольная. Любимое им время года теперь не приносило удовольствия. Петя ждал осени.
Ночами Петя плакал в подушку. Тут его никто не видел. Можно было вылить все свои горести и даже не спать.
Маленькую комнатку в квартире решено было отдать для Оли и Пети. Младшая из женщин, по сути, приходила домой только спать, поэтому Петя в будущем мог спокойно заниматься уроками. Стол поставили к окну и по бокам как раз уместились две кровати. Кровать Пети была короче, так что оставалось место для шкафа.
Однажды ночью Оля проснулась. Тонкий голосок на соседней кровати издавал протяжное «У-у-у-у».
Оля подскочила и подошла к Пете:
— Ты чего? Плачешь?
Петя тут же замолчал и сделал вид, что спит.
— Тяжело тебе, понимаю.
Петя возмутился про себя «Тебе не понять!»
Оля села рядом с Петей и принялась гладить его по голове.
— Прорвёмся. В школу пойдёшь, легче будет. Обязательно устроим тебя в секцию. А лучше в две. Только сейчас подумай, чем хочешь заниматься. Спи. И знай, что всегда можешь ко мне обратиться за помощью.
Оля продолжала гладить Петю. Он стал успокаиваться и проваливаться в сон. Её тёплые руки напоминали руки матери. Да и сама худенькая Оля напоминала мальчику мать. Светлые длинные волосы, нежная улыбка и приятный тихий голос.
Петя с Олей сдружились. Когда он уставал от чрезмерного внимания бабушек, Оля приглашала его вечером прогуляться до магазина. Шутила, что с таким мужчиной ей ничего не страшно.
По дороге в магазин была ещё одна детская площадка. На ней Петя и играл, пока Оля ходила за покупками.
— Я быстро, куплю только хлеб, не уходи никуда, тут фонари.
— Хорошо, — махнул Петя и пошёл осматривать окрестности. Качели и лавочки смотрели в сторону дома Пети. Он подошёл к качелям, но увидел огонёк. Огонёк плыл в воздухе, а потом остановился у песочницы. Он то ярко загорался, то пропадал из поля зрения. Сунув руки в карманы брюк, мальчик зашагал к огоньку.
На краю песочницы сидел мужчина крепкого телосложения. Он держал в руках сигарету. Сидел задумчиво, смотря в одну точку.
Петя подошёл и сел рядом.
— Ждёте?
— Ага, — ответил молодой мужчина в синей куртке и тёмных брюках. На голове у него тоже, как у Пети была огромная кепка.
— Петя, — протянул руку мальчик.
— Николай, — пожал руку в ответ мужчина. — Почему поздно гуляешь?
— Я не гуляю. Я жду Олю. Она пошла в магазин, а я в это время могу побыть один.
— Один? Странно. Обычно люди хотят быть с кем-то. В детстве с папой и мамой. Потом с любимыми, жёнами, в старости с внуками.
— Да. С внуками… У меня нет ни отца, ни матери. Бабульник только.
— Кто?
— Ба-буль-ник. Прабабки, да бабки, ну и Оля.
— Подожди, — мужчина даже затушил сигарету. — А в какой квартире ты живёшь?
— В сорок третьей.
— Не может быть. — Мужчина заметался по площадке. — Там же только женщины живут. Я узнавал.
— Может-может. Теперь в этом бабульнике живу и я.
— Слушай. А ты можешь передать Ольге вот это, — и мужчина достал из нагрудного кармана свёрнутый листок. — Это приглашение в театр.
— Почему сами не отдадите?
— Не могу, брат. Уже месяц за Ольгой хожу, жду, когда с работы вернётся, а подойти боюсь. А ты сможешь, — Коля стал трясти Петю, сам не веря в такое совпадение.
— Только не говори ей, кто дал.
— Секрет что ли?
— Тайна!
— Тайны — это не для меня. Я в прошлом году не смог и минуту продержаться, чтобы не рассказать всем, что Генка гильзы нашёл.
— А теперь, брат, придётся. От этого жизнь моя зависит. Скажи… скажи, нашёл. Тебе нельзя сходить, ты мал. А ей можно.
— Ладно, — Петя протянул руку и положил бумагу в карман.
— Не потеряй. Завтра приходи, расскажешь.
О билете Петя вспомнил только тогда, когда баба Лада вывернула его карманы.
— Опять всякую грязь домой тащишь, — сказала она и швырнула бумагу в мусорное ведро.
— Это не грязь. — Петя полез за билетом. Я нашёл. Мне пойти нельзя, а Оле можно.
— Что там, Петя? — спросила она.
— Пойдём.
Она оставила купленный хлеб на кухне и прошла за мальчиком в комнату.
— Вот! — гордо протянул он бумажку.
Оля развернула.
— Билет в театр? — она повертела билет и пожала плечами. — Но я всё равно не смогу пойти. У меня отчёты начинаются.
— Ты обязана, Оля. От этого жизнь человека зависит.
—Так-так. — Оля прикрыла дверь в комнату и села на кровать Пети. — Рассказывай.
Петя, конечно, рассказал всё в мельчайших подробностях.
— Надо нам с тобой этого мужчину как-нибудь ещё раз встретить.
— Давай завтра сходим в магазин. Я обещал ему рассказать.
Оля кивнула.
На следующий день Петя не мог дождаться вечера. Он вёл себя примерно, чтобы не вызывать раздражения бабушек, и не быть наказанным.
Вечером Оля только вошла в дверь, как сразу сообщила, что забыла зайти в магазин и, подмигнув Пете, вышла из квартиры.
Петя бежал впереди Ольги и крутил головой по сторонам. Мужчина сидел на том же самом месте, что и вчера.
— Вечер добрый. Что же вы не подошли сами, Петю отправили…, — начала Оля.
Мужчина смутился, подскочил. Даже в сумерках было видно, что он покраснел.
— Меня пытали! — начал Петя.
Ольга рассмеялась и достала билет.
— Держите. Если хотите, чтобы я пошла, пригласите меня сами.
Мужчина стал переминаться с ноги на ногу, теребя билет:
— Пойдёмте в театр, приглашаю.
— Ну хотя бы так. Вас Николай зовут?
— Да.
— А я Оля, — она протянула ему руку. — А то получается, что я с незнакомым мужчиной в театр иду. Нехорошо.
Они стали ходить по дорожкам вокруг магазина. Николай, наконец, разговорился. Теперь его невозможно было остановить. Когда магазин закрылся, Оля спохватилась.
— Искать будут, Петя, идём скорее домой.
Дома Олю ждал разговор с пристрастием. «Где были, почему поздно и ничего не купила».
— Подругу встретила, разговорились, а магазин закрылся. Петька с нами был.
Петя закивал.
Теперь пришла очередь Пети каждый раз ходил гулять с Олей, чтобы не вызвать подозрения. Подаренные цветы Ольге приходилось оставлять у подъезда, иначе вечерним прогулками было больше не состояться.
Так прошёл месяц, второй. Совсем скоро надо было идти в школу. Бабушка Маша уже сходила в администрацию школы и записала Петю в первый класс.
Оля ходила задумчивая и часто улыбалась сама себе. А Петя ничего не подозревал.
— Выходи за меня, — сказал Коля ей на ухо, когда они шли по дорожке у дома.
Она остановилась и посмотрела на него с удивлением.
— Я не могу. Петя.
— Что Петя?
— Я не могу бросить Петю с бабушками. Точнее, уйти, убежать из этого дома я мечтала с детства. Меня отправили к моим родственникам жить примерно в его возрасте, и я его прекрасно понимаю. Не хочу, чтобы он страдал, как я. А без меня ему не выжить.
Николай нахмурился.
— Прости. Я понимаю, ты ждал другого ответа. Ты мне нравишься, Коль, но Петю я не оставлю.
Николай лишь махнул рукой.
— Забудь.
Обратно домой Оля шла грустная. Петя заметил это и спросил, что случилось.
— Коля меня замуж позвал.
— Как это? — поинтересовался мальчик.
— Это когда мужчина и женщина становятся мужем и женой, живут отдельно и у них появляются дети.
— Отдельно? Ты уйдёшь? — глаза Пети наполнились слезами. Он сжал кулаки и бросился назад, пытаясь догнать Николая.
Мужчина уже стоял на остановке, расположенной рядом с магазином, и ждал автобус. Взгляд его был задумчив.
— Дядя Коля, дя-дя Ко-ля, миленький, — ревел Петька, забери меня из этого бабульника вместе с Олей. Не могу я здесь, тошно мне. И без неё не могу, — мальчик схватился за рубашечку в районе груди и свернул губы трубочкой. —Они же меня изничтожат своей этой правильностью.
Николай растерялся. Он в первый раз видел такие эмоции у маленького мальчика.
— Петя! — кричала Оля, выбегая к остановке, — Петя.
— А я стоял и думал, что уже не представляю, Петь, её без тебя и тебя без Ольги. Словно вы одно целое. Я не подумал, что предлагая ей стать моей женой, нужно было предлагать забрать и тебя.
Ольга подбежала к ним.
— Ну что, — прижав мальчика к себе, улыбнулся Коля. — А если Пётр с нами жить будет, пойдёшь за меня замуж? — спросил он.
Оля пыталась отдышаться.
— Оля, соглашайся. Дядя Коля добрый. Я баловаться не буду.
— Ну, если не будешь баловаться, то, видимо, придётся сказать «Да».
— Ура!!! — закричал Петя и захлопал в ладоши.
Николай стоял в небольшом коридоре, пока Оля с Петей быстро паковали чемоданы. Если с мыслью о том, что Оля когда-то выйдет замуж, женщины давно смирились, то отъезд Пети был для них сюрпризом.
Оля пообещала навещать родственниц и приводить Петю. Обещание она своё исполняла потом регулярно раз в месяц. Николай с Олей и Петром приходили на воскресный обед в первый выходной месяца. При Николае бабушки вели себя скромно и тихо. Только оставшись наедине с Олей или Петей, пытались навязать своё мнение и нормы поведения. Оля улыбалась и кивала. А Петя делал вид, что слушает.
— Нормальные, бабушки. Адекватные для своего возраста, — высказался Николай как-то после очередного воскресного визита.
— А никто не говорит, что они плохие, — возразила Оля. — Мы с Петей им за всё благодарны. Меня они, вообще, вырастили. Но всё же, любовь крепка на расстоянии.